и др.


Содержание:

Метод Кювье. Жизнь человека – как комментарий
Квартирный вопрос. (Из писем приятелям)
Ю.И. Малецкий vs.Даниэль Штайн. (По поводу публикаций)
Д.Фаншель. «Очнись Европы посреди». ( Интервью, 2006. Для газет «Форум» и «Deutsche Zeitung». Журналист – Светлана Фельде).
Случайности
ЛитературоНЕведение, ч. 1-я
Свидетельство о Марии. Памяти Марии Каменкович (*05.02.1962 - 15.12.2004)
Д.Фаншель. Чем сердце успокоится (о "Стриптизе и сухарях" Саши Протяга)
Форум издателей во Львове. Литфестиваль-2008
Живой - потому что гибкий
Говорит российский орёл
Алексей Парщиков, велосипедист.
Памяти Л.Л.
Праздники жизни: Берлин 2009
ALARM STUFE ROT!
.
На родине Шульца: Интервью газете «Майдан», г. Дрогобыч http://maydan.drohobych.net/?p=1368
"НЛО". Смерть автора, или Эксклюзив
Интервью журналу «Свиток», 2009:
Переводчики Улицкой на русский, или Трагедия, комедия и Википедия
"Слово, пылающее в Бытии"
ЛитературоНЕведение, ч. 2-я
Видео





Метод Кювье. Жизнь человека – как комментарий

http://www.dikoepole.org/lu/index.php?a=showSingl&id=1&vidguk=4

Демьян Фаншель. Отклик на подборку А. Кораблёва ( «Мастер.» Астральный роман. «Тёмные воды Тихого Дона». «Тайнодействие в «Записках юного врача». «Поэтическая парадигма Бронзового века»).
.........................





Метод Кьюве. Жизнь человека – как комментарий .


«Жизнь человека как комментарий к эзотерической
Неоконченной поэме. Записать для будущего применения.»
(В.Набоков, «Бледный огонь»)

«Жизнь человека – комментарий к тёмной
Поэме без конца. Пойдёт. Запомни.»
(То же. Перевод С.Ильина – А.Глебовской)

Я никогда ещё не встречал имени Александра Кораблёва там, где речь идёт о неинтересном.
Так и слышится ехидный голос расплывющейся дамы с лошадиной фамилией : «А он интересуется интересным?»
Он – интересуется.
Читать Кораблёва – в периодике, а теперь, как выяснилось – и в книжном воплощении – интересно. Жаль, что нет в Каталоге «Д.П.» всего романа «Мастер». Большого, семьсоттридцатидевятистраничного, обещающего, представленным отрывком – только обещающего –  дальнейшее продвижение, –  не просто-романное. Непривычное продвижение вельмиучёного человека, лингвиста – наощупь, – в Астрале ( звучит, как название материка, для нормального человека не существующего ). В поисках того, чьим запаспортным именем названа книга. Начинающего этим отрывком – только начинающего –  путешествие по сумеречным элизейским полям ноосферы. Со странной спутницей – проводником-медиумом.*
Жаль, что нет в подборке продолжения «Тёмных вод», зовущих в странствие орфическое – в тёмные подвалы совести, в медленные воды Стикса – в поисках автора «Тихого Дона». Сновидчески проплывающим, вместе с автором, над полунесуществующей – вроде вымирающего Аральского моря – мемориальной станицей – и, в то же, вязкое, никакое, время, –  разбитым лицом в снегу – т.е., нет! : застрявшим в израильском кафе с европейским названием – напротив потомка донских казаков ( то ли хазаров ) с библейским именем – повествованием...
«Собрание сочинений» автора на этом сайте – отрывочно. И стихов, которые мне нравились – нет. В сети, среди бесконечной армады, проплывающих мимо чужих «кораблёвых» выловить удалось немного.
Что делать? «Я роман не читал, но...»?
Но вот что. Метод А.Кораблёва ( в дальнейшем именуемом «А.К.» ), по отношению к нему самому, оказывается – ещё как действенен!
Камертон, комментарий к написанному А.К. – жизнь самого автора «Мастера» и «Тёмных вод». То из неё, что нам дозволено увидеть, – львиная доля. БольшАя – и, не менее, чем всё остальное, драматическая, насыщенная –  её часть. Часть, где религиозной окраски любовь к слову, литературоведческие коллизии, обнажения идей и реалий, для понимающего, представляются не менее интимными, чем сокрытое от глаз «личное время».

«Создатель дивный мира и молчания!
Пока твоё твердеет ремесло,
Тяжёлый хор окаменевших слов
Удерживает своды мироздания»...
                            (А.Кораблёв, из цикла «Семь чудес»)

Это –  23-х-летний А.К.

Пожалуйста, читаем : библиография :
Удивившие меня – целостностью, погруженностью, страстностью, ( или, снижая штиль, – драйвом ) – названия университетских работ набирающего обороты и высоту филолога, молодого профессора. Никак не автора вольных сочинений. Названия учёных опусов, по моему былому, заочному, досюльному разумению, должны были выглядеть, как какашки мухи дрозофилы : раздавленные предметным стеклом и снабжённые латинскими окончаниями.
Вот он, смотрите, этот красивый, долгий аккорд, тональность, -  в которой я хотел бы озвучить свой импровизированный отклик. Названия :

«Ученичество как принцип художественного восприятия.  
Легенда.  
Художественное время в романе М.Булгакова «Мастер и Маргарита».  
Время и вечность в «Мастере и Маргарите» М.Булгакова.
Время и вечность в пьесах Булгакова.
Принцип ученичества и «книги итогов» .
Хорошо продуманное пророчество.  
Тайнодействие в «Мастере и Маргарите».
Принципы диалогической поэтики.
Михаил Булгаков и литературные перекрестки Серебряного века.
Евангелие от дьявола (Эзотерическая интерпретация романа «Мастер и Маргарита»).
Эзотерические знания и уроки литературы (Соавтор - Н.В.Кораблева).
Архитектура мировоззрения // Дух и космос: культура и наука на пути к нетрадиционному миропониманию.  
Вхождение в поэтический мир произведения.
Жизнь в поэтическом мире // Пространство и время в литературе и искусстве.  
Филологические аспекты целостного мировоззрения.
Миссия Михаила Булгакова (Телеология авторства).  
Русская и мировая словесность. Искусство чтения. Гуманитарная культура. (Соавтор – Ю.Г.Петрик).
О трех типах научности // Единый космос, единый полис, единый человек.  
Жизнь в художественном мире.
Структура художественного явления: идея – образ – знак.
Поэтические направления «Серебряного века» // Введение в историю европейской культуры.
Звезда и крест серебряного века // Возвращенные имена русской литературы
Аспекты поэтики, эстетики, философии.
О соотносительности культурных парадигм // Культурные парадигмы переходных эпох.
Древо познания: опыт металогического описания.  
М.Бахтин и М.Булгаков: диалог.
К методологии целостного анализа.  
Консультации профессора Воланда // Филологические записки.
Мэтр и маргиналии.  
Принципы и аспекты целостного анализа.  
Пушкин – теоретик литературы.  ( вот это интересно бы увидеть. – Д.Ф. )
Контуры Третьего Завета в русской литературе.
Тайна как категория поэтики.
О структуре таинственного: тайна – загадка – секрет.  
Произведение как школа читательского восприятия. Уроки Мастера.
Онтология и структура таинственного.
О целостном мировоззрении.
Структура филологического знания.
Откровенное и сокровенное в романе «Мастер и Маргарита».
О некоторых закономерностях литературной эволюции // Античність – Сучасність.  
Археструктура литературного процесса (эволюция и генезис: проблема соотношения) // Архетипические структуры художественного сознания. (Соавтор – Кораблева Н.В.).
О чем воет ветер: стратегии постижения // Анализ одного стихотворения: «О чем ты воешь, ветр ночной?..» Ф.И.Тютчева.
О поэтической изобразительности и эстетической целесообразности.  
О религиозности и научности филологического знания
О поэтическом мерцании.
Лестница Достоевского.
Хаосмос Тютчева.
Поэтическая парадигма бронзового века.
Поэтика начала.
Неубитые поэты.
София и Логос.» –

Уф-ф.
Это – сухая теория?!
Это – песня!    «Удовлетворение собственного любопытства за счёт государства».

Теперь, на этой вот ноте, я думаю, и можно приступать к опубликованным в Каталоге кораблёвским текстам.
Странное предуведомление к роману :
  « Мастер»
Астральный роман
     Тексты
  Документы
Истолкования
Эзотерическая информация».

...Не наш читатель брезгливо, согнутым указательным пальцем, отталкивает на край стола раскрытую в этом месте книгу. Наш же – ага – радостно узнаёт первую фразу : «Никогда не заговаривайте с экстрасенсами»...
И, противореча здравому смыслу –  не нашего читателя, автор – заговаривает. И, даже – якшается.
( А ведь сам понимал когда-то :

«Знаешь, если замкнуть руки и прочертить черту,
Да положить меж огней, например, меч,
Можно такое, мой друг на себя навлечь...»

Правда, тут же, следующей строкой – с полноправием некоего верховного понтифика ( от слова «понт») – и поправляется : выдаёт индульгенцию:

«Я не знаю греха чище, чем падение в высоту.»)

Не будем отвлекаться от отклика.
Булгаковская тема. Астральный роман.
Содержание пересказывать нет смысла : потому что я его не знаю. И ещё потому, что все, прочитавшие первую страницу, его уже знают.
О том, что «Мастер» мне нравится – т.е., что мне, как Жоржу Кювье, несомненно видящему, вокруг одной единственной характерной косточки, большую, красивую птицу – уже по отрывку из первой части, нравится – и как задумано, и как сделано, - об этом см. выше.
Традиция весёлого мистифицирования, - по моему, восходящая к Умберто Эко и, далее – к Борхесу. Между которыми спокойно мечет бисер на своей игральной доске Герман Гессе.
Эти нужные ( ненужные) расследования - под очень вкусным соусом - камертон книжек А.К.  Сочетание приятного с полезным. Приглашая и провоцируя. Строго следуя канонам филологического исследования. Вплетая элементы детективной прозы.
Живая душа : женщина-эзотеричка, на которую можно всё списать. Абсолютно, документально, существующая. Как у Мериме - Клара Газуль. (Не кто-нибудь - сам Пушкин повёлся).
...Не будем говорить об исследованиях и открытиях, сделанных в книге. Может они и есть. Мы будем говорить об исследованиях авторского "я" в романе. Об открытии неких тонких, резонирующих структур в общем миропорядке, миропорядке самого исследователя. Осторожном вторжении в область заветного. В сущности - книга традиционна.
Только традиция – как бы это сказать : не совсем – того, традиционна.
Наследование здесь происходит произвольно - без обязательной передачи лиры и переклички - "на первый-второй рассчитайсь!" - с единомышленниками. Традиция раскованного ( рискованного ) оотображения ( правдоподобия ). Уверенной, вольной линией рисунка - продолжая метод : Набоков, "Николай Гоголь"( в эмиграции), Синявский, "Прогулки с Пушкиным" ( в тюрьме), Кораблёв, "Мастер" ( в отпуске).
Перечисленные случаи объединяет то, что в серьёзный исследовательский метод введены новые - игровые, маскарадные - элементы, чередующие выверенную, хладнотёплую, хрестоматийность с научным озорством.  В случае «Мастера» – того пожелал сам материал, сама нить романа, сотканная вокруг его темнот.
Сама ткань, сама нить ведет. Сама.
Вот здесь мы, конечно, и можем ( и сделаем это ниже ) приписать атору лёгкий уклон ( но очень - очень - белыми нитками шитый. Того же сорта. См. про нить). Это - уклон - в "интертекстуальность". Где текст говорит уже исследователю – сам, минуя "очуждённого" автора.
Грех это, или достоинство?
В поэзии, например, обойтись без такого, интерпретационного, метода – невозможно. Если сконцентрировать знаменитое высказывание Бродского в одном абзаце : поэт, "инструмент языка", начинает текст, ведая, как ему кажется, что творит. Это – реалия субъективного порядка. В результате же получается нечто – объективно новое, не всегда совпадающее с предположениями творца-медиума. Реалии другого – объективного порядка.
Добавим от себя - следующий мир. Ещё одно - третье  - измерение. Где объект, с которым ищет соединиться текст – тот самый мнимый, предполагаемый читатель – увидя только первую его, текста, заглавную букву , вдруг забывает свою мнимость ( как стадию куколки ). Начинает овеществляться. Он участвует в сотворчестве - своим индивидуальным восприятием, создаёт – как полноправный объект – полноправные объективные реалии конечного, высшего, - 3-го порядка.
Почти название голливудского «сайенс-фикшн»:
«Объективные реалии 3-го порядка».  Блокбастер.
...И на этой межевой черте останавливаешься и, как буриданов осёл, не знаешь - на какую полку положить томик. Туда, где – «Литературоведение», или где – «Словесность»?  Которая переходит в «Литературу».
Обретение грани, пограничного состояния, в котором различные сути взаимопереходят, взаимоНЕисключают друг друга – дело мастера. Здесь главное – чувство меры, гармоническое, выверенное серебряным интерпретационным инструментом – «золотое сечение».
Которое у Кораблёва дел «Мастера» обнаружено в полной мере. Отсылаю к книге.

Осталось, в сущности, немного : въедливо поискать «блошек» в тексте. А нет – так и напридумывать ( хлебом не корми ).

«...Во-вторых, написан он не только словами. Поэтому написанное в книгах нужно прочитывать сообразно с делами написавшего».

Тут мы с А.К. не согласны. Однозначный, обоюдоострый вектор между книгой и поступками, не кажется таким уж прямым, когда обращаешься к именам большевизана Маяковского, мягких профашистов Эзры Паунда, Кнута Гамсуна, обезумевшей Цветаевой, уходя, привязывающей младшенькую дочку к стулу, бандюка Вийона, всех великих мучителей-эгоцентриков, домашних тиранов, etc, etc.. ( Предваряя дополнения читающего. Случай Савенко-Лимонова не рассматриваем. Это – талант из некрупных, называемых : «способности». Ну – злобный. Но и пинчер, на лапках-дрожалках – злобный. Хороший уровень - везде успевающего среднероссийского ( нерусского, судя по фамилии : хоть и – «нац.»-разнац) «жёлтого» журналиста. Были ранние стихи. Дара – не оказалось).
Итак ( вернёмся к литературе, жизни, – и литературной жизнедеятельности) : никакой прямой связи. Но – как комментарий.
Что ещё..
Всё.
Теперь – о другом тексте «булгаковской» подборки.
«Тайнодействие в «Записках юного врача».
Впервые напечатано : «Литературоведческий сборник. – Вып. 7/8. – Донецк, 2001.»...
Ну вот, я же не зря приводил названия из библиографии А.К. :  в романах – литературоведческие документы, в литературоведческих работах – «тайнодействие»!..  (О каковом лирический герой – юный врач – и его автор, скорее всего и не догадывались. См. об уклоне и «очуждённом» авторе).
Тайнодействие – т.е. реалии в недоступном человеческому ощущению диапазоне –  сначала внятном летучим мышам, дельфинам и собакам из отдела наркотиков, а, потом – уж никому не внятном, совершается в тексте – сразу в двух измерениях.
Измерение n : «7 рассказов «записок» - 7 таинств».
Измерение n+1 : «мистическая история революции в 7 главах».
Дальше, вместо ожидаемой учёной алгебры научной статьи, –  начинается дикая гармония безумных доказательств, полная словесность, сопровождающаяся блестящим бредом – бредом конкистадора, преследующего звезду.
( Или, лучше : «...блестящая словесность, сопровождающаяся полным бредом»?)
Вобщем, мне нравится весь этот джаз!
Где «блошки» в тексте, дайте их сюда.

«..В романе «Мастер и Маргарита», итоговом произведении Булгакова, достаточно определенно обнаруживаются   ...  – тайнодействие [3]: семь главных героев романа представляют семь ступеней эволюции («излюбленной» и «великой» [1, т.5, с.446], как называет ее «мистический писатель» Булгаков) и одновременно – семь христианских таинств, в которых и осуществляется эта эволюция – движение от низших форм сознания к высшим, от природного к духовному, от тьмы к свету.»

По-моему, у эволюции – как и у её золотушной и заполошной сестры, революции – ни в религиозном её понимании, ни в научном, никогда не было стремления «от низших форм сознания к высшим, от природного к духовному, от тьмы к свету.».
У антропоморфного Саваофа – о, да, о.к. У учёных-евгеников? – о.к. ...  Я вас, друзья,  настоятельно прошу, просто умоляю : проживите ещё – ну хоть полмиллиона лет – и вы посмотрите, кто выжил!
Небось, какие-нибудь скорпионы**, термиты, а то ещё – паразитирующие на них микроорганизмы. Всё. Ум, духовность – не самое надёжное эволюционное оружие. Есть обстоятельства космические. Не говоря уже – о планетарных. ( Тёплый со сна, золотой Нью-Орлеан в сентябре 2005-го).
«Семь христианских таинств:»...  
К которым, как понимается, причастны Воланд и его свита?  
Может, следовало бы прочитать в романе трактовку Воланда.
Покойная Елена Фёдоровна Лисицына, бывшая красавица-студентка ИФЛИ, оттрубившая 17 лет в Воркутлаге – за присутствие на чтении «Розы мира» её знакомым ( для неё – «Даниилом»), поговаривала : «Там где начинается --- (назывался какой-нибудь, на первый взгляд безобидный, негатив), –  там появляется Воланд.» И была очень разочарована, прочитав, впервые принесённый нами, «Мастер и Маргарита», о котором она, в своём берендеевом Лихвине, столько слышала : Воланд оказался симпатичнейшим господином.
Вот и я думаю : взять бы и почитать – как это у А.К.... А не байки баить.

«...но профетический смысл облечен в них в художественные формы   ...
  приоткрывается избирательно и независимо даже от авторских намерений.»

Блестяще и уверенно нарушается принцип Оккама : «Не преумножаете реальностей».
Это-то, как раз для сочинителя – не страшно. Для меня, по терминологии Набокова, «волшебство» булгаковской прозы заключается не в скрытой символике ( символика у него явная, видимая ), а – в природе дара. Дара словесника, кудесника, у которого раздача слонов и материализация духов происходит действительно, как и обещанно – пока сидишь, уткнувшись в книгу.
Очарование текстов А.К. – тоже – не из эзотерической символики.
И не из попыток выйти за пределы семантики – в угодья её богатой тётушки семиотики. У которой не только каждая фонема, но и каждое лыко из лаптя пациента – является знаком и вписываемо в строку.
Не будем рассматривать ни одного из 14 постулатов тайнописи – иначе мы пойдём на поводу у А.К.   Но – в обратную от его цели сторону.
Мне кажется, что моё – да и, наверное, любого, читающего статью – восприятие булгаковской прозы должно совпадать с восприятием её у Кораблёва :
Вопрос :
«Тайнодействие» - для чего?»
«Тайнодействие» - с какой целью?
Ответ :
Тайнодействие – чтобы и возникало : «волшебство». Единственная цель всякого литературного тайнодействия : волшебство.
Единственная цель преследующего звезду конквистадора.
Такое восприятие –  и литератора Михаила Афанасьевича Булгакова, и его произведений – поверх всех  розыгрышей и маскировок, за масками мага, мистагота, поверх всех барьеров предполагаемого тайнодействия – там, где и темнот-то нет, а символы выпирают и подписаны, как звери у Брэма, – такое восприятие словесника, обладающего тайным даром ( до конца не разгаданным ), его романов и рассказов, ( разгадываемых с удовольствием и бесконечно ) и дают нам, в сумме, работы А.К.
И тогда нас, снова, неодолимо тянет к полке, к потрёпаным томам. И, с первой страницы : «Мастер!..»  
Мастер – даже не установления лучших слов в лучшем порядке. А – как гипнотизёр, как прекрасный змий кролику – говорящий : «За мной, читатель!»...   И – всё.  Пропал читатель.  До последней страницы.
Вот этот метод берёт на вооружение Идущий По Следу. И применяет достойно.
«Тёмные воды «Тихого Дона».
«Кораблёвский» роман.
Наличие тайны. Как бы – видной всем : вот-вот будет произнесена окончательная её разгадка. Но наукой – даже в принципе – не раскрываемой, - «зуб неймёт». Загадочная пифия-эзотеричка.  
«Кораблёвский».
Ощущения от текста – см. выше.

«Не знаю, к концу моего повествования, может, мне и удастся достичь достаточной меры эпичности, как того заслуживает эта история, но не сейчас, нет, не сейчас, когда приходится вводить читателя в суть дела.»

Т.е., – может стиль сделает оверкиль? Это было бы интересно!

«Поэтическая парадигма бронзового века».
( Ну, не удержался автор : после чудесной иронической цитаты из Давида Самойлова – всё объясняющая, через каждые 5 слов – как «бля» у братьев наших меньших – как у всяк уважающего себя современного эссеиста, в сени к нам летит, летит голодным роем ( и сколько их, куда их гонит?) на свет,торопится, зудит – настырная «парадигма».
Эта «парадигма»!..
Да будь моя воля, я б людей, употребляющих это выражение публично ( как Гебельс, хватающийся за пистолет при слове «культура»), осуждал бы на 15 суток – без права переписки черновиков!**
Ну, что ещё? Раз так размахнулись.
Символика статьи вызывает у меня, дилетанта, противо-речие. Она, выходит, такая:
«Золотой век» русской поэзии – крест ( золотой).
«Серебряный век» - пятиконечная звезда ( серебряная).
«Бронзовый» - звезда шестиконечная (бронзовая).
По-моему, если отложить иронию, автор сводит раньше срока, ставя символический знак равенства, две параллельные реальности : сатанинский (эмблемы сатанистов : пятиконечная серебр. звезда и перевёрнутый крест) ХХ-й век и –  Серебряный век русской поэзии.
Существовавший-то – как раз вопреки скотскому ХХ-му, с его символами.
Да и мотивов – и символов –  христианской мистики в магистральной русской поэзии «Серебряного века» - от Клюева до Вяч. Иванова – было, по-моему, едва ли меньше, чем в предыдущей, золотой, поэтической эпохе.
Шестиконечная звезда в «Бронзовом веке» - тоже – довольно определённый символ. Но и тут : вспоминаем универсальный «Серебряный». Тоже – куда ни плюнь : Пастернак, извиняюсь, Мандельштам, пол-Ходасевича. Не говоря уже о «и др.» - трубой пониже и дымом пожиже. Просто, в «Бронзовом» исчез идиш, черта оседлости и официальный процент инородцев в вузах. Вот и – перебор небольшой. Шестиконечный, по символике статьи.

«... в «грандиозном мероприятии», называемом литературой, зачем-то нужны и гений, и 100 талантов, и 1000 профессионалов, и 100000 графоманов, и 1000000 одиноких девиц, и 10000000 влюбленных юношей.
Остается только понять и осмыслить, кому и зачем нужна эта пирамида пишущих, у подножия которой загадочно молчит и улыбается Сфинкс – существо крылатое.»
В «грандиозном мероприятии», называемом литературой, по-моему, собственно литературой,  является ( а не называется!) – то самое, одно, стихотворение. Записанное гением.
Для толстых журналов, для чтения друг другом  друг друга, сгодятся и –  ещё – 100 талантливых поэтов.
Всё остальное «грандиозное мероприятие» - все десять миллионов  влюблённых графоманов – пусть так и остаётся в домашних альбомах.  Выставляемое на позорище, называемое литературой, оно – унижает литературу, позорит литературу. Насилует литературу.
Что Сфинксу, в общем-то – по барабану.

Одна общая, итоговая, характерная черта.
И содержание – и названия – представленных в Каталоге текстов – интригующего свойства. Это хороший признак : драматургия подборки сработала.
Особо интригуют романы. Во-первых , - собственной,  внутренней, тайной. И сюжетной и литературоведческой. Во вторых, – началом показанного тебе нескучного действа и – жестоким задёргиванием занавеса перед носом.
Что обидно.
Почему не даны ссылки на полные электронные тексты книг?  Не могу не прокомментировать свои догадки – ещё одной байкой. Как-то, зашедший не в свою аудиторию, Великий Набоков, без задержки, в набоковском стиле, начал очередную блестящую лекцию – не обращая внимания на открытые рты и ошарашенность. К концу первой минуты, почтительным шёпотом предупреждённый об ошибке, нимало не смутившись, профессор, собрал записи, объявив : «Вы смотрели рекламный ролик Курса Европейской Литературы № 315. Заинтересовавшиеся могут записаться в деканате».
Господа заинтересовавшиеся, граждане, читатели! Подскажите, люди добрые, мы сами не местные : где тут деканат?

              Деиьян Фаншель.

.......................................

* Из письма А.К. :
«Женщина-эзотерик.
Нет, это не выдумка, не литературный прием, она действительно была.
Со всеми вытекающими. Это была не литературная игра, а если и игра,
то игра с реальностями»

** Непонятно с какой рельсы съехало : «Я вас, друзья,  настоятельно прошу, просто умоляю : проживите ещё – ну хоть полмиллиона лет – и вы посмотрите, кто выжил! Небось, какие-нибудь скорпионы...»
(Откуда – скорпионы?! При чём здесь эти неувёртливые реликты? А не – тараканы, например – неприхотливые в питании, неуловимые?...).
И, тут же, ёрничая, кощунствуя : «Эта «парадигма»!.. Да будь моя воля, я б людей, употребляющих это выражение, публично, как Гебельс, хватающийся за кобуру при слове «культура», осуждал бы на 15 суток – без права переписки черновиков!»  
(Ну уж, с Гебельсом, - зачем?, уж – переборщил, сам не знаю. И потом А.К., терпеливо, в письме : «А как иначе скажешь? "Эпоха" - неопределенно, невнятно. "Эпистема"- еще хуже.»  Я ему – дурачковым, сорняковым : стёб, мол).
Отсылаю это мейлом А.К. - мчусь в аэропорт : моя N с дочкой в Берлин, в гости летали, по театрам ходили. Ещё с багажом из зала идём, - рассказывает : пошли, вдруг, ни  с того ни с сего («и чего нас чёрт понёс, сами не знаем») на спектакль о Гебельсе (?!) : четыре актёра, каждый из них – Гебельс (удвоенный Янус), читают выдержки из его дневника...  
У меня в голове – лёгкое дежавю : ...  
А нечего чёрта поминать!
Приехали, значит, вещи бросили, собрались, не к ночи будь сказано, в парк за домом, погулять.
(Дочитавшему : внимание!)
Выходим из подъезда. Прямо перед дверью, под дежурной лампочкой – чёрный, блестящий, здоровущий – со взрослый мизинец – скорпион!  И хвост на меня наставил. В Германии. Холодным осенним вечером. Накануне не пил. А это – на меня, трезвого и благостного – крючок загнуло.
Какая падла завезла этих аспидов?! На какого любителя. Какие ещё гюрзы-тарантулы у полоротого разбежались? Юннаты-мичуринцы, .. (ненорматив; ни информативной, ни эстетической ценности не представляет)...
Я гада раздавил – за что N на меня дулась. Не люблю эти ненаучные фантастики. Дежавю эти.


.........................

Письмо Александра Кораблёва (11.09.2005) :


  Не знаю, что и сказать... Смешаное чувство благодарности,
неловкости, восхищения... Отчасти и досады: такие щедроты - и по
отношению к такой непредставительной и как бы даже случайной подборке.
Хотя (зато) - тем вернее: возможность показать возможности
неоригинального жанра "не читал, но скажу", эдакий палео-эксперимент,
испытание на прочность своей логики вкупе с интуицией - восстанавливая
по частицам целое. Должен признать: блестяще удавшийся эксперимент.
Порождающий, к тому же, новое звено в интертекстуальной цепочке:
ожидание теперь уже чьей-нибудь рефлексии на этот опыт (может, Ани
Вчерашней?). Сам я едва ли сумею быть адекватен заданной стилистике -
искрометной, энергетичной (в отличие от Маши Каменкович), ибо в
последнее время живу в другой тональности. Но два-три момента в
отклике хочу прокомментировать - пусть даже с некоторым
псевдоакадемическим занудством.

   Женщина-эзотерик.
   Нет, это не выдумка, не литературный прием, она действительно была.
Со всеми вытекающими. Это была не литературная игра, а если и игра,
то игра с реальностями. Реальной была и и попытка синтеза - соединения
разных не то что дискурсов, но отношений к реальности (-стям) -
научного, художественного, мистического. И попутное выяснение,
насколько они различны. А стилевой и стилистический маскарад -
языковое следствие этого соединения (чуть не сказал - смешения). Ну и,
не без того, необходимая адаптация для свободного или хотя бы
ненатужного читательского восприятия.

   Слова и дела.
   Ну да. Я ведь и сам на первом курсе объясняю студентам различие
между биографическим и концептуальным автором. Но совсем иное дело -
астральный роман. Здесь другая логика, другая глубина: уже
пред-существующий роман управляет жизнью автора, требуя "гибели
всерьез".

   Эволюция.
Значимое для Булгакова понятие (см. Письмо правительству, Собачье
сердце и др.) Имеющее для него, насколько могу судить,
мистический, а не дарвиновский смысл. Подробнее - в соответствующих
источниках.

   Парадигма.
   А как иначе скажешь? "Эпоха" - неопределенно, невнятно. "Эпистема"
- еще хуже.

   Звезда и Крест.
   Прежде всего: это структурные (парадигматические) характеристики
безотносительно их символики. Символика - потом. Золотой век - двойной
раскол ментальности, по вертикали и по горизонтали. Можно не называть
это крестом, можно как-то иначе. Но если назвать да соотнести - многое
объясняется. Серебряный век - пять поэтических направлений (не я
придумал - я только сосчитал). При детальном рассмотрении тоже
возникают весьма удивительные объяснения. Насчет Бронзового века -
возможно, действительно, натяжка. Но я просто предположил: если -
парадигматически - сущностное различие ЗВ и СВ связано с приращением
новой - не-оккамовой - сущности, то, может быть, для следующего века
будет характерно еще одно приращение? Сейчас, параллельно моим
занятиям, готовится (в соавторстве) книжка о Бронзовом веке, где
проверяется это предположение.

   На этом я собрался было остановить себя и отправить тебе сию
эпистолу, но пришло от тебя новое, постпохмельное послание.
   Отвечаю:
   а) отклик твой, с твоего позволения, помещу полностью и без
изменений - как самую почетную грамоту;
   б) думаю, подписать отклик нужно полным именем; псевдоним же
использовать в экспертизах;
   в) кстати, об экспертизе (о Z.): нужна ведь не развернутая
рецензия, достаточно 1-2 фразы - мол, увы, поэзия здесь не ночевала и
т.п.; а то, что ты это ему уже говорил, ничего: то ведь говорил ему
X., а теперь скажет Y. - совсем другая ипостась.

   Еще - по предыдущему письму:
   а) все-таки неясно с Третьей Мировой - ты вспоминаешь (сталинские
слова) или пророчишь (что, мол, так же начнется и Третья)?
   б) статью можно прислать мне на домашний адрес
Но можно и подождать сканер.
   в) переписка - да, раскрылась; но о ней надо особо и отдельно;
   г) сюжет с Бугаевым - интересен; кстати, он ведь сперва хотел
называться БУРЕВОЙ. А ему вовремя сказали, что слышится: БОРИ ВОЙ.

   О событиях в стране.
   Да, не соскучишься. Нет у революции конца...
--
Best regards,
AK
2005



Квартирный вопрос. (Из писем приятелям)

Да. Сегодня позвонила квартирная хозяйка и сказала, что до 31 мая надо освободить квартиру. По нынешним, подскочившим в разы, квартплатам – катастрофа. Ну да, ничего, где наша не процветала. Авось да небось.

.............................
У меня скоро прежний адрес накрывается (и интернет - тоже, на месяц-полтора).
Дела, более-менее, хреновые : квартирный вопрос испортил окончательно, повторяю : хорошего, в сущности, человека. Придётся делать два переезда : сваливать мебель, покуда, на какой-нибудь склад, крыша поехала ( т.е., крыши над головой нет, но крыша едет - когда-то будет. И куда-нибудь приедет).
............................................................................
крыша приехала – на Крайний Север ( Кёльна). И уменя сейчас такое оптимистическое предчувствие – как у Иова, знакомящегося с новой женой : хуже быть не не может, значит – предстоит белая полоса.
Когда, блин, кончится эта зебра?!
Всё в адресе – и фамилия, и почт. индекс –  кроме улицы и дома – осталось неизменным.
.......................................................................................................

Подал я такое, психологически верное, объявление о поиске жилья : «Спокойный медик, 50 лет, «одиночный», некурящий, в настоящее время ищущий работу, ищет недорогое жилье – до ... евро».
Оказалось – психологически неверное. Вернее – многоадресное.
Звонок недели две тому : «Вас устроит Оверат (городок под Кёльном, ну, скажем – пригород, - зелёный, приличный).»
- Конечно. А какая квартира? Сколько комнат, кв.метров?
- У нас большой дом, сад. Вам хватит две-три комнаты?
-  Конечно! А какая плата?
- Вас сколько устроит?
- Столько-то.
- О.К. Есть одна особенность. У нас общая ванная.
- ...?
- Но докучать друг другу не будем. Я постоянно в командировках, работаю в фармацевтической отрасли. Мне – за 60, жене – 34.  С Вами мы будем довольно редко пересекаться : я неделями отсутствую, часовые пояса меняю : это международный концерн.
- Я Вас понял. Нет-нет. Если Вы о чём-то беспокоитесь, то зря : я жилец надёжный и глупостей, там где живу, себе бы никогда не позволил.
- Да нет, Вы не так подумали, совсем не то.  Мы очень толерантны. Жена – интересная собеседница. И интересная женщина. ...  
Вобщем, слово за слово : «Понимаете, мы ищем любовника +собеседника для моей жены. Спокойного, на которого можно всё оставить. Подумайте, позвоните, встретимся на нейтральной территории. Если друг другу понравимся - жильём останетесь довольны.».
Типа : «Третьим - будешь?»
Сказал Свете, что если когда бузить начнёт, я – подумаю.
Звонило ещё определённое количество овдовевших старушек – владелиц милионных домов. Оказывается, у всех одно и то же : в большом доме, когда стемнеет, одной, беспомощной – страшно. Плюс – приступы. А тут – медик в доме.
Самый запомнившийся звонок. Ревностная католичка, добрая миссионерка мафусаилового веку – полчаса говорили о библейском. Поняла, что меня ещё не поздно спасать. Плюс – медик ей необходим.  Ну, естественно – сад при доме.
- А животных Вы любите?
- Люблю. Кот у меня был.
- А лошадей?
- Лошадей люблю.
- У меня 70 (семьдесят!) лошадей. Если что, сможете покататься. А насчёт жилья не беспокойтесь. Дом у меня большой. Очень большой. Вы будете удивлены – какой он большой. Ну.., в общем.., это – замок.
- ...!
Только жить надо будет не в доме обслуги, а здесь : у меня проблемы со здоровьем, иногда требуется профессиональная помощь.
Вот такие вот чудеса, воздушные замки.
Оно бы хорошо. Только там везде – мебель – сильно больно коллекционная, и гости мои, с их неистребимо грозным «р» - будут неуместны и подозрительны, и беседы квартиросдатчица, пусть хоть и какая милая старушка, может взалкать.
Да ну яво!
Дались они мне. Дался я им.
…………………………………………………………..




Володя, тута я!
А у тебя, кстати, как дела, у какого прокурора? Тут конец света, где-то, на носу, а у некоторых товарищей - дела неизвестно как.
Касательно Вашего, товарищ, запроса : за отчётных три месяца - и говна большой ложкой нахлебался, и на родительскую беду насмотрелся. И, отчасти, помочь им смог - и себе тоже рады дал
Вот сижу и стучу тебе мемуар.
С моей стороны : полёт протекает нормально ( протекает система материального жизнеобеспечения, но это - нормально ). Пошёл 52-й виток. Послали далеко : вот и пошёл 52-й.
В настоящее время производится освоение и принудительная демьянизация нового жилого пространства : пометил территорию и ушёл к Свете жить. Называется : переехал.
Да, не помню, рассказывал ли тебе, как всё случилось :
Вобщем, в последний момент - когда все сроки и предупреждения прошли, и сроки после продления сроков прошли,  и съезжать надо было уже вчера, и всё было - труба, а мне светила, как на допросе, в глаза, одна лишь однокомнатная тоска ( я тебе уже об сём плакался, упивался ), вдруг, вынимает этот - Безпортковнаоблаке - из своего широкого шулерского рукава -  джокер. А там - абсолютный уникум, ценовой реликт. Квартплата не поднималась - со времён Веймарской республики, - а то и Фридриха Барбароссы : два уютных 3-этажных дома для финансово отсталых уродов и маргиналов - в уютном же одноэтажном приятном районе. Светлая 3-х( !! )-комнатная 49( !! )-ти-метровка Сбылась мечта - не скажу кого.
До меня в ней жил цыган. Цыган этот меня, как полагается, в два счёта, обманул ( цыган еврея обманул - какому немцу это не понравится?) - где-то, на тысячу евро. Которые я теперь сам же, частями, и выплачиваю себе на ремонт : восстановление квартиры после проживания этого махновца. У них, кстати, здесь, в районе - такое гнездовье. Все - с дорогущими часами на пульсе и запредельными мобильниками. Только золотых зубов не хватает - не наши, видать, какие-то, цыгане.
Двери у меня, пока, выломаны. И коврик перед ними невидимые клоуны вечно меняют на соседский : рокировкой. Надо бы поставить такие огромные мышеловки. Такие огромные - что гаубица "Большая Берта" среди полевых пущонок. С ковриком внутри.
На нашей площадке - 3 двери. Слева живёт - малорослое лаосское семейство с детишками. Их мама, по имени Ен, объяснила : убирать лестничный пролёт придётся на двоих : сосед справа - "больной". Позавчера, наконец, довелось мне больного увидеть. Бледный, какими-то, судя по всему, последними болотными поганками ширнутый. Синевато-бледный, худющий : хиппи-лук. Или : Иисус в представлении хиппи. Или, по заявкам кинолюбителей - он же в исполнении  Джонни Деппа : в одних трусах, на неверных ногах, с огромнейшим, латунным крестом с ладонь. Выпал из дверного проёма в неизученное пространство, ошалело принялся ориентироваться, на моё : " Hi!" - в ужасе отшатнулся, развернулся полуспиной и ответил своей двери тихо : "Hi!".  Далее - секундный поиск азимута. Полный успех. И, наклонившись ( видно, от сильного встречного ветра ), протянув, как Бедная Лиза, руки, бросился мимо, к соседям. К загадочным лаотянам ( лаосянам?) пошёл -  за добавкой.
Но мне здесь, пока, сильно нравится. Закоулок - тихий, зелёный, за поворотом - знак : город Кёльн, мол, заканчивается. Сразу за домом - поле, дальше - какая-то конюшня, с прямо-таки -  скакунами.  
На севере, правда - заводы Байера ( но их и не видно, и не слышно, и пахнет скошеной травой и т.п. пр. Да и в NRW по-другому быть не может : с любой виллы - завод виден : тесно.
А вот, зато, на юге - поля и лесополосы : раздолье для летнего велосипедиста.
Я там и гоняю - такой толстоватый двухколёсный пионер Тихого Запада.
Координаты, почтовые индексы, телефоны остались все те же. Только улицу надо заменить : вместо R-str. теперь : F-STR.
Ремонт закончится и жить там начну ( и компутер подключат), дай Бог,  к концу августа.
На этой оптимистической ноте затыкаюсь.
Входя с ней в резонанс
С каковым и пребываю, колеблясь
  
Д.    
и  т.д.
…………………………………………………….



На Украине дела – как сажа бела. И лучше не будет. ( Имею в виду не перманентную оранжево-голубую клоунаду : там какого гетьмана не посади – всё недоразумение получается). Нет, а просто, как говорит мой папа : «Кому нужны записяные старики?»
Я себе это в правое полушарие зашпайхерил : поскольку сие есть изречение в пользу свое(прежде)временного отлёта на Луну. Уж, если чего, – пригодится.
А с алтыном-аршином получился конфуз. Аршин, как говорится, оказался – мал алан. То-то я удивлялся : сколько бесплатного сыру!.. В три раза больше дозволенной нормы!
Плюс : сделал большую ошибку : в четверг первый раз переночевал на новом месте. Никакой мне жених не приснился – а  бродил до зари. Как ты говоришь : во вторую комнату – кофий пить, в третью – чай, а, потом – в первую : просто воду : успокаивающее снотворным запивать. АВТОБАН В 150 МЕТРАХ РЕВЁТ! Полнеба справа всю ночь озарено прожекторами - и дымы химкомбината от этого очень грандиозными и тревожными получаются. Заводы Байера от моего гнезда – в километре-двух. Утром же, когда усталый зпт но недовольный зпт пытаешься заснуть, начинают орать недорезанные дети : их детсад  под окном ( в 7ми – 8ми метрах ). Ага! : пусть, гады, тем, байеровским, ночным, диоксином надышаться, оря. Посмотрим кто раньше.
Я вдруг стал лучше (аутентичней) воспринимать рассказ Хармса : где он лежал и придумывал казни орущим внизу детям.
А так – ничего.  
Только в туалете – не смывает. Мощности напора не хватает.
( Ой, кажется, я – в стихах!)
Нет, можно жить, ничего.   Только ещё одно : кабеля нет : в телевизоре одна программа, ARD. И лифта, правда, тоже - нет. Но метро, правда – есть. До него, правда, надо ехать электричкой : до неё – 17 мин ходьбы. Можно и на автобусе, тоже, доехать, 5 мин. Только его нельзя пропустить, потому что он  раз в полчаса ходит. Зато он ходит до ALDI. А средний пешеход от меня до ALDI – не доходит : без запасов воды и лепёшек на три дня. Не справляется. И если это помножить на три комнаты, то получается - такая пригородная пастораль : ни в сказке сказать. А если разделить ещё на 38, на которые я, обычно, привираю, то получается – нормальная заводская слободка, и наш номер – шешнадцатый, и это жизнь, и никто от этого ещё не умер.
От жизни, зато – сколько угодно.
Не развиваю сей тезис : потому, что дальше – какое-то... непечатное. А непечатное мой компутер не печатает.

.........................................................................................................


Расскажите мне, расскажите – о нашем ненавязчивом сервисе, о том как виноград зелен : чтобы я меньше огорчался. Только два раза отдыхал на море – за последние полтора десятка лет – ох, эх, увы и ах. Обстоятельства, .....  ........ ( Таня, закройте уши).
Что же касается  интернета-телефона,  ........   ............  баузер, тестатуру, лампочку Ильича и электрификацию всей страны....... .........  (можете уши разжать), то последние два месяца стоили мне : потерянных денег, нервов, времени, а, также, чести и достоинства. Последние, правда, две потери я, так-сяк, восстановил. Скорее – сяк.
Теперь сижу, морально удовлетворённый, сильно пожёваный безличной бюрократической машиной и чешу потылицю : а стоило ли?  Кафка-то умер, но кафкиана-то его – живёт. Кафки нет – и отвечать некому.
Хотя, о чём это я?! Вам ли не знать брильянтов? Чью свекровью квартиру чей-то зазеркальный папаша загадил. И кота держал.
Хорошо ещё – примусы отменили.
....................................

Да. Был тут ещё у нас тут шторм – типа : ураган.  Зимы, в положенное ей время, нет. А шторм – будьте любезны! (А? Как Вам это? На это у них денег хватает).
Домик-то – так себе : послевоенный, худой домик. Я же, умненький Ниф-ниф, в это самое подходящее время, оказался в самом что ни на есть подходящем месте : на верхотуре...
Но, что удивительно : ни в какую страну Оз меня не занесло, а – наоборот : чуть не прибило.
Вот, как Вы можете судить по письму, шторм перенёс. ( Не шторм перенёс, - тьфу, тут, у них, в руссише шпрахе, всё косо, криво и не так. Шторм, конечно – тоже : и сам – кой чего – перенёс. Всё что плохо лежало, - стояло и росло. А я –  перенёс его. В переносном, в смысле, смысле). Перенёс – хорошо. В отличие от крыши. Она – удовлетворительно. Не подумайте чего : крыша – дома моего (рифма), где законно проживаю. Вы, как неправильно говорят в Одессе, будете смеяться : произошло на чердаке, во время развешивания всяких портков ( у нас там  Trockenraum, сушилка). За окнами, не успел опомниться - тьма египетская, бесы. Ревёт, воет, – ни зги. Зашёл с бельём на чердак : как при взлёте : заложило гнусно уши :  стонало и свистело за скатами, трясло стены. Страшно. Дальше – больше : забилась черепица. Начала вибрировать крыша. Вошла в резонанс. Правда, тут я, было, слегка напрягся. Слегка полуприсел. Но, тут же, гордо так распрямился (жаль, никто не видел, не оценил чердачной гордости) - и продолжал, дрожа, нести, мать его, бремя белого человека. Вдруг, черепица – бах!, – другая – бах!, одну за другой,  – бах!- бах! – выстреливает – всё, к едрене матери, срывает. Взрывы. Фильм ужасов. Над моей башкой образуются квадратные метры ревущего неба. А я маленький такой : никого не трогаю, портки на просушку вешаю.
Чуть не пришлось еще одни развесить. Такой вот Киплинг.
Правильно, правильно : а то мы тут, в Германиях, нежными все стали - в жабо и у шляпе. Так и нюх потерять можно.
Но как немецкоподданный, я возмущён. Думаю подать на Schmerzensgeld : компенсацию за моральный ущерб. Если ещё хоть один ураган устроят.

………………………………………………………………………………………..

Подаю бортовой сигнал : 4-й ремонт протекает отлично. Приходили работники и огромными молотками, с вагнеровским грохотом, разбивали фаянсовый унитаз послевоенного дизайна. Установили другой, Великий Немой, - т.е, неговорящий. Не бормочущий в ночи.
Тот, прежний, видно, был в душе поэт : тоскуя по славным временам и национальной идее - бормотал по ночам руны. А в душу его....  Тут - забунтуешь - от неарийского засилья.
Жалко малого : мы с ним как-то уже друг к другу притёрлись.
Саша! Ты видишь, какими делами сейчас голова занята : это даже не "низ" - а ещё дальше - вниз. (Ой, кажется, я опять - в стихах : рифмуя "ботинки" и "полуботинки").
Я ещё не совсем вынырнул из полугодового ремонтного обморока, урожая исчезновений - близких и приятелей, плохих диагнозов, сваливающихся на них с начала года. "В настоящей трагедии гибнет хор". Вот за полгода этот хор уже подобрался : ощущение, что настраивают камертон, ждут тебя, солиста.
А я сижу, никого не трогаю, унитаз починяю.

……………………………………………………………………………………



2006



Ю.И. Малецкий vs.Даниэль Штайн. (По поводу публикаций)

http://www.svobodanews.ru/Article/2007/12/07/20071207000043543.html
Анатолий Стреляный: «Верить в Бога, не веря в Бога»

Анатолий Стреляный
7.12.07
Человеку, учредившему когда-то передачу «С христианской точки зрения» на Радио Свобода, может быть, позволено высказаться о двух современных книгах, в одной из которых (Л. Улицкая «Даниэль Штайн, переводчик») эта точка зрения еретически искажается, в другой (Ю.Малецкий «Случай Штайна: любительский опыт богословского расследования») – правоверно защищается. Одна вышла в прошлом году и стала бестселлером, другая только что появилась в полном виде и чем станет, – посмотрим.
В романе Улицкой изображается человек, который служит католическим священником, что не мешает ему самому решать, в какие положения Писания верить, а в какие – не верить. Не верит, например, в Троицу, отрицает непорочное зачатие и божественность Христа, в литургии собственного сочинения называет Его всего-навсего слугой Господа. Мало того, создал секту, считая её христианским приходом, и пытался вовлечь в неё самого папу римского.
В одном из читательских откликов роман назван «подкопом под христианство» – «либо подлым, либо пошлым». Но у героя при этом героическое прошлое: во время войны, служа переводчиком у немцев, он спас от верной смерти 300 душ; и праведное настоящее: он никому не делает зла, а только добро, на каком основании автор приходит к выводу, что «совершенно (! – А.С.) не имеет значения, во что ты веруешь, а значение имеет только твоё личное поведение». Был бы, то есть, человек хороший. Дойдя до этого места и вспомнив предыдущие сочинения Л.Улицкой, другой читатель отрекомендовал её «любимицей домохозяек с высшим образованием».  
Того же мнения и Ю.Малецкий. Он показывает, что и герой, и автор страдают невежеством и отсутствием того, что именуется интеллектуальной совестью. В пучине их еретической темноты и гордыни он чувствует себя, как рыба в воде, но погружается в неё только затем, чтобы, вынырнув, насладиться сладким ему воздухом Откровения. За тем, как он это делает, должны одинаково сочувственно следить и не мудрствующий христианин, и материалист, знающий Писание хотя бы по на уровне советского университетского курса «Основы научного атеизма». Невежественных и бессовестных никто не любит – ни идеалисты, ни материалисты. Тем большее впечатление производит неподражаемое дружелюбие, с каким Малецкий  приступает к Штайну, говоря: да отрицай ты что угодно в христианстве, но кто тебя принуждает считать себя христианином?!
Их в послесоветское время развелось, как собак нерезаных – христиан, норовящих извернуться как-то так, чтобы верить в Бога и не смешить людей. Послесоветские коммунисты стыдятся «Коммунистического манифеста» (начали ещё при советской власти), а послесоветские же христиане – догматов теперь своей религии. Мол, Иисус, конечно, Христос, но какое там, к шутам, непорочное зачатие, какое вышагивание по воде, яко посуху! Хочется и рыбку (из рук самого Христа) съесть, и на Кредо не сесть.
Причём не редкость встретить послесоветского коммуниста и послесоветского же христианина в одном должностном лице. Здоровенные мужики, а стесняются как девицы, – и «Манифеста» стесняются, и Символа веры.
Никому так мало не симпатичны эти калеки, как сознательному христианину и сознательному, опять же, материалисту. Здесь они сходятся. Обоих благословляет апостол с его недвусмысленным отношением к тем, кто ни холоден, ни горяч, ни рыба, ни мясо, ни Богу свечка, ни чёрту кочерга, ни в п...., ни в Красную Армию. (Малецкий не чурается просторечий. В своём предмете он как у себя дома и шпарит по-домашнему. Он показал, что о божественном, о делах веры можно писать по-человечески: горячо, просто, занимательно, где надо – весело, вплоть до хохота, где надо – с гневом).  
Размышляя над тем, откуда взялся роман Улицкой, что он отражает и на какую общественную потребность откликается, Малецкий говорит:  отражает это зеркало современную русскую интеллигенцию, а отвечает на её потребность  в вере. К этому можно добавить, что речь идёт о нашем желании (у кого – жгучем, у кого – вялом) верить в Бога, не веря в Бога.  

.....................................................................................

Письмо Анатолию Стреляному :


8.12.2007

Здравствуйте, дорогой Анатолий Иванович!

Уже несколько раз пробовал сократить письмо : нет, не выходит. За подобное следует исключать из сочинителей : более одной страницы не читается. Простите.

Меня зовут Демьян Фаншель. Живу я в Кёльне, лет 14. А радио «Свобода» для меня – осознанная необходимость – лет уже так 35. Как чай. Ни дня – без глотка чая. Без глотка «Свободы». Т.е., я, кажется, с самых первых эфиров – Ваш верный слушатель. Каковым и остаюсь.
Сегодняшнее – первое! за всё время – частичное – несогласие.
Несогласие – с последним мини-памфлетом : «Верить в Бога, не веря в Бога».
А частичное оно – потому что, в отличие от упоминаемого «любительского богословского трактата» Юрия Малецкого, Ваш напечатан и озвучен – не в литературном журнале ( поправка : не в ДВУХ литературных журналах сразу! ).Т.е. – вполне спортивно и достойно.
Перейду к теме. Цитата :

>Того же мнения и Ю.Малецкий. Он показывает, что и герой, и автор страдают невежеством и отсутствием того, что именуется интеллектуальной совестью.

Я не придираюсь к любимым авторам ( А.Стреляный – из их числа) – вообще, никогда – а просто их люблю. И мелочей не замечаю – в принципе.
Но только здесь, в приведённом пассаже – не мелочь. Здесь – поворотный пункт. Уж очень легко, соблазнительно легко, отмахиваться от добра, отдаваемого, как тепло,  Штайном, – смещать критику из этически-литературных полей и садов словесности в зону догматов и конфессиональной «суммы теологий». Литургических уставов. А вот что :
Совесть, по моему ненаучному разумению,  не может быть разных сортов – ни «интелектуальной», ни даже христианской. По левой щеке получаю за сию ересь – от Малецкого, по правой – от Улицкой! ( И подставлять ничего не надо : не успеешь.)
А какой может быть она, эта самая? «Я не знаю. Я только знаю, что : «Совесть есть нравственная категория, позволяющая безошибочно отделять дурное от доброго». ( сам не видел : Юлий Ким напел).
Кстати, самый первый Штайн, Штайн-1й, Пётр-апостол ( ведь оба имени означают «камень». В русском варианте – большое благозвучие : «камень» – чувствуется : «аминь». В отличие от серого «Каменева»).
( Извините, я человек «пописывающий», а сегодня и – попивающий ( а всё – из-за душевного огорчения : Ваша вина) : зарапортовался. Продолжаю.
Пётр-апостол, Штайн-1й – тоже прекрасно себе ошибался. И, даже - предавал ( на что ему, рокируя причинно-следственные и временные связи, было предварительно указано). Да что с него, Петра-то-Штайна, обрезанного выкреста, взять?! Он, поди, и литургии настоящей, за каковую ратует Малецкий, ещё не знал. Служил как умел. А хоть и – мечом. Защищая Учителя : отсёк ухо наглому римскому омоновцу. Перед тем – отрекшись позорно – от Самого. Вобщем – путаник. Почище Штайна-2.
Вот они – книжки-Евангелия. Вот авторы. Все четыре. Где Малецкий?!
Но что Малецкий... Оставим.
Впервые, в некоторых местах – такого короткого текста – несколько раз не узнал Ваш, Анатолий Иванович, стиль. Извините.

>В пучине их еретической темноты и гордыни он чувствует себя, как рыба в воде, но погружается в неё только затем, чтобы, вынырнув, насладиться сладким ему воздухом Откровения. За тем, как он это делает, должны одинаково сочувственно следить и не мудрствующий христианин, и материалист, знающий Писание хотя бы по на уровне советского университетского курса «Основы научного атеизма». Невежественных и бессовестных никто не любит – ни идеалисты, ни материалисты. Тем большее впечатление производит неподражаемое дружелюбие, с каким Малецкий  приступает к Штайну, говоря: да отрицай ты что угодно в христианстве, но кто тебя принуждает считать себя христианином?!

Анатолий Иванович – это не Вы! Углубляться не хочу. Ибо я очень люблю то – что и как Вы делаете.


>Малецкий не чурается просторечий. В своём предмете он как у себя дома и шпарит по-домашнему. Он показал, что о божественном, о делах веры можно писать по-человечески: горячо, просто, занимательно, где надо – весело, вплоть до хохота, где надо – с гневом).

А мне вот показалось, что Малецкий, изменяя своему ( в общем-то, высокой пробы) вкусу, подозрительно перебарщивает с ерничаньем и педалирует оное до непристойности. Вернее – не достойно. Гуляет в халате по буфету. При даме. При всех.
И уж очень что-то – уж очень – хочет, на манер ревнующего кукушонка – доказать : что он, как Вы верно подметили, «в своём предмете». Что, цитируя Ваше определение : «он как у себя дома».
А вот это вот : «и шпарит по-домашнему», – как похвала автору «богословского трактата», пусть и «любительского», думаю, - никуда не годится. Никуда. «Ни в п..., ни в Красную Армию». Хотя, может быть, эта «п...» - и вполне теологически дозволенное украшение.  «П...», так «п...».  Что дозволено Ю.Малецкому –  недозволено Штайну. И этим – каковым украшением – Малецкий «показал» Улицкой : «что о божественном, о делах веры можно писать по-человечески: горячо, просто, занимательно, где надо – весело, вплоть до хохота, где надо – с гневом».
Конечно же, где не получается талантливо и даровито, там – «по-человечески». По-стариковски, как говорится. По-солдатски.
А, по-моему, это не «по-человечески», а – по-детски, инфантильно : кидая камни в уходящую красивую женщину ( большую, красивую книгу) и оря со своими соборно : «Стиляга модная, сама голодная, а юбка узкая, сама нерусская». (Я ведь и сам был пятилетним мерзавцем, знаю). Ибо нет, как видится, коренной убеждённости в отсутствии её, книги, внутренних качеств, а есть – идеологическая убеждённость. Обиженный «правоверно» – как Вы говорите – «защищается». Защищается – единственно верная, заединая, точка зрения. (Православная? Католическая? Евангелическая? Лютеранская? Зачем только тогда христианские церкви разъединены – если догматы – простые-единые?..)
Одно место мне показалось вообще-то не по-стреляновски не совсем искренним : «Впечатление производит неподражаемое дружелюбие, с каким Малецкий  приступает к Штайну»...  
Впечатление – у мало-мальски читателя – производит оно очень даже обратное : с таким же неподражаемым дружелюбием я, Демьян Фаншель, приступаю – к куриной ножке.
Распорядитель аутодафе – признающий, кстати, все догматы и строго следующий правилам литургии – наверное, с таким же «неподражаемым дружелюбием» взывал к бедной женщине над дровами, - что, дескать, всё это – в её же, обуянной, интересах.
И ещё. Кажется, что : «Он показал, что о божественном, о делах веры можно писать по-человечески: горячо, просто, занимательно» – не совсем правильно адресовано. Думается, к слову «он» следовало бы добавить букву «-а». Тогда – точно. Она, Л.У. – показала.

>Размышляя над тем, откуда взялся роман Улицкой, что он отражает и на какую общественную потребность откликается, Малецкий говорит:  отражает это зеркало современную русскую интеллигенцию, а отвечает на её потребность  в вере. К этому можно добавить, что речь идёт о нашем желании (у кого – жгучем, у кого – вялом) верить в Бога, не веря в Бога.

А, может быть, всё же, Людмила Улицкая – не Толстой ( я не о литературном даре, а – об идеологической ангажированности ) и никаким «зеркалом русской интеллигенции» не является? ( Раз уж, хотя бы двое из интеллигенции – уважаемый Юрий Иосифович Малецкий и уважаемый Анатолий Иванович Стреляный – против. Интеллигенция, вообще – настоящая интеллигенция – публика довольно разношёрстная). А отражает Л.У. – своё, наболевшее, 15 лет под сердцем вынашиваемое.
В таком же, малецком, скажем, ключе я могу себе представить – апологетику такой... антиштайн-что ли-книги : где восхваляется, например ( не будем уж касаться православной времён ЧК-НКВД-КГБ) – ну –  католическая церковь. Времён, скажем, гитлеровского нацизма. Закрывающая глаза на Холокост и делающая реверансы в сторону фашистов. Прозвучало бы это, вероятно, так : «Не важно, что эти недостойные люди – «недобренькие». ( как  неважно, что Штайн – «добренький»). Главное – что признают Троицу, непорочное зачатие. Каноническую литургию. ( И людоедов?)
Перебарщиваю ли я здесь? Наверное – да.
Но, видимо – ещё мало всякой каши ел : не достигая и подножия малецкого накала.
А вот, в качестве литератора, словесника – в других вещах : читаю того же Ю.М. жадно и с удовольствием. И там уж – без «неподражаемого дружелюбия». Просто – с удовольствием.
Я попробую здесь, ничтоже сумняшеся, предложить Вам прицепленный файл. Небольшой по объёму, на пять минут чтения. Это - выжимки недавней переписки-перестрелки на ту же тему с приятелем „Z“, причастным к толстожурнальной жизни. Возможно, там это, наболевшее, мне удалось сформулировать более внятно. Пусть у Вас будет ещё один осколок зеркала, которое, якобы, отражает, якобы гомогенную, русскочитающую интеллигенцию.
Анатолий Иванович, если Вам, в силу темперамента и профессиональной установки покажется правильней ответить публично ( если вообще – ответить), пожалуйста, не приводите те места, где можно вычислить моего адресата, „Z“. Я, правда, почувствовав, что спор сей выходит за рамки нестрогой и непринципиальной дружеской переписки, предложил перенести его во чисто поле журнальное ( благо возможность у человека имеется). Но... молчание, в данном случае – знак несогласия.
Кстати. ( Типа : «N.B.!»)  В этом файле Вы увидите подтверждение сказанного ниже : единственная ссылка, приведённая мной оппоненту, это – сайт «Свободы», текст Анатолия Стреляного.
Анатолий Иванович, извининте за тычки : без «неподражаемого дружелюбия» : «кого люблю – тому дарю». Не сердитесь пожалуйста, Юпитер Иванович.
Желаю Вам хорошего настроения.
Сердечно.
Ваш слушатель-(по)читатель.

Демьян Фаншель.

...........................................

По поводу публикаций
«Юрий Малецкий vs. Даниэль Штайн» :
..........................................
09.10.07, Demian Fanschel:
Z., к нашему разговору : вот тот, полный, текст в "Континенте".  
Так что не ошибся : они его выложили ( с
невразумительным анонсом).

http://magazines.russ.ru/continent/2007/133/ma2.html
……………………………………………………...............................................................
Z.:
Привет, Дима!
Все правильно, ошибся я!
Континент опубликовал. а текст, … в компьютере, редактируется для отдельной книжки Малецкого, которой Континент откроет свою книжную библиотеку.
Что же до "Онегина", то Малецкий не устраивает "суд над героем", как в вульгарные советские времена, он судит "Пушкина-Улицкую" за то, что ее герой "не знает, как пользоваться пистолетами Лепажа и не знает правил дуэли, нарушает их по незнанию", чего с Онегиным быть не могло!!!
Плюнь ты на советско-либеральный подход, мол, клерикалы и националисты бьют наших либералов, а попробуй разобраться именно в этом: мог ли Онегин не уметь пользоваться Лепажем и, сократив расстояние до сигнала, выстрелить в Ленского? Никогда! Пушкин в этом разбирается, а Улицкая - нет! А литература, в которой "Онегин не знает, как стрелять, а Безухов мастер-дуэлянт, есть плохая литература! Так что я не за комсомольцев, жгущих Сорокина, а за любого критика, который, понимая, что Сорокин - великий стилист, понимает также, что "Сало" - говно, а не литература. За критика, который пишет, что Пелевин - хороший писатель, но очень средний стилист, пишущий языком журналистики, и критик, который этого не понимает, ничего не понимает в литературе! Время групповухи в литературе прошло. Диссидент Батшев, которому нечего предложить, кроме лежалого товара антисоветчины ничем не располагающий, никогда не достигнет уровня шаламовской нравственности, потому что - посредственный писатель, проходимец и негодяй в жизни. Знаменитый славист Казак - ни хера не знал русского языка, не разбирался в художественной ткани произведений, потому что был идеологическим солдатом против гребанной советской системы, а не литературоведом! Наш? Наш! А дела не меняет - не разбирался!
На дворе время гамбургского счета!
Вот по гамбургскому счету - Малецкий и прав! И ему все равно, что думают клерикалы, комсомольцы, нацисты и советские лиебралы (других либералов у нас так и н образрвалось!) Он честен в своем возмущении, он разбирается в том, о чем пишет! Посмотри еще раз номер Нового мира, где была его публикация, там ведь есть и другие. О самом же Малецком - по этой теме - смотри отзывы Ермолина (Новый мир) и Казариной (Дружба народов), мой же отзыв в «Йокэлэмэнэ» в первом номере, где я говорю о книгах 2006 года.
Кстати, именно критика Малецким Улицкой может более всего помешать ему получить главную премию - уж очень мощное это советско-либеральное лобби, которое не захочет понять его критику, просто потому что наших бьют! А по гамбургскому опять же - самое серьезное и глубокое по содержанию, по теме и ее воплощению, по выраэительной силе языка, его насыщенности, произведение в шестерке финалистов - роман Малецкого.
Расписался я чего-то, Димочка!
Надо просто повидаться, посидеть за пивом!
Обнимаю, Z.

………………………………………………………………………………………


Demian Fanschel:

Z., тут ведь простое дело. Улицкая показывает :  вот добрый человек, добро делает. Независимо от «како веруешь». И – веруешь ли вообще. Написала прекрасный ( на мой взгляд, о вкусах не спорят,- вкусы у меня простецкие) роман о ненормально добром человеке. Симпатичном, делающим, возможно, конфессиональные ошибки ( но никогда – ошибки в добре). От которого – исходит свет. От книги самой, кажется, исходит свет, «тихий свете».
Что – в отличие от публикации «романов о романе» – не каждому под силу.
Ю.М. в филиппике, как-то очень агрессивно ( больно уж, подозрительно агрессивно) – тычет и бабачит. Наваливает псевдотеологическое многопудие ( многое человек и многих читал, видно, видно) : за которым стоит : недобро.  
Запретить и Отменить. Вот что за этим стоит.
«Псевдо-теологическое» почему?  Потому. Ещё когда Кант ( религиозный, между прочим, человек) догадался : все попытки – научно ( пусть и богословски-научно) объяснять чудо – методологически неверны. В самой сути. ( Особенно – геометрически).
«Критика чистого разума» называицса. Горе от ума. Горе уму.
Управляющая Сила ( или, как у религиозных людей : антропоморфный Бог) – непознаваема в принципе.
К тому же вне человеческой морали.
Кого Джойс называл «Трупоедом»?
Вот, в чём я всей душой с товарищем Кантом : есть только два коренных чуда : ужасное, неведомое звёздное небо над нами и моральный закон внутри нас. Хотя, в существовании такого – категорического – морального императива, – именно категорического, как закона, – я не уверен. Но очень бы хотел, чтобы мы к этому приблизились.
(Пусть и ценой конвертирования – в какую угодно религию : лишь бы быть порядочными и не з(ж)лобствовать. Не пей, не кури и не выражайся. Не убий.)
К сожалению, этими рассуждениями небогословскими был бы, я думаю, не угоден – обоим : и замечательному автору, и учёному оппоненту. Ткнувшись своим неконфессиональным кувшинным рылом в «спор славян между собой».
Из моих наблюдений ( типа : кстати). Судя по всему, Улицкая своим «Даниэлем Штайном» обратила, обращает, обратит ещё, сердцем к христианству ( действительно – сердцем, «чувства добрые лирой пробуждая»!) – больше соотечественников, чем равноапостольный князь Владимир – огнём и мечом. ( Прикинем разницу в населении, нынешнюю тягу к чтению и размер тогдашнего киевского пляжа).
Наверное, в случае Людмилы Улицкой – к неправильному христианству, с точки зрения Малецкого.
А вот, если вспомнить, сколько за «правильное» христианство народу порубили...
Вообще, со времён кроманьонцев : сколько миллиардов людей-жертв – погибло в религиозных, тотемных войнах!.. К коим причисляю и идеологические.
И если бы за этим не стояли, слава Богу, подоплёки этносов и экономий, я бы подумал, что человечество-таки сошло с ума.   Как Ю.М.
Поэтому – и только поэтому – аз лично есмь человек не религиозный. И не атеист неверующий, как ты мне вчинил. Незнающий?   Нет, даже – не незнающий.
Потому что некая надчеловеческая Личность – существует она, или не существует ( а, если существует : познаваемы ли все её чудовищные мерзости и гекатомбы, неисповедимы ли)  – мне, Демьяну, по барабану.  Гораздо интересней, волнительней ( тут я – верую, как говорится, частным образом, - ни к кому не примыкая, никаких вопросов не задавая)  существование –над всем этим  и во всём этом – Бесконечности. Бесконечности всего, включая время.  Включая – каплей в море – эту непознаваемую, как Неуловимый Джо, Личность.
Кстати, здесь где-то, в этих непростых отношениях таких вот ( см. подпись) отщепенцев с мирозданием, и кроется корень ошибки Ю.М. –  в пенянии, почти прямым текстом ( см. «Шестнадцать тонн центонов»), Бродскому – на недостаточную, как надо понимать, одухотоворённость его, бродской, поэзии. Недостаточную, надо понимать, христианскость.
До Малецкого там уже Найман прошёл, - так что : «сбор колосков».
И, почему-то, у Ю.М. ещё рядом противопоставление J.B. – мандельштамовской Лиры...(?) : «Слово Божье, как большая птица...»
Да это же – те же самые рождественские стихи у Бродского!
Факт – литературы, поэтики.
Тоже мне : мандельштамовский пример строгого следования – истинно христианским догмам и духовности...  ( Нормальные, по-моему, симпатичные выкресты : дабы из Варшавы в Петербург переехать.  И ребёнку, Осипу-1-му, процентную норму в учебном заведении – ходом конём – обогнуть.)
Ну и потом – вполне себе может случиться : некое очарование поэта – всем этим высоким, строгим и сакральным. Нестрогое такое.
Как был очарован, например, многоженец, братоубийца, хитрый политикан князь Владимир – благолепием византийского храма.
Не помню кто (Паустовский?) говорил : у Мандельштама : «Здесь Бога нет. Здесь Бога нет. Здесь тоже – Бога нет.». У Пастернака : «Здесь Бог. И здесь Бог. И здесь – тоже.».
Тоже – противопоставлял.
Моя любимая троица : О.М., Б.П., И.Б.
Взять только мандельштамовские воронежские тетради : кричат!
«Читателя, советчика, врача....»  «Прыжок – и я в уме.»
Какой там : «Бог умер»?!  Не было никода!
Так что, всё-таки, больше – не религия : поэтика. Дело в поэтике.
Которая выстроена – как и любая химера – из узнаваемых деталей. И некая неуловимая, метафизическая  поэтики составляющая – тоже всегда  строится, оконтуривается установившимися тропами ( той же метафорой-архетипом). Вполне себе традиционными. В рамках, скажем, христианской символики.
Лёша Парщиков, тот вот, например, затевал – и продолжает – нечто запредельное : брать идеальные прообразы, универсалии – и пробовать описывать их при помощи «земных» поэтических средств. Т.е. : метафора должна бы, в норме, взаимодействовать с описываемым событием или вещью, составляя образ. А тут перед ней – Универсалия : прообраз. Вот и – «метаметафоризм». «Мета» - «за». Как «за-умь». Как и украинская «мета».
И что : я прийду к дому доброго приятеля, стану плевать на его порог, обличая в нарушении обрядов и традиций, прокляну его именем Яхве...  Скрывая, тем самым, просто : свои – иные, собственные – зстетические предпочтения? Политические, космогонические.
Кстати Лексей – тот ещё православный законник. Как бы не стал на точку зрения Ю.М..  Ведь может.. Строг, мерзавец.
Ох уж эти мне жиды крещёные.
( Каковая дефиниция не есть негатив : одним из первых, кстати, таких крещёных был – сам И.Х.  Обрезанный, не в пример нам ( или – в пример?) – как ( и где) полагается : у Луки, гл., кажется, 2-я).
Мне, вообще, его креститель и кузен, Иоанн – уж оченно нравится. И почему так дёргаются при словах «Иоаннова церковь»? Основоположник, первокреститель ( Хоть он никого к кресту и не прибивал, а погружал – палимых солнцем – в воды иорданские, поближе к рыбке, тотему религии).  
( Примечание – задним числом,  уже после переписки : в романе  церковь не «Иоаннова», а «Церковь Иакова». Что пардон – то пардон. Но не меняет сути.  – Д.Ф.)
Основоположником-то, всё ж, был кузен Ваня. А не – кому он шнурки обувные не стал развязывать.
Мои убеждения тоже прошу уважать. Они для меня – не менее священны и непрекосновенны, чем граница. И – находящиеся за ней – убеждения уважаемых людей от религии.
Так, стоп. Возвращаемся к Малецкому. Как Энгельс к Дюрингу.
Видишь ли, мне кажется, ошибки Малецкого – и в «16 тонн центонов», и в «Случай Штайна: любительский опыт богословского расследования» – однотипные : не те гири пилит.
Литература, литургия, всё же – вещи разные.
Вместо интересной, хлёсткой литературной критики – одного талантливого автора другим – нечто затянутое, бьющее мимо цели ( об этом см.), пытающееся чем, как угодно : оттащить – (на себя?) – от Улицкой читающего. Разными способами, включая не очень спортивное ерничанье, педалированье тона.  Дескать : граждане, послушайте меня. «Отдел борьбы с хищениями конфессиональной собственности». «Следствие ведёт знаток». Или ( как в названии) : «Следствие ведёт – любитель» богословия.
Бабулька какая приходская, та, может – недобрым шёпотом. А вот слабо – публичным науськиванием?  Толстожурнальным пенянием : в недостаточном соблюдении персонажем субботы! По-честному, по-солдатски, по-стариковски : обращаемся к господину Синодальному Цензору…
Не стану выше скакать мыслею по древу : сами мы не местные, обычаев не знаем, фил- и др.-факов не кончали. Ферфлюхтлинги. Вечно убегающие. Как Даниэль.
Тот – вообще : уходящая натура. Такая пьеса «Бег» : где Хлудов сам всех спасает и раздаёт детям апельсины.
Раз уж его помянули : пойдём методом автора «Театрального романа» : «Давайте представим...».
( Кстати : напиши сейчас Булгаков «Мастера и Маргариту»…  И прочитай это Малецкий Юрий...   О, о, о-о....  
А вот другой, однофамилец, Булгаков, небось бы – взял и прочитал. И, думаю... – ничего.
Слабоват, думаю, был бы – против наших-то.)  
О.к. Ладно. Представляем. Пишем :
Даже – ещё более просто :
Если бы сам, живой – Даниель-Штайн-Руфайзен – увидел бы себя «улицкого». Добрейшего, тёплого дядьку, прошедшего ад, ставящего не слишком высоко устройство литургических лепажей : лишь были бы живы все вокруг да здоровы и не ломали бы судьбы. Которому главное – принесение пользы людям и служенье, тем самым – сами знаете Кому...
И рядом он, Руфайзен, увидел бы, вдруг - иного себя, «малецкого» ( хотя НИКАКОГО «МАЛЕЦКОГО» ДАНИЭЛЯ ШТАЙНА НЕТ – НЕ БЫЛО – И БЫТЬ НЕ МОЖЕТ : поскольку Штайн Даниэль – это действующее лицо романа Людмилы Улицкой. Интелектуальная, как говорится, собственность и порождение)...  
Таким увидел бы он себя, - «малецким».  Штайном : ставящим во главу угла единообразие отправления служб, знание Устава, и, во вторую голову, – строгую доброжелательность, а именно : неуклонно-правильное спасение душ прихожан, тако же лиц гражданского звания...  Почему-то, мгновенно возникает ещё – и лёгкий немецкий акцент (переводчик).
Трудно ли на минуточку представить : что он примет за зеркало, а что – за зеркало кривое?.
Или не будем об этом : нам не нужен «улицкий» Даниэль : «нам не нужны «добренькие» псевдогуманисты»? Помнишь : из какого лексикона?  Те бы и Даниила Штайна сожрали, - с очками и крестиком, не подавились. Не львы, чай. И имя им легион.
Но вот что окончательно изумило меня в континентовской публикации – предуведомление :

"....И право отнестись к тексту Малецкого именно таким образом дает нам в числе прочего следующее обстоятельство: у Малецкого, как представляется нам, получилось то, что самой Улицкой удалось не вполне, — живой, объемный и по-своему симпатичный главный герой — Даниэль Штайн, переводчик."         ( !!..?.. )

Я тебе уже это комментировал :
Типа : "У Иванова и Адамовича получился более симпатичный Онегин".
( Так то – по молодости лет. О чём Иванов – с иронией – в мемуаре.)
Ю.М. изо всех сил, пытается разъять чудесную игрушку, сотворённую Улицкой, «поверить алгеброй гармонию» :  сальеризм какой-то! Но ведь не Сальери же Малецкий, - а вполне себе – талантливый, читабельный писатель, сам себе добрый молодец. Вот и написал бы – своего, правильного, Онегина. Не требуя «как мать и как женщина»: неправильных чайльд-гарольдов стрелять что бешенных собак. И стал бы конгениальным Байрону в юбке – а не конфессиональным заединщиком.
О твоём примере ( герой «не знает, как пользоваться пистолетами Лепажа...  ... не знает правил дуэли, нарушает их «по незнанию», чего с Онегиным быть не могло!!!»):
Малецкий Ю. обличает автора не в незнании матчасти дуэльного пистолета, АКМ, или БМП. А в незнании, якобы рутинных, областей церковных отправлений и религиозных догм – которые, как он даёт понять, на самом деле, богословски говоря, являются проявлением Трансцендентного. И без их строгого соблюдения Трансцендентное – не может являться. Или будет являться – неправильно.
Или – что?
Ну, то есть, в общем, Малецкий – знает как надо. А Даниэль Штайн – не знает.
Я же, с некоторых пор, боюсь людей, которые знают как надо.
«Бойтесь человека, который скажет вам : «Я знаю как надо!»
Но ведь даже – и «не виноватую-ю» автора «Даниэля Штайна» обличает Ю.М..  Что было бы справедливо ( обличал же автора «Мадам Бовари» конгениальный, язвительный Набоков – в непростительных погрешностях. Признаваясь, тут же, в любви – и к Флоберу, и к роману..).  Не автора обличает в непростительном грехе Ю.М., а – лирического, как учили называть в школах, героя. Спор, где одна из сторон – безответна, ответить не может.              
Знакомое дело. Хоть и не очень благородное.
Потому что это мы уже проходили – и в 20-е годы, и в седьмом классе. «Суд над Онегиным, типичным представителем лишних людей».
Сей призыв, сей клич православным : отменить, мол, неправильное наслаждение неправильной книгой, это ведь тоже – не в литературный журнал. Ошибочка. В молоко. Пальцем в небо.
Это – в «Вестник Патриархии».
Правда, не окажется ли, что, как раз там, талантливый человек и будет – чужой среди своих?
Вот Александра Меня-то – по головке не погладили...
А бывших кагебистов (нет, - настоящих. Бывших у них – не бывает) – але-оп! – в иерархи. Замполитов (по ТВ сам видел) – в священо-служители. Это пожалуйста.
Ну да бог с ними ( или кто-то другой – с ними?).
( Кстати, о Главном Заединщике : вот посмотри, по-моему, хорошо?  и некоторые параллели :
http://www.svobodanews.ru/Article/2007/10/07/20071007000020170.html  )

Продолжаем наш разговор – не за пивом (что неправильно).
Критикуется, как я понимаю, не так роман, как незнание автором, Л.У., «производственного процесса»? Это было бы замечательно, - если бы сам роман не был замечательным. И жадно читаемым.
Ю.М. предлагает – что?  Переписать Улицкой – постясь и одевшись в чистое – образы действующих лиц, - согласно правилам и уложениям иконописи?  Как Шолохов – «Тихий Дон». Как Фадеев – «Молодую гвардию»?
Договориться не считать роман хорошим и читабельным?..
Извини за стиль. Он соответствует. ( Известное дело : только Юпитера – на гнев, тут же Аполлона – на стёб.
Авакума – на истерику).
Я даже больше : подскажу. Вот сейчас разговаривал со Светой : она говорит : мол, стилистика в «Д.Ш.» не докручена.
А у каких знаменитых книг, не считая скажем, набоковских, -ну, ещё пару других, когда, стилистика была полностью докручена? Отглажена и отполирована.
Ну да ладно. Градус у меня выветривается, забор кончился : писать негде.
Z., без дураков : Юрий Малецкий мне нравится. И его «Группенфюрер» очень прочитался. Свет не тушил – пока последнюю страницу не перевернул. Про чертей на «Конце иглы» ещё не читал : надеюсь, что «Игла», как минимум – не хуже. И он сам нравится ( не забуду предложенного – в вечернем убане на Эбертплац, в нужное время, в нужном месте – абсента из фляжки. Не каждый человек носит во фляжке абсент). Это главное.
Но его филиппика – не нравится. Ничего не могу поделать. Или, как говорил Золя : «Не могу заткнуться».
Попробую всё же.
Но, перед этим – телеграфным стилем. Цитирую :
............................................................................................
> Так что я не за комсомольцев, жгущих Сорокина, а за любого критика, который, понимая, что Сорокин - великий стилист, понимает также, что "Сало" - говно, а не литература. За критика, который пишет, что Пелевин - хороший писатель, но очень средний стилист, пишущий языком журналистики, и критик, который этого не понимает, ничего не понимает в литературе! Время групповухи в литературе прошло. Диссидент Батшев, которому нечего предложить, кроме лежалого товара антисоветчины ничем не располагающий, никогда не достигнет уровня шаламовской нравственности, потому что - посредственный писатель, проходимец и негодяй в жизни. Знаменитый славист Казак - ни хера не знал русского языка, не разбирался в художественной ткани произведений, потому что был идеологическим солдатом против гребанной советской системы, а не литературоведом! Наш? Наш! А дела не меняет - не разбирался!
На дворе время гамбургского счета!
Вот по гамбургскому счету - Малецкий и прав!
..............................................................................................

Отвечаю :

Я, собственно – не за комсомольцев, не за коммунистов – и не за антикоммунистов. Я – за котов, гуляющих сами по себе. Всякий приличный поэт должен любить котов : Ходасевич, Бродский – и так далее.
Сорокин, по-моему, не великий стилист : так, - крепкий, не самый. Посмотри вокруг : одни старые добрые переводчики – как стилисты – чего стоят!, одна лишь Райт-Ковалёва!, Вера Маркова, переводящая Басё!  
Дразнильщик – да. Дразнильщик – хороший.
Не только в «Сале» у него – говна. Говна, как такового, там вообще – многовато : вплоть до копрофилии ( калоеды – по-русски) . Какое-то всё, хоть и эпатирующее, а – вьюнковое : нет своего стволового текста, на чужих вегетирует – вокруг и около. Постмодернизм, – какой спрос. С гуся вода. Да ещё, удобреный говном : прививается мгновенно, переводится легко. И достигает невероятных размеров : есть энциклопудического весу двухтомник. ( Между прочим, не поленился – от корки до корки : как – не одного только сала – объелся. После такого сала требуется мыло).
У Пелевина, как и тебе, мне тоже многие вещи оченно нравятся. Насчёт стилистики – см. выше. ( Ведь сколько было блестящих математиков, физиков-теоретиков, университетских профессоров – вооружённых гораздо более обширным математическим аппаратом, гораздо тоньше разбирающихся в физических процессах.
А Эйнштейн – просто – грубый дилетант и выскочка! Никакого стиля.)
Хотя (насчёт стилистики) : а ты почитай пелевинский «Зигмунд в кафе»! – Всего на одну страничку рассказ.
Батшев – точно негодяй. Как бы его бедный Владимир Ильич Порудоминский ни старался простить и понять, бедный ( он его с детства знал).
Батшев со товарищи Ольгу убил.
Пусть – непростой характер, пусть стихи не всегда дотягивают : вот за это бы ( сам, а не чужими руками) и ругал. А так : женщину, с душой и сердцем – забросали помоями. И  забрасывали, - пока не умерла.
Казак – согласен на 100%. Как Зиновьев наш какой : был блестящ и хорош – до вэндэ. А вэндэ долгожданное настало – потускнел, скис и грибком пошёл. Хоть обратно в гитлерюгенд идти – стрелять, с врагом бороться.
О последнем.
На дворе время не – гамбургского счёта ( если не считать гамбургеров и счетов к ним прилагаемых). Оглянись вокруг.
Малецкий, я думаю, здесь прав отнюдь не по гамбургскому счёту : по церковно-приходскому.

А вот в ответ на Вашу, товарищ, замечательную идею, вношу рацпредложение : может, вместо пива – придумать чего погорячительней? Осень никак, холода на носу - то да сё. Как у товарищей со временем? Со следующей недели я свободен и открыт для предложений.

Д.

Пэ.Эс. Вполне было бы допустимо переслать, чтобы не было за глаза, сие письмо Юрию Малецкому.
С моим поклоном и непременным уважением.
Минус – филиппика геген Улицкой.
Плюс – фляжка с абсентом.
«Спички брали : ещё рубль.»

Я тут смотрю : уже и не письмо вовсе.
Z.,  а слабо поместить это журнально –  в виде читательской переписки?!  Довольно матёрых читателей, между прочим.

Д.    и  т.д.

.................................................


Z.:

Привет, Дима!
Больше всего мне жаль, что Малецкий завтра до весны уезжает, самое замечательное было бы сесть за стол - хоч с пивом, хоч с чем - и дать вам постукаться, но теперь уже не раньше весны.
Так что надо самим увидеться, посидеть, по... и так далее.
Но в двух словах: А.С. Пушкин гениально обосрал честного и талантливого человека Сальери. Свечку не держал, сплетням подонков поверил, музыку упомяунтого автора послушать и оценить не удосужился. Плохо! Ценим созданный образ, коллизию гений и завистливая посредственность, но за бедного человека Сальери обидно!
Пишем роман про мостостроителя. Днюет и ночует, мокнет и зябнет, творит подвиг, только что мы обнаруживаем? Оказывается, не просто в терминах путается, основы и смысла дела не понимает, мост рушится, самозабвенному замечательному герою дают под зад, а мы доказываем, что он - хороший, он - всех ради, а что в своем призвании профан - несущественно.
Малецкий н
2007

http://www.dikoepole.org/numbers_journal.php?id_txt=526



Д.Фаншель. «Очнись Европы посреди». ( Интервью, 2006. Для газет «Форум» и «Deutsche Zeitung». Журналист – Светлана Фельде).

http://www.deutsche-allgemeine-zeitung.de/rus/index.php?option=com_content&task=view&id=590&Itemid=49

…………………………………………………………………………………………………

>Говорят, что судьба – это характер. Твоя судьба привела тебя в Германию. Это случайность, характер, судьба?

Это – естественный ход событий. Следуя Мандельштаму : а кто нам обещал, что он обязательно будет совпадать с нашими неестественными желаниями?

>Насколько органично ты вошел в немецкую действительность? Не испытывал ли ты комплексов советского человека, меняя свой образ жизни?

Я не испытывал комплексов советского человека - и в Советском Союзе. Чего-то насмотревшись и что-то посоображав, 11-летним сопляком заявил папе, что, если это – Советский Союз,  то я – антисоветчик. Причём – довольно громко, на улице, возле углового магазина, где, кругом – знакомые. Побледневший и похолодевший папа, зажав мне рот, почти подмышкой, – быстренько уволок домой. На том моё диссиденство и закончилось. Без комплексов.
А, если серьёзно, уехав в 17 лет из дому, один, совсем в другой мир, на север России, и не живя, с тех пор – никогда – стабильно, подолгу, на одном месте, перестаёшь тосковать по каким-либо определённым местам, «образу жизни» - и пр., нужным нормальному человеку, вещам. Только – по родным и близким, приятелям, милым сердцу людям. Мой «образ жизни», скорее – внутренний. Так что и менять ничего не приходится. Тем более, в Кёльне уже – 12 лет. Так долго – нигде.

>Говорят, когда человек счастлив, он беззащитен. Как ты относишься к этому утверждению?

Никак. Счастлива может быть и бедная Лиза – бледная и беззащитная, и Чингисхан – вырезавший очередной городок – с малыми и старыми. Вот тебе – и утверждение!

>Немножко биографии: где родился, где учился. И так далее. В связи с этим вопрос: ты родился там-то, учился там-то, живешь в Кельне. Какое значение имеют в твоей жизни эти города?

Родился, не при дамах будь сказано, в 1955-м : аккурат посерёдке прошлого века (даже язык не поворачивается, ужас какой-то). Школа, бокс, литература : отлично, чемпион, захватывающе. Закончил Архангельский медицинский, по профессии врач ( т.е. способность к вранью подтверждена дипломом). Живу – см. выше. Чего, от всей души, себе ещё долго желаю.
Города проживания имеют не значение,  – назначение : меня, любимого в себе пригревать. Чтобы потом – пинком под зад.

>Суеверный ли ты человек? Веришь ли ты в предопределения, вещие сны? Может быть, в твоей жизни происходили странные, необъяснимые события?

Абсолютно – несуеверный, скептический, кощунственный человек. Ни в какие сны не верю. Необъяснимые события – сплошь и рядом.
Ну вот, например,
Нет, не буду. Это – долго.

>Говорят, что одним людям на роду написана искренняя вера в Бога, другим в удел – вечные сомнения. Что дано тебе в этой жизни?

Ничего себе – вопросик для интервью! ( «Не могли ли бы Вы, вкратце, буквально в двух словах : мировую историю – от Большого Взрыва?»).
Если в двух словах, - о вере, или – неверии, то, для меня это – не проблема. Гораздо более интересным и завораживающим кажется существование, или – «несуществование» – бесконечности. Уже самой постановкой вопроса – отметающей любые решения, бесполезное любопытство, вообще - всё. Попытки что-либо выведать, получить ответ при помощи кулинарных запретов (как-то : неедение вообще в пост, либо – определённых продуктов), говорений в определённых постройках, или в определённое время, одних и тех же словесных блоков – до скороговорки, до стирания смысла, попытки услужить этим, удружить этому, неоформленному, безбрежному – чтобы твою, ничего не значащую, сущность сделали вечно существующей, да и ещё, по блату, переведя жить на верхние этажи, всё это видится мне – ну..., не совсем адекватным, что ли... Верить в доброго Босса, не верить ни в чох, ни в порох – ничего не меняет. Антропоморфная субстанция, о которой ты спрашиваешь, существует она, или не существует, здесь – исчезающе малая величина. Которая, просто, без натяжек, вписывается каплей в эту – бОльшую – загадку.
Поподробней я постарался ОБ ЭТОМ что-то сказать в эссе. Буду надеяться – не скучно. Они – на сайте :
http://run.to/fanschel
Милости прошу.

>Была ли в твоей жизни откровенно фарсовая ситуация?

Рассказывать?
Попросил, как-то, мой приятель приютить его на сутки – с другой моей приятельницей ( в гостинницах тогда без паспорта не селили, время – холодное, мокрое, на дворе – грязь непролазная...).  
Квартира – двухкомнатная, почему бы и нет?
Утром – звонок. Смотрю в «шпион» : муж! (Тоже – знакомый. Ситуация – идиотская.). Начинается 3-х секундная суета : приятель, с одеждой в руках – вон из спальни, заперся в туалете. Моя жена, решительная женщина – шмыг в спальню : на прикрытие!
Дверь открываю – с радостной, фальшивой улыбкой : «О, Коля, привет!»
– «Где Люда?»
– «Люда? В спальне, где ж ей. Вчера вечером с моей засиделись – пока автобус последний не ушёл. Осталась у нас. Да ты заходи, снимай обувь (затягиваю время!), ковёр запачкаешь.»
Машинально сбрасывает туфли, проходит в спальню, видит обоих барышень, потихоньку приходит в себя, Люду начинает отчитывать...
С ужасом, боковым зрением : донжуанская обувка ( 46-го размера, - сразу догадается!) – рядом с обувкой людиного ревнивца ( 41-й – с тёплым носочком). Вытягивая шею до вывиха, заглядывая - косым глазом - в спальню, пячусь – задом, задом – приседаю, шаря за спиной руками,  рывок! – приоткрываю дверь туалета – швыряю вещьдок уроду. Оттуда раздаётся какое-то отчаянное шипение. Ещё и недоволен, гад!...
Вобщем – успел. Выходит успокоенный Коля со своей Людой. В коридоре стоит одинокая – 46-го размера – пара импортных туфель....
Дальше рассказывать – больно.
С тех пор гости у меня на пороге – при любой погоде снаружи – обуви не снимают. Правила этикета, всё ж. Чай – не бусурмане.

>Если бы о тебе снимали фильм-комедию, то какая сцена из твоей жизни была бы самой смешной? А самой драматичной, если бы снимали драму?

Смешной – см. выше. Потому что больше – не расскажу.

>«Тоска по Родине – давно разоблаченная морока...» Тоскуешь ли ты по Родине?

Что значит – «по Родине»? По Советскому Союзу? По Одессе? По Западной Украине, по Львову, по Стрыю? По Северу, по Архангельску, по Палеме? По Вологде, по Устюжне, по дивному Великому Устюгу? По – эпитетов не хватает – Питеру? По прекрасному Коктебелю? Заморишься, тосковамши. Всё – во мне. А я – в Кёльне. Живём мы тут.
А тоска, как говорили акмеисты – по мировой культуре. «Отечество нам  Царское село». Всё остальное, раз уж не сложилось – не царское дело. «Ты царь – живи один».
Это и есть недостаток излишней тоски по мировой культуре – прилипчивое цитирование.

>Твои любимые слова. Любимые выражения. Просто твое любимое – что?

Моё любимое – всё.
Любимое слово – имя той, кто, в данный момент, здесь и сейчас, рядом со мной.
Извините за цветочноодеколонную рифму.

>Как ты для себя определяешь красоту?

На ощупь ( глазами, спинным мозгом, когда, от приближения небывалого – с холодком в животе – встают даже волоски на руках....)
Света!  – На  руках. «На руках», Света. ( Выкинуто цензурой. Она же – Света Фельде).

>Существует категория несбывшегося, несмотря на то, как мы себя ощущаем. Что у тебя не сбылось, о чем ты сожалеешь?

Да, в принципе, если бы по-другому сбылось, - была бы другая жизнь. А мне моя нравится.

>Что является двигателем твоих чувств в творчестве?

Ничто. Никакого такого «пламенного мотора»-двигателя. Просто, судьбой подаренная антенка, настроенная на приём Тонкого Мира. Сиди и слушай.
Кстати, по Аристотелю, Первичный Двигатель – Бог. «Идея».

>Твои любимые поэты, писатели, твоя любимая музыка.

У меня около 2000 ед. хранения – домашняя библиотека : там никого – из нелюбимых. Аудиотека – ок. 180 дисков хорошей музыки : джаз, особенно – блюз, горячие старые рок-н-роллы, доступная мне («для души») классика, настоящая – не эстрадная – народная подборка. Раньше – барды (сам играл), теперь – всё меньше.
Попсу – недолюбливаю. Но и не морщусь, когда другим нравится.

>Важен ли для тебя интерьер квартиры, дома, словом, места, где ты живешь?

Важно :
Зимой – тепло, летом – не жарко. Тихо. Никогда – душно. Вода ( река, озеро, море ) – рядом.

>Бытует мнение, что интеграция меняет людей иногда до неузнаваемости. Как ты считаешь?  

Время меняет. И врождённые свойства характера, им пестуемые.
Интеграция, эмиграция – не кастрация. Но, - чем хороши : на них сваливать можно.
Мол, граждане судьи, у этого подлеца было тяжёлое детство и интеграция.

>Ты столько-то лет живешь в Германии, как ты думаешь, чем же все-таки отличается душа русского человека от души немецкого, скажем, гражданина? Правда ди есть что-то «особенное» в русской душе?

Душа – понятие индивидуальное, а не групповое.
Русские немцы, русские евреи, русские генетические, присмотрись : всё-таки, больше отличаются ( и группируются по этому признаку) первым словом. А их потомство – в третьем поколении – будет, всё-таки, больше – немцы. То же – в Америке. То же – в Росии. Если бы Казахстан был лет 100 страной одной казахской монокультуры : то же – и в Казахстане.

>Возникало ли у тебя хотя бы раз желание вернуться назад?

В детство – пожалуй, нет. В молодость – пожалуй, да. В первую матёрость – ещё как!
А география – Бог с ней. Извозчики довезут.

>Если бы вернуть день отъезда, ты бы оставил все так, как есть, или все-таки бы уехал в Германию?

В день отъезда я уже никогда ничего не меняю. Хоть свет перевернись.

>Что ты больше всего любишь в немцах и в Германии?

В каких-то немцах, русских, евреях – что-то люблю. В каких-то – что-то не люблю.
А Германия – как «вообще» - дала возможность оклематься после болезни, сделанной накануне операции. Поддержала – в бытовом плане так – как ни одна другая страна бы и не подумала. Это – надо понимать. Какие-то возможности дала, какие-то сузила.

>Как ты сам относишься к своему творчеству?

Упиваюсь! Какой же замечательный сукин сын, этот Демьян Фаншель!

>Что ты можешь сказать о русскоязычной творческой интеллигенции здесь, в Германии?

А её – как единого целого – нет. Как и в любой другой стране.
Кто-то – нравится, кто-то – не шибко, кто-то – пустое место, не стоит и разговора.
Всё – как у людей.

>Есть ли у тебя в Кельне любимые места?

Есть. Я сейчас, как раз, на нём, любимом, и сижу – и ответы тебе выстукиваю.

................................................................


2006



Случайности

Всякий отбор должен иметь мотивированную...  –ное...   Смысл, цель?
Всё это здесь благополучно отсутствует. Хотя бы – ввиду объединительного названия свитка:


                                          Случайности :


..........................................

Началось, пожалуй, лет 25 тому. Была – вдруг – телеграмма из Архангельска, от бывшей жены : Янка заболела, воспаление лёгких ( оказалось – враньё, долго рассказывать). Мгновенно вылетаю. На месте ситуация выясняется. В город тогда не выходил, ни с кем особенно не встречался. Через несколько дней – назад, раньше рейса не было.
А ещё через пару дней, дома – странное письмо из Архангельска. Отправлено – на следующий, после прилёта к дочке, день.  Письмо от Гали Ш., актрисы тамошней. У нас, когда-то, был очень светлый, хороший роман. Жили с ней душа в душу, в тесной коммунальной комнатке, полгода. Потом – так же хорошо, бережно – не обидно – расстались. Было это очень давно, и с тех пор не звонили друг другу, не писали. Впервые за много лет.
Письмо короткое. Если не дословно : «Снился ты мне в эту ночь. Сон очень яркий, отчётливый : знаю, что сегодня прилетаешь, спешу тебя встретить, столько лет ни слуху, ни духу...».
Т.е. – в первую же ночь, когда заснули – понятия не имея – рядом, в нескольких кварталах друг от друга.
Если отсеять красивости, то рационального объяснения не будет.
Не думал, что это – начало. Объяснения нет, но – вторгается.
Поселяется.

......................................................

Вот ещё тебе опишу.
Получил вчера E-mail от сына: стихи, на английском. Первый раз – и –  вдруг!.. Дело в том, что, недели две назад задумал я литературную мистификацию в духе О.Б.: десятка три своих студенческих стишков послать сыну в Вологду. Чтобы он напечатал в каком-нибудь журнале вологодском, под своим именем. Но, поскольку он никогда стишков не писал, а его могли бы что-нибудь – эдакое – спросить, то оставил затею. Позавчера же – опять – принялся это обдумывать: а чем чёрт...
Вот чёрт, или кто там – и пошутил : вчера - письмо с Артёмкиными стихами.

............................................

Мне стало немного не по себе, когда Вы написали о совпадении. ( Значит – опять. Это, пока, ни о чём ещё не говорит ).  Кое-что я Вам не рассказывал. Так вот.
Бывает – потом, спустя много времени, происходит явление – ещё более дивное. Потом – начинает повторяться. Раз-два в год. Не считая мелочей. Поначалу это тревожно и интересно. Удивляет. Даже несколько гордишься : с тобой время от времени бывает что-то необычное, чего у других нет. «У других» - кроме одного человека ( женщины, вернее :), с которой находишься в душевном контакте. Метафизическая такая аберрация. Или наоборот, как хотите.
Время спустя, возникает иное, дурное чувство. Независимо от моего желания, пусть нерегулярно, пусть редко, но – с пугающим, постоянством, в самый неподходящий момент, когда ты – весь в буднях и не подготовлен, – происходит то, чего я не хочу. Или : ещё не решил – хочу ли я этого. И затрагивает того, кому доверяешь, превращает в медиума на час.
Ничего в этом такого –  зловещего, негативно окрашенного – явно нет. Нисколько. (Необычного, необъяснимого – хоть ложкой наворачивай).
Только вызывает теперь уже не заинтересованность. Раз не – физическое явление, всё равно – не объяснить.  Вызывает – протест. Потому что : этого не заказывали.
Потому что, если умом человек подвинулся – о.к.  Как говорят восточные люди : "Кысмет", - судьба, значит.
Но – некие-всякие – параллельные – штучки, непонятные знаки, манифестации... Тем более – не знаешь как реагировать. Тем более – реагировать бесполезно. И это нехорошо. Не знаешь как защитить свою территорию от иррационального.
Одно утешает : редко.
Мало того, что 24 часа в сутки над тобой звёзды нависают... Нормальный гражданин должен забывать – о космосе и ужасе. Или отодвигать это. Не впускать – когда надвигается.

....................................................


У меня, в области А.К. (это и Вам знакомо?) даже всякие ноосферные аномалии пошли, – что указывает на симпатическое расположение.
Например, ерничая и кощунствуя, пишу, как-то, «телегу» – на публикации А.К. в Каталоге  : «Эта «парадигма»!.. Да будь моя воля, я б людей, употребляющих это выражение публично ( как Гебельс, хватающийся за пистолет при слове «культура»), осуждал бы на 15 суток – без права переписки черновиков!»  (ну уж, с Гебельсом, уж – переборщил, сам не знаю почему. И Саша, терпеливо потом объяснял : что, мол, - а как же ещё это обозначить? А я ему : стёб, мол.)  
И ещё там – непонятно с какой рельсы съехало : «Я вас, друзья,  настоятельно прошу, просто умоляю : проживите ещё – ну хоть полмиллиона лет – и вы посмотрите, кто выжил! Небось, какие-нибудь скорпионы» (Откуда – скорпионы?! При чём здесь эти неувёртливые реликты? А не – тараканы, например – неприхотливые в питании, неуловимые?...).
Отсылаю это мейлом А.К. - и мчусь в аэропорт : моя Света с дочкой в Берлин, в гости летали, по театрам ходили. Ещё с багажом из зала прилёта идём, - она рассказывает : пошли, вдруг, ни  с того ни с сего («и чего нас чёрт понёс, сами не знаем») на спектакль о Гебельсе (?!)  Четыре актёра, каждый из них – Гебельс (удвоенный Янус), читают выдержки из его дневника...  (У меня в голове – лёгкое дежавю! : ... см выше).
А нечего чёрта поминать!
Приехали, значит, вещи распаковали, собрались, на ночь глядя, в парк ( за домом) погулять. (Аня, внимание!). Выходим из подъезда. Прямо перед дверью, под дежурной лампочкой – чёрный, блестящий, здоровущий – со взрослый мизинец – скорпион!  И хвост на меня наставил. В Кёльне. Холодным осенним вечером. Накануне не пил. А это – на меня, трезвого и благостного – крючок загнуло.
Какая падла завезла этих аспидов?! На какого любителя. Какие ещё гюрзы-тарантулы у полоротого разбежались? Юннаты-мичуринцы, инцухт их популяцию!
Я гада раздавил – за что Света на меня дулась. Не люблю эти ненаучные фантастики. Дежавю эти.
Или, вот, ещё. Пишу, не так давно, А.К., эстетствуя, что умереть от мусульманской бомбы – «это было бы пошло. То ли дело – от птичьего гриппа. Перенесённого, скажем, – фламинго.»
Что – «фламинго», почему – «фламинго»?, что за красивость?, литературничанье. Всю недолгую историю сей новой беды было чётко известно : переносят заразу и человеку опасны только куры, гуси, инди и ути – наша домашняя нестерильная братия.
Аня, на следующий день, впервые, вдруг, – появляется сообщение о предельной опасности диких перелётных. «Например : фламинго»... Я от растерянности даже лишнюю котлету съел.


......................................................

Пока есть время, расскажу о тех смущениях вероятности – которые, навскидку, в позапрошлом письме привёл.
Но, сначала, прочитав о ребёнкином смешном «замолчи» (подождите, он способный филологический ребёнок : найдёт,  ещё, и синоним : «заткнись») – из недавних «мелких» манифестаций.  Московская знакомая Светы (и коллега), от которой давно не было приватных сведений, проезжала, пару недель тому, по делам, через Кёльн. Договорились встретиться, посидеть в кафе до поезда. Идём, сто метров до кафе. Я Свете рассказываю про сегодняшний сон (обычно они не запоминаются) : маленький ребёнок такой, который долго не говорил. Наклоняюсь, слышу : говорит. Просто его не понимают, не прислушиваются. (Кстати, нечто подобное было лет 20 назад с попугайчиком у др.знакомой. Но это – другая, смешная история). Такой странный сон : его рассказываю. Приходим в кафе : здороваются-целуются. Знаете, о чём стала коллега сбивчиво рассказывать, когда радость и приветствия улеглись и начались расспросы?  Ага. О том, что у неё малыш – здоровенький, смышлёный, но – не говорит, не хочет. А вот у другой знакомой – та же история, только мальчик что-то бормотал-бормотал, - но не говорил. А прислушались – говорит. Только невнятно.
Ну, Аня, ну чего они, демоны, в смысле, ко мне со своим пристают?! Нет бы – ослеп бы как Ванга – и предсказывал. По фотографиям бы лечил. А так – шасть! – пролетит, раз в год-полтора, крылом заденет – и дальше. Дико хохоча. Хохмы у них на уме и чёрный юмор : мне несерьёзные достались. Серьёзные попозже прийдут. На ПМЖ брать.
........................................................


Ну вот. С ПМЖ же и начнём.
Этого случая я очень стыжусь, боюсь. Пробовал, года через два, потом – ещё раз – повторить ( меня сильно «кинули». Это был второй – и последний – враг в моей жизни, - и последний «бизнес». Последняя, вернее, попытка. Там, в бизнесе, другая интуиция требуется). И из этой волевой (самовольной) попытки «войти в контакт» с ноосферой, естественно, как Вы понимаете, ничего не получилось – ни такусенького, ни на вот столечки! Пустые хлопоты.
Но тогда : что было, то было.
Я сделал доброе дело – приятелю, Сергуне, коллеге. Сам предложил. Сергуня клялся всё отдать и выкупить. Те деньги, до того как за границей встану на ноги, предполагались мной родителям и брату-инвалиду – на несколько лет жизни без поддержки. Вернулась мне, сначала, какая-то смешная мелочь (после покупки билета на автобус до Кёльна, от этого осталось 70 долларов), остальное оттягивалось, обещалось, выпросилось «до отъезда». Когда я, ещё не очень хорошо себя после операции чувствуя, пришёл, за день перед отъездом, закадычный приятель, Сергуня, достал тяжёлый ( заготовленный, судя по всему, заранее : дело происходило в – моём бывшем частном – теперь, по филькиной грамоте, его выкупленном – стоматкабинете) отрезок арматуры и предупредил : если сделаю хоть шаг ещё, он проломит мне череп и оформит в ментовке как  самозащиту. ( Это он мог : связи с ментами и бандитами у человека были серьёзные. Здоровяк – за 180 ростом и за 110 кг. весом, бывший чемпион-молотометатель, на десяток лет младше, брат-бандюк – таких же статей : у меня не было шанса и до операции). Шаг я сделал. Денег не получил. Родители с братом так и остались на своих пенсиях – пока я не нашёл работу.
Выезжали мы ( не «мы» : я один. Всем остальным – в разводе-не в разводе – оформил такие же ПМЖ, тогда легко было. Родителям – тоже. Пусть, мол, решают сами).
Выезжали мы на следующий день, 14 декабря. Автобус шёл, с поломками, две ночи. Что я передумал тогда, мотаясь между тошнотой и болью, отвлекая незнакомых попутчиков ночными анекдотами : снова один, в какую-то новую непонятную реальность, тоску, ни одной души знакомой... Те 70 единственных долларов, сложенных в кармане... На вторую ночь, в полубессознательном, полуобморочном состоянии я почувствовал, как – изнутри – разрываю – то ли желудок, то ли кишки – своего врага. Марь какую-то наслали. Не его - разрываю, и не – «представил волевым усилием», а, как бы – очнулся в его слизистой – и – пытаюсь выбраться наружу. Это можно было сделать только – дико, когтями – разорвав. Разорвал. Чуть не задохнувшись. Не в своей воле. В каком-то полусне-полубреде.
Всё. После этого он перестал для меня существовать, маячить в сознании. Ну – начисто!
Весной, в мае, приехал в гости к бывшей жене. Прогуливаемся, встречаем Серёжу. У меня – светлое настроение : приветливость – не показная ( я не христианин. Да и ханжей там...). Нет, не поверите – приветливое, нормальное настроение. И о деньгах не было речи – тема закрыта. Не в смысле : он отдал. Тема для меня – закрыта. Серёжа – ещё больше разбогател, но – как-то осунулся, сероват. «Знаешь,... Ты же знаешь моё здоровье?!-Металл! Ты когда выехал, 14-го? Так вот, а у меня 15-го – вдруг, на ровном месте – приступ, реанимация, думали не выживу : прободение! Неделями потом выхаживали. Считай – с того света. Никто не понял ничего. Теоретически, говорят, могла быть скрытая, «немая» язва –  которая дала потом прободение.» Что я ему мог сказать : рассказать о странной поездке? Простить, за его реанимацию, оскудение жизни моих родных? Ни того, ни другого. Просто, безо всякой злости, нормально, поговорить – и разойтись по своим жизням.
Странная история, да?

...................................................

Ещё.
Были у меня пациентки, две барышни-сестрички : Цецилия (Циля) Григорьевна и Фаина (Фаня) Григорьевна. Циля и Фаня, - «Цзяофани», как их соседи прозывали (цзяофани – это такие китайские бандиты-стукачи времён культурной революции). Девушки же, которым, напару, было около 200 лет, никакими бандитами не были, а были наоборот – тонкой, древней кости интеллигентками, вымирающей породы. Которые, как кур во щи, постоянно попадали во все погромы, все мировые войны, все голодухи и пр. беспокойные дела. Потеряв мужей, стали жить вместе, варить что-то в кастрюльке и, помыв и вытерев руки, ждать пять минут, пока пальцы окончательно не высохнут, прежде чем притронуться к выключателю (ток!).
Так вот, как только эти два одуванчика перешагнули порог моего кабинета, я тут же влюбился, стал пользовать их бесплатно. Когда одна из них, в 96 лет, слегла от немощи, лечил их на дому. Потом бегал иногда за поручениями. Горшки выносил. «Демьян Семёнович, не делайтесь никогда старым и больным!» - басила младшенькая. Держа в длинных дрожащих перстах на отлёте «беломорину».
Но не об этом.
Подав на выезд, понял, что – не вытянуть дамам. Прижал их и узнал адрес единственного родственника : племянника, физика с международным именем, из Питера (обращаться к нему за помощью они стеснялись). Вызвал. Оказался приятнейшим мужиком, лет 65-ти, коллекционером одной из самых больших в России пушкиниан. Такой Эммануил Моисеевич Шер. В синагоге львовской делать было нечего : все уезжали, волонтёрской службы тогда ещё не существовало. По одной, очень солидной, рекомендации, договорились с чьей-то родственницей, спокойной девочкой из села. ( Которая за ними, до самой смерти, как дочка, ухаживала, вела на полуукраинском христианско-иудейские ( вернее, христианско-атеистические) диспуты и, после смерти младшей из Цзяофаней,  унаследовала, по праву, уютную львовскую квартирку. Низкий поклон).
Т.е, общались мы с симпатичным племянником – меньше недели, – в первый и последний раз. И всё. Никакой переписки, никаких сигналов.
Лет через шесть, вдруг, ни с того, ни с сего, звоню той же закадычной подружке – своей бывшей жене – с одним вопросом : «Слушай, а ты не знаешь, что там и как с Эммануилом Моисеевичем, никаких вестей о нём не было?».  – «А что?»  – «А чего-то о нём вспомнил.»  Она – дрогнувшим голосом : «Ты знаешь, он минут 15 назад звонил, спрашивал : как там у Димы, как в Германии устроился.»...
Я тогда любил ещё такие вот аномалии.

....................................................

Первое время жил в Кёльне довольно скудно : на полу чёрный матрац, комната : жилая часть – 11 метров. Снится мне, как-то, сон (тоже – редкость : запомнившийся навсегда сон) : меня, в гражданскую войну, расстреливают. Сумерки. Я стою у стенки. Двое солдат – шинели, белогвардейские фуражки с мягкими околышами. Смертельная тоска. Полследнее – помню отчётливо – пуля, с костяным хрустом, –  вламывается в лоб.
От ужаса проснулся.
Через два дня приезжает (опять же, на ПМЖ) Наташа (мы целый год потом пытались склеить разбитые горшки). Стелю ей на том же месте. Ночью, с криком, подскакивает. Говорит : «Знаешь, каой-то сон приснился : что меня расстреливают в гражданскую войну...»  Дальше – слово в слово, один к одному – см. выше.
У меня – медленно – волоски на руках – и везде – дыбом.

............................................................

Несколько месяцев спустя. На новой квартире. Приношу из русского магазина трёхтомник Гайто Газданова. До этого никто из нас его не читал – только слышали. Наташа готовится к занятиям : ей не до чтения. Как всегда, ложится рано. На ночь беру в постель томик. Читаю жуткий, антианнакаренинский рассказ : монах какой-то (в эмиграции?), решается на страшное : покончить с собой. Ложится на рельсы. В темноте ждёт поезда. В последний момнет, главной мыслью становится : самоубийство – грех, не прощается. Решает жить дальше, хочет встать. В это же мгновенье налетает поезд – и отрезает ему руку... С криком (а я лежу, отвернушись, с книжкой, к ночной лампе) подскакивает, просыпается Наташа. Вообще-то она спит всегда крепким и здоровым сном : «Мне снилось, что жизнь в эмиграции надоела, жизнь рухнула. В темноте ложусь на рельсы. Жду поезда. Он – как-то – не едет. Я боюсь, передумываю. Хочу встать, подымаюсь. В это время налетает поезд, и вижу : как он отрезает мне руку!..»
Я молча показываю ей Газданова.  «Что?»  Посмотрела, щурясь. Ещё. Лицо - потихоньку - землистого оттенка.
Кажется, она так больше и не читала ничего из трёхтомника.

............................................................

Что ещё в списке?
Надо сказать, что, кроме трёхдневных мигреней, Наташа человек kerngesund – абсолютно здоровый. Сидит этот абсолютно здоровый человек раз на диване и, так вот, как сидела – так, сразу, набок – брык : бледнеет, на глазах "уходит", шепчет : «У меня, наверное, инсульт. Наверное, инсульт.» Я в панике, в страхе, но действия – как на боевом дежурстве, автоматически, как в полевых условиях – на автопилоте выполняю. Попутно замечаю глазом время : чтобы знать, если что, сколько ещё минут протянет мозг без кислорода. Она – всё хуже, зеленовато бледнеет, отходит, твердит про инсульт. Какой, к чёрту, инсульт – у гипотоника?!, давление падает... Вдруг – опять «вдруг»! – как Ванька-встанька – раз! – подымается : «Ой. А что это со мной было?»...
Немая сцена. Непонятно – ну АБСОЛЮТНО ничего.
Наутро звонит отец : «Ты знаешь, мы тебя не хотели волновать : у мамы вчера случился инсульт, полупарализовало. Нас с Виталиком не было – соседи заметили (на балконе произошло), взломали дверь, Люда Сухорукова (соседка, врач) оказывала первую помощь. Слава Богу – всё в несколько минут успели : прогнозы благоприятные.»
Когда я опомнился, смог что-то выдавить из себя, спросил : как, когда это произошло?, - он назвал мне то время – минута в минуту! : то, что я успел заметить – и Люда Сухорукова.

......................................................

Не маловато будет?
Маня Каменкович, читала в Мюнхене, на всегерманском тра-та-та русской поэзии (звучит... цветасто) стихи памяти, умершего в начале 80-х, в Кёльне, совсем молодым, Евгения Хорвата. Сетуя, что его очень мало дошло – в самиздате.
Через года два – вдруг (опять, опять) – мне сильно захотелось – ну просто приспичило! – поискать в интернете сведения о Хорвате. Нашёл. Тут же послал Мане.
Она, в сильном возбуждении, отписывает : именно тогда, именно в тот момент, ей – ну очень – приспичило Евгения Хорвата. Но какое-то дикое затмение нашло : она (вдруг, почему-то?) не полезла в интернет, а стала искать – где угодно, но не там. И, естественно, не нашла. Это – естественно.
А что – неестественно : догадайтесь с трёх раз.
Хорошо, повторяю, что – нечасто.

………………………………………………………………………………

К случаям и случайностям. Были в субботу у Парщиковых, на дне рождения, засиделись допоздна. Пробило двенадцать. Вдруг Лёша, ни с того, ни с сего, начинает : не знаю ли я что про Евг. Хорвата, ему НЛО поручило написать о Хорвате (тот, оказывается, перед самоубийством написал роман по-немецки – разысканный, переведённый и изданный нло-шниками) : ты, как-то, говорил что разыскиваешь материалы по Хорвату – и т.д., и т.п...  Я смотрю на циферблат – первые минуты 5-го февраля – день рождения Маши! С приветом! (Помните, я Вам недавно описывал «случай с Хорватом»?)  Рассказал это Валере Каменковичу : он говорит, что усматривает здесь проявление юмора  Высших Сил. ( N.B! Не путать с Вооружёнными Силами и Военно-Воздушными).
………………                
Такие шуточки наводят на скептическое отношение к чувству юмора Организующей Силы.
Хотя, в одном фильме, утверждалось обратное ( "посмотрите, хотя бы, на Утконосов").
Но, видать, со времён сотворения Утконосов – Оно свой нюх потеряло.

........................................

в прошлую среду – очередное совпадение-случайность. Сто лет – месяца, т.е., два-три –  не виделся с одной знакомой, с которой – да, бывают, да, время от времени, -такие симпатические волны. Ещё дольше – носа не совал в русскую библиотеку. А вот в ту среду – ну просто позарез – понадобилось читать «Венерин волос» Шишкина. Слышал о нём, собирался, да всё, как-то недосуг. А тут – подъём : шнель, шнель, - в книгохранилище! Сам не знаю : что вдруг (?). В этот момент раздаётся звонок : сто лет не виденная знакомая.  –«Я, говорит, - тут, недалеко : была сегодня в библиотеке, одну книжку забыла сдать. Ты в библиотеку когда собираешься?»  - «Сейчас. Стою, вот, одетый»  (?)  -«Ну, тогда подскачи на остановку, прихвати моё». О.к. Сдаю в библиотеке её должок, спрашиваю «Венерин волос» Шишкина. «Так это – отвечают – она же и взяла, знакомая Ваша»...
Что сей сюрреализм означает : какая семантика, какая сверхзадача? Мелькание какое-то, хмарь. Что там, наверху, Станиславского не читали?

………………………………………………………………………………………


, но вспомнил я о нём – по другому поводу. Совсем другому.
Снится мне, значит, сон. И опять : обычно сны я не запоминаю : заснул – умер – проснулся. А этот, странный – впечатался, до деталей.
Схожу я с поезда. Вокзал.Что-то среднее между Москвой, Питером, Калугой. На перроне – съёмочная группа ТВ. Подходят. Ага. Вы, говорят, - первый встречный. У них – хохма задумана : взять первого встречного – с поезда – и предложить ему прочитать в университете лекцию по философии. Вводную. Ничего не подозревающим первокурсникам. Тем только сообщат : лекция будет сниматься телевизионщиками для учебной программы ТВ.
Пока настраивают осветительную аппаратуру, прошу листик бумаги ( всё-таки – волнуюсь), успеваю набросать пункты.
Помню, что лекцию я прочёл мандражируя, но, всё-же – достойно. Неплохо. В грязь лицом не ударил.
Незнание фактического материала заменял общими оборотами и – чтобы занимательно оттянуть время – лёгким контактом с аудиторией : «Следующий поворотный пункт в истории западноевропейской философии связан с именем человека, которому принадлежит знаменитый тезис : «Мыслю, следовательно – существую.» Вам, наверное, знакомо это имя. Кто назовёт?»  
Или, примерно в том же ключе : «Всем, наверное, знакомо имя великого немецкого философа, жившего на теперешней территории Российской Федерации. В городе Кёнигберге, нынешнем Калининграде. Автора «Критики чистого разума». Терминов «категорический императив», «вещь в себе». Знакомо?»
Вобщем – не так чтобы уж по-дурацки.
Так что хохмы у телевизионщиков не получилось.
Помню, что полное содержание лекции – по пунктам – я помнил ещё проснувшись, стоя под душем. После завтрака – уже смутно. Завтрак был в полпервого : встал поздно.
Через час-другой звонит Янка. Полмесяца – ни слуху, ни духу, не реагирует, за хвост не уловишь, а тут – позвонила, жалуется.
Оказывается, примерно в то же время, когда вся эта морфическая белиберда мне мозги ... размягчала, она, как раз, сидела на занятиях. Семинар такой : как писать научную работу. Оформление, традиции, схема и пр. Введение : история становления науки. Как таковой. Преподаватель : «Как говорил один кёнигсбергский мыслитель... Знаете – о ком речь? Молчание («немецкие» немцы, турки). Несколько поднятых пальцев (Янка, др.Восточная Европа). Их не замечает. «Ну, который – «категорический императив»?... «Вещь в себе»?.. «Мыслю, значит существую»?»
– Я : «Янка, «мыслю, значит существую», – это уже – Декарт».
–  «Ой. Так что же, и проф - ?...»
И – проф. Не только студенты. Как раз – не страшно.
А вот – что он в моём сне потерял...

................................................

  в том интервью упоминается знакомство с Диной Рубиной, – вспомнил.
Читаю её «Синдикат». ( Помните, Вам рассказывал : случайности дурацкие? Морочат меня  мелкие бесы-диббуки. Ни логики, ни оправдания : кривое зеркало, смех в темноте.)
Её, Рубиной, семья снимала в 90-х служебную квартиру в Москве. Подъезд оказался нехорошим. Речь идёт о поджигателе. Мерзкий подросток-пироман. Вечно загораются почтовые ящики. Дохожу до места, где они, в самом настящем дыму-пожаре, успевают эвакуироваться из подъезда. В то же время параллельно замечаю : какой-то мерзкий – громче и громче – звук мешает читать.
Как Вы догадались, что это пожар?!..
Визжал, когда я открыл дверь, Rauchmelder – воющая такая, как дьявол, сирена, срабатывающая при задымлении. В подъезде – мечутся люди в густом дыму. Половина подъезда – местные коренные немцы ( дом «социальный», на отшибе фабричной слободки. Т.е., понятно : простые разумные действия контингенту выполнить было – сложно). Через секунд двадцать обнаруживаю себя внизу одетым, с документами и набранным на мобильнике 112.
Ещё до приезда пожарных выяснилась причина : в темноте – оплавленные Kranz’ы ( венки). Их делают традиционно из хвойных веток с украшениями. Рождественские – на столе, со свечами. Другие – вешают снаружи на двери. Небогатые люди покупают «вечный» - из пластмассы. Как оказалось – ядовитой при возгорании.
Подросток-пироман у нас теперь свой. Как в Греции : всё есть. Доказать только трудно.
К чему бы вся эта галиматья? Ночь перед Рождеством. Вечера на хуторе.

.........................................................

. Беру в библиотеке, с полки на букву «Р», книгу Льва Рубинштейна и открываю её, сразу, на главе «Парщиков». Оказалось : тоже – Лев. Тоже – Рубинштейн. Только не тот, не известный поэт-концептуалист, знакомый Лёши. А - профессор сопромата. В военной части мемуаров рассказывает о любимом комбате –  Парщикове. Которому посвящена целая глава.
Сам Лёша, узнав, – встрепенулся было, подняв уши. Но – непонятно : что следует из этой белиберды? Сапоги всмятку и : «Посмотрите на Утконосов»...
Лев Рубинштейн – соединение слов не исключительное. Но встречается, думаю, не часто. Парщиков – фамилия, вообще, - не встретишь. Сочетание всего этого в одном флаконе вещь, согласитесь – редкая.
Не знаю : относить ли в случайности?

..................................................


Костя, ты будешь смеяться : очередной полтергейст!..  
Почему-то, минут в десять двенадцатого, перед тем как выйти гульнуть перед сном, вспомнил ( вдруг!) - твоё с Юлей фото из давешнего мейла. Подумал : надо бы сейчас, когда прийду, тебе написать : спросить как дела, бортовой сигнал послать. Потребность такая. Письмецо в уме составил на свежем воздухе. Понимаешь : вообще! : сто лет - в вашу сторону - не думал, не вспоминал. До этих самых 23.10 –  далёк был от мысли, - в голову не приходило. ( Время отложилось, т.к. выходя - взглянул на часы). Вот, пожалуйста : сейчас вернулся, включил компьютер : чур меня, чур!..  Твоё письмо. Единственное за весь мезозой.  Ровно в 23.12.
Говорил ли я тебе?, что со мной, частенько - бывает.
Где-то ок. 0,1% таких временно-пространственных смущений ( которые я, огорошенный, по свежим следам, иногда рассказываю в письмах приятелям) - собрал в один свиток. Прилагаю. "Твой" случай - из простых.

……………………………………………………………………………..

Ни с того, ни с сего ( в конце сентября?, или это был октябрь?), вдруг, для себя неожиданно, проявляю непонятную активность : через родственников – тех, этих – достал номенр телефона моего одесского дяди. (А, по сути – кузена, года на 4 меня старше). Мы с ним когда-то дружили, общались – в летние приезды к моим одесским дедушке и бабушке, – а последние 40 лет – ни слуху, ни духу.
Позвонил сразу : «Муська, привет!» («Мусик», «Муська» - его домашнее, для близких, детское имя-прозвище. На каковое он когда-то здорово обижался : «Марик!»). Поэтому, тут же себя и поправил : «Ой, извини : Марик, привет!»
-«Да нет, ничего. Мне теперь приятно : только некому называть...»  И т.д.
Всё в порядке, здоровье в порядке. Поговорили, обменялись координатами. В конце октября – снова неодолимая потребность : Муське позвонить. (?) ( Тогда с мамой начиналась катастрофа и оказалось – не до того.). И только в ноябре узнал, что месяц назад,  в октябре, Марик Рабин внезапно умер.

.............................................

Есть у меня небольшой рассказ – единственный фабульный. В 2003 году написанный, тогда же изданный ( книжка «Обучение сну»). Фабула там – не главное, а – вспомогательное. Дальние канадские родственники : муж намного старше, двое детей, дружная, весёлая семья. Приехавшие к ним родственники-гости. Заражаются птичьим гриппом – который, вначале, принимают за обыкновенный. Из окна больничного изолятора (запрещено!) легкомысленно выбрасывают записку для своих. Её подбирают добрые люди, отсылают канадским гостеприимцам. Которые вскрывают письмо, перепаковывают в конверт, заклеивают и отправляют его – близким гостей. Смерть начинает гулять. Слова в письме – убивают.  Канадские тоже заражаются, умирают по очереди. Дети – первыми.
Это – увертюра. Художественный свист.
После смерти мамы папа начал – дабы не оказалось поздно – за чаями на кухне просвещать меня в завитках генеалогического древа.
– Так вот. У прадеда, по маме – Давида – был брат, дядя Фишель. От него – наша канадская родня. Дальняя... и т.д.
Доходит до дружной весёлой семьи Бетти.
И, далее, рассказывает : как они все умерли ( а как – см. выше) в 2004-м году.
УМЕРЛИ – КАК ОПИСАНО В КНИЖКЕ.
ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО МЕСЯЦЕВ ПОСЛЕ ЭТОГО – ЕДИНСТВЕННОГО, НЕТИПИЧНОГО, ФАБУЛЬНОГО – РАССКАЗА!..  

...............................................................................................

Опять – какое-то невразумительное... Чёрт-те что.
Как всегда : ОНО включается когда хочет – и несёт всякую чепуху...
Вечером – вдруг!, ни с того, ни с сего – включилась в мозгу бодренькая строевая песенка начала 60-х : «Куба – любовь моя». Я её, с этих самых 60-х  – ни слухом, ни духом, ни каким другим боком – и не видел, и не слышал и знать не знал. Получается, - полвека. А тут – пристала, вертится, как съехавшая с ума пластинка : в голове : целый вечер, целую вечность, перед сном, – не отлепить... И – так, и – этак..
Это – вчера вечером. А сегодня, из Эссена, от знакомого, мейлом – ютьюбовский ролик : старинное чёрно-белое TV : молодой И.Кобзон, в военной униформе, с приклеенной бородой и деревянным автоматом, патриотическим голосом – маршевую песню ревёт.  «Куба – любовь моя».  На «Голубом Огоньке», начала 60-х... На фоне переодетых барбудосами танцовщиц и танцоров.
Не дежавю это никакое. А форменное безобразие.
Провались оно пропадом!
«Куба – любовь моя.
Остров зари багровой.»
Не к ночи будь упомянута.

................................................
Сегодня звонила Наташа. Уже приученая к некоторым вероятностным козляканьям в наших отношениях. Поэтому немедля, «с порога», и бухнула: «Утебя ничего не случилось? Всё в порядке?»
– «Вроде, да.»
– «А мне ночью страшный сон приснился. Мы в купе. Едем куда-то, в таких, каких-то, тоскливых сумерках.. То ли в Коктебель, то ли в Чекалин. Ты спишь внизу. Я выглядываю в окно. Нас догоняют какие-то всадники. Странные. Ужасныё : какие-то огромные, вытянутые – одни силуэты. Поезд замедляет ход. Вот-вот остановится. Ты тихонько плачешь : понимаешь : это за тобой. За дверью – шаги. Приближаются к купе. Я, в ужасе и тоске, смотрю вниз. Там тебя нет. Понимаю : спрятался – у проводника или в туалете. Боюсь за тебя. Они ближе. В самый момент, изо всех сил, каким-то чудом, закричав, успеваю проснуться из этого кошмара.»
– «А что за всадники?, - надо же..»
– «Не могу сказать. Какие-то – огромные, вытянутые, нечеловеческие.»
– «А : Всадники Апокалипсиса!» И, тут же, ни с того, ни с сего - бряк : «Всадники Финансамта!»
– «Как, как?»
– «Всадники Финансамта.»   (что – «финансамта»?, почему – «финансамта»?... Откуда выскочило?)
–  «Кошмар! Ужас! Всё. Я пропала.»
– «Что? Что случилось?»
– « Уменя  2 Mahnung’а уже (предупреждения) из  Finanzamt’а («Финансамт» - Налоговая  Инспекция). Последний срок : прислать документы до 17-го!... Я забыла. Всё подготовила и забыла отослать!.»
– «Беги тогда давай и отошли сегодня – с описанием вложения. Всё будет законно – справка у тебя на руках!»
– «Не понимаешь, что ли : сегодня суббота! Всё. Почта закрыта.»
– «Не грусти, душа моя. Ведь царевич – это я. Езжай на вокзал. Там, в одном магазинчике прессы, под стеной, есть хитрое маленькое почтовое отделение. Работает вечером, в выходные и пр.»
– «Точно?!!»
– «Нет, вру... :)»
Вечером сегодня опять позвонилиа : «Всё. Успела. Отправила Steuererklärung (налоговый отчёт) – с вокзала, с уведомлением. Если бы не...
Нет, ну ты мне скажи... Что это была за белиберда?... Значит, я, всё-таки – не зря тебе звонила?»
А я что должен сказать?
Хитрое почтовое оделение ч-з несколько недель закрыли.

............................................................
Свежее : июльская переписка :

.......................S. :
Эмиграция выполняет очень важную по отношению к культуре функцию - сохраняет в течение десятилетий-столетий традиции. Это я знаешь о чем? Сейчас у нас в гостях особо не кормят. Хорошо - чайком попоят с конфеткой... Дим, а ты сейчас готовишь? Помню раньше...  Знаешь что-нибудь о Косте Сарычеве? Я тут наткнулась не его брошенную страничку. S

..............Д.Ф. :
У Кости Сарычева, как раз, сегодня - день рожденья. Хорошо, напомнила : напишу поздравление. Опять - "двойной удар". Живёт он в Москве, вроде, неплохо : по всему свету ездит и фотографии присылает. Давно с ним не общались.
А что в Ростове девушек ничем, кроме пустого чая, изредка - с именинной конфеткой - теперь не угощают : факт. Сам вижу. На снимках оне - тонкие, звонкие, бледные и интересные.
Д.  

....................S. :
Надо же как интересно с Днем рождения получилось! Ну история, конечно, не тянет на то, чтобы попасть в твои "Случайности", но все же... Не сочти, пожалуйста, за труд передай от меня поздравления. S


.............Д.Ф. :
Саша, а когда ты с Костей последний раз общалась?
Перед тем, как мне этот вопросец - про него - задать.
Думаю, давно.
Дело в том, что у меня, с утра, когда убегал провожать Свету (она сегодня в Питер улетела), было записано : "Поздр. Кост. Сар.". Повешено на гвоздик. Гвоздик прибит... - почти к голове : чтоб до не забыть.
И - забыл!!
А?
А ты - напомнила.  В 23.51. За девять минут до конца дня рождения.
Наташа с моей мамой,  до момента мамулиного инсульта - лет, что ли пять - не виделись, не слышались. И - минута в минуту...
Это занесено в "Случайности".
Сегодняшнее - ?...
"Медиум" значит : "передатчик".
Но мы тут, гр. начальник, ни при чём.
Д.    и  т.д.

.................S. :
С Костей в последний раз общалась лет 20 назад. И после всего ты говоришь, что не при чем??? Это, наверное, ..........

Продолжения (http://www.fanschel.de/kniga.php?action=idr#stih5 , + http://demian123.livejournal.com/203164.html), как и опасался – следуют..
Например, (или, как немцы говорят: «цум байшпиль») – сегодня.
Нет – уже вчера.
Развиртуализировались вчера, за парой рюмок, с проезжающим город К. Пашей Лемберским.
Выпиваем, значит, закусываем, - чики-брики.
На третьей рюмке, вдруг (и с чего бы?!  Какого? Зачем?) – начинаю вдруг то(л)ковать возбуждённо – о цикле Кребса (т.н. «цикл молочной кислоты»). (Что вдруг? Почему? С 75-го года, со времён студенчества и биохимии, напрочь выкинул из башки – и процесс сей, и саму биохимию, и семинары в Архангельске..).
Вобщем: ни черта не понятно.
Но не страшно: спишем на возрастные особенности. Когда-то хорошей памяти. Казалось бы.
Но!
Паша тут же, без паузы – как подскочит на месте!.
Оказываеться, он сегодня, несколько часов как, (и – зачем? И – с чего? Типа: почему? – (см. то же самое чуть выше), вдруг зато(л)ковал – с другими здешними гостеприимцами, классически чуждыми всякой биохимии – о нём! (И – какого?.)
О нём, о нём.
О цикле Кребса!, ёптыть. (Но – что вдруг? Но – почему?)
А раньше – ни-ни.
Вобщем: ни черта, как всегда, не понятно.
Сверхзадача сего  – не ясна.
Того – сего – что происходит и происходит. С тупой неприятной регулярностью. Независимо от моей воли. И так – ослабленной нарзаном..

...........................


Саша, - ну ничего себе!
Вот - опять - барабашки (или, как говорила моя бабушка: "Опьять?.")!
Сто лет в твою сторону не думал. А вечером, по комментам и чужим френдлентам, случайно, в тревоге мирской суеты, набрёл на жж-истку одну - она в вашем университете - культуролога плюс историка литературы. Отправил ей ссылки на сайт, где неофициальный Ростов 80-х и пр. нонконформисты - и пр.
Но - не в этом фишка.
Естественно - сразу же подумал о тебе: как да чего?
Захожу через час на малопосещаемый мной "одноклассники" - ба! Ты, оказывается, примерно в это же время,  когда подумал в твою сторону - заходила ко мне в гости!  
Раз в сто лет.
Саша! Признайся. Но не сивка-же ты-бурка, вещая каурка, встань передо мной, как лист перед травой. Или?..

................


Ещё – из «Случайностей»:

Алексей Остудин:
«Дима, таки приготовил курицу по твоему рецепту с яблоками! Ох-ху-еть! Действительно, очень вкусно и необычно, спасибо, дружище! Обнимаю!»

Демьян Фаншель:
...Леша! Главное! Ты будешь смеяться. (Света не смеялась сначала). Я сто лет - с августа, что ли – чего-то не думал в эту сторону. А тут захотелось - ну мочи нет!. Сделал с яблоками курицу, обжал фольгой - и в печь. А печь сломалась - регулятор сломался - дым валит, вырубает предохранитель - я иду снова врубаю предохранитель (не пропадать же добру, - "врагу не сдаётся наш гордый "Варяг"!) - открыл окна и балкон, холодрыга - хожу по хате в сапогах, старой дублёнке и шапке - тушу дальше! Печь, вдруг, начинает искрить, по задней стенке идут синие молнии! Их отблески - на стенке квартиры! Ещё серия синих молний!, дым!, ещё серия - и печь сдыхает. Ровно ч-з 2 часа после начала готовки - и курица готова!. Победа! ... И тут, в то же время, приходит "телеграмма", поздравительная! Мейл от тебя! С курицей! Ну и как тебе - насчёт ч/ю у Управляющих сил?..


............



ЛитературоНЕведение, ч. 1-я

                          Фантастическое литературоведение.
                                                    ( Заготовки )

                    
........................................................

  Кстати, заглянул как-то в Паралипоменон : обнаружил там некоего Гомера. «Гомер», оказывается-получается – еврейское имя; означает «горящая зола», «горящий уголь». ( «И угль, пылающий огнём»...). А знаешь, как зовут одного из сыновей Гомера?  Ашкеназ!  Вот тебе и «ашкенази». – От Гомера произошли?
Паралипоменон – в первоисточнике, на древнееврейском – называется по-другому. А вот Гомер – он Гомер и есть.
Или это одревнегреченные предки-ассимилянты – ещё до всего – начали имена взаимноперенимать ( типа моего : Демьян )?
Или, всё-таки, «Гомер» - имя из еврейской обоймы, и этот горящий угль семя Исаака и Иакова вставило древним грекам?  
Пусть озабоченные и разбираются –  кто кому вставил. Как говорят на Зап. Украине : «Мэншэ з тым».
И тут сочиняет кто-то кое-где у нас порой, по имени Дима, некие фантастические ( но, в рамках бредовой логики – вполне допустимые ) сюжеты.  
Сюжет № такой-то : «Мать Гомера – из Земли Израильской. Беженка, Kontingent Flüchtling.
О детстве Гомер ничего не помнит. Развитой не по годам, живой, ЗОРКИЙ мальчик ( откуда, иначе, столько деталей  : натурально батальных, бытовых сцен (всё – хоть руками щупай) в обеих поэмах? ). Вечером, у костерка, травит байки хохочущим приятелям. Горящие угли, зола : присел к костру, разгребает. Ветер. Сыпануло в глаза. Крик!. Слепота. «Горящая Зола».
Там ещё – типичный эмигрантский случай : родной язык – исключительно греческий, – и какой! Патриотизм – тоже. Тем более, папа – Яфет, намёк на европейство. ( Нет, «европейство» - ещё когда, через тысячелетия. Просто: на отход от Сима – в сторону культурного центра ). Земля Израиля сублимируется в далёкой «Итаке» : подсознательные отголоски утерянного рая материнских рассказов».
Всё, товарищи, не надо санитаров!, мне уже лучше.

.......................................................................................

. Да, разветвляясь дальше: к коптологам и - далее - к эфиопам. Все эфиопские евреи ( а это большая ветка), как и другие правоверные, небось, паломничали в Иерусалимский храм. Вторая исходная позиция: пассионарность наследуется. Истоки её можно проследить по генеалогическому древу. Сюжет для провокационного исторического романа в мягкой обложке: подступающие к Граду римские легионы и предок Пушкина, уносящий с командой надёжных единоверцев ковчег со скрижалями: на временное сохранение, от греха подальше.    Скандал!  Голливуд делает фильм - с Никитой Михалковым в режиссёрском кресле. В Нью-Васюках наблюдается застой и отток капиталов. Эфиопское правительство выпускает почтовую марку.
..........................

Иван Франко ( кстати, большой антисемит. Это : если кому придёт в голову добавить, после всего нижесказанного, приставку «жидо-» ) –  и его «Каменяр»...
В те, до «информационного взрыва», времена никому бы и не пришло в голову ошибиться –  в расшифровке атрибутики лирического героя : вольного каменщика, Каменяра. ( Как и не пришло бы в голову усомниться, например, в происхождении другого положительного героя : Вечного Революционера. У которого, на тот момент, был только один онто-генетический, библейский, предок : Вечный Жид ).
Но вернёмся к Каменяру.
А чего возвращаться-то? И так, с самого начала, было ясно : вольный каменщик Ивана Франко это – масон! Франко-масон! Как это недоглядела, мимо прошла красная профессура, ума не приложу? Да и нынешняя, жовто-блакитная, - все семь нянек?! Вот уж воистину : «Борислав см1еться».
Во времена перестроечные, национального, то есть, подъёма, впервые объяснял свою версию – у памятника И.Ф., напротив львовского Универа – знакомцам. Люди гыкали, гмыкали. Ржали в интимных местах. Потом, сделав общее лицо –  «съел несвежее» – на пониженном звуке просили : «Об этом – не очень...»

.................................

Да. Раз уж пошло о родовом гнезде Набоковых, о генеалогии, то : собственные соображения и кое-какие нехитрые изыскания по поводу сюжета "Лолиты" :  в телеграфном стиле.
Генеалогия Набоковых : "Лолита" наоборот, на 180°, - с благополучным концом ( русский вариант )!  
Нет. Вряд ли - наоборот :
Жена русского генерала, баронесса Нина фон Корф, выдаёт 16 летнюю дочь, Марию Фёдоровну, замуж за своего любовника-чиновника высокого ранга, Дмитрия Николаевича Набокова. Чтобы было прикрытие. Факт известный.
Но! : у Дмитрия Николаевича с этой девочкой - женой - были дети! Дети были : с женой-девочкой! Все дочери их стали фрейлинами. А сын - тот самый - блестящий Владимир Дмитриевич. А его сын - тот самый - великий Владимир Владимирович Набоков-Сиринъ.
! ! !
А может это - женитьба на дочери Нины ( знал - вот с таких лет... ) - была идея ( "шахматная композиция") самого Дмитрия Николаевича?!  Где "Лолита" - Мария, "Гейзиха" - Нина фон Корф.
Т.е., в корпусе персонажей, обладающего богатейшим воображением В.В.Н. ( он же Вивиан из "Ады"), постоянно возращающегося к "утраченному времени",  появляется – смутным пятном –  слившийся с неким лирическим героем, неотделимым от первого лица - "я" - рассказчика ( Гумперт-Гумперт  --  Набоков-Набоков ), проявляется дед Дмитрий из утраченного времени.  Дмитрий Николаевич Набоков - с тайной страстью к дочери Нины - Марие ( "Машеньке").   4 ( четыре - это уже я сам придумал ) года ждущий дать выход своей одержимости этой нимфеткой...
Плюс - воображение Набокова-Сирина. Подстёгнутое семейным умолчанием.
Плюс - его подозрительная - неадекватная! - реакция на учение "венского шарлатана".
( За такие "изыскания" В.В.Н. набил бы мне морду! ).
А у Нины фон Корф - обстоятельства : "украли любовника в форме чиновника"...

Это - такие наброски, 5-й сюжет для - возможного - стёбового сборничка сюжетов "Фантастическое литературоведение", - типа остеровских "Вредных советов". Первый : это как Достоевский - из лесковских - романы-парафразы делал. Второй, помнишь : как предок Пушкина Ковчег Завета из горящего Иерусалима ( атас!) в Эфиопию спасал?  Третий : Гомер – израильский эмигрант. 4-й : Ив. Франко-массон. 5-й – вот, набоковиана.  Смотрю дальше : кому бы ещё козу сделать?
….........................................................

Cюжет новой заготовки к "Фантастическому литературоведению" ( "ФАНтастическому ШЕЛЬмоведению" ),
Суть такова : Как-то раз, Боря Бугаев, борющийся с буквой "Ы", недолюбливающий букву "Ы", метафизически её опасающийся,  взял, да и выбрал себе псевдоним –  с буквой "Ы".  
Далее – обстоятельно, в элегическом тоне, как само собой разумеющееся –  преподносится псевдофрейдистский бред, серьёзный стёб : мол, мазохистские манифестации на фоне комплекса вины ( вины перед маменькой и папенькой : "из-за меня им плохо", "из-за меня ругались", "плохой, никудышный сын", "Ы-ы-ы", "беглЫй", "БелЫй"! ).  И т.д. и т.п.
Ну, пока не знаю. Вставим из Белого цитату об «Ы», развезём кашу по стеклу – а там посмотрим. Может сюжет какой накрутится.
................................................................

А, кстати. У Бойда, свежепрочитанного, упоминается рассказ - самый короткий рассказ Набокова - "Русская красавица" (не упомню, чтобы читал).
Сделать, что ли, и Виктора Ерофеева - персонажем "Фантастического литературоведения"?
.........................................................
                                                                  
«Он, сам себя сравнивший с конским глазом...»  
А про морду Борис Леонидович – что,  забыл?...   ( Я не про ту самую, а – про лошадиную).
Кстати. (Если уж без шуток). Маленькое литературное изыскание. Там ведь, как вдруг сейчас стало ясно, два этажа. Первый – сознательный : сравнил – при помощи эллиптической инструментировки – себя с породистым скакуном : нервным таким, красивым, косящим этим самым глазом. Второй – подсознательный (не в медицинском смысле – в образном). Поиск выражения и сравнения – через, вплетёные в частную жизнь любого культурного человека прошлого (его окружающий социум ), любимые античные мифы (архетипы) самого литературного из лекарей, Фрейда (с Юнгом купно). Пегас там, в этих строчках, из подсознания выплыл
.........................................................



Так, зацепилось. Не выбраться из письма – как Чаплину из зубчатых колёсиков.
Насчёт литературного воображения – особенно ассоциативно-подсознательного.
Тут опять : очередное маленькое филологическое «открытие». А именно :
Такое впечатление, что весь достоевский Раскольников вырос («из какого сора») из пушкинского (пушкинского? Не помню) : «Мы все глядим в Наполеоны / Дрожащих тварей миллионы».
Там ведь, в «Преступлении и наказании», в ламентациях Раскольникова – и чёткая наполеоновская тема, и «тварь я дрожащая – или право имею?»
Речь Достоевского о Пушкине, к юбилею, - вещь програмная : примерял что-то. Когда пишут или говорят слово об ушедших, которые до сих пор волнуют, - обязательно примеряешь это на себя. Подсознательно желаешь, чтобы и тебя, автора, так помянули.
То и не дивно : думал Ф.М. об А.С., жил его стихами.
В поездках, в меняющихся экипажах дрожали дрожжи ещё не заезженных цитат.

……………………………………………………………………………………………



Николай Яновский. Знает, учил, из гимназического курса, языки. А более всего запомнились языковые куриозы.  Вот, к примеру : немецкое "H" ( Heine, Hitler, Hartz ) смешно превращается в твёрдое русское "Г" ( Гейне, Гитлер, Гарц ). ( Где-то, кстати, посерёдке - мягкое украинское "Г" : мягкий Гейне, мягкий Гитлер, мягкий Гарц).
Возьмём, скажем, такой - псевдоним : с мягким, немецко-украинским придыханием : "Хохол" (а немец, чёрт, ещё и "л" обязательно смягчит : "хохоль", "кольхьоз"). И, вот эдак, переделаем его на русский манер - с твердейшим "Г".  Пересмешничать - что умел, то умел, Николай Васильевич.
Тут всякое. Тут тебе и на первый слог ударение - с птичкой-гоголем по созвучию. У которой Нос - воот такой...
Тут тебе и гоголь - столичная штучка, Нос задрал.
Но прозвище-то хохляцкое из-под него - определённо : улыбается.
Бывало, любил - уже знаменитым - Hohol-Гоголь на немецких водах лечиться, во всякие бадены - проездом, пролётом. Птичка. Хохол.
…...............................................

А вот у Анны Горенко, черноволосой красавицы, кожа - ах, матова!  Черноволосые красавицы с белой, нежной, матовой кожей ( и зонтик китайский от солнца - чтобы нигде не загорать ) были тогда таким же идеалом, как и скелетоны холодного копчения на наших скорбных подиумах. И в наших скорбных умах. Устах.
Плюс - восточная горбинка на периносице : Ахматова.  Ах, матова!

………………………………………………………………………………………

А вот во времена Льва Н. Толстого молодые люди не забивали себе голову – не только компьютерным слэнгом, но и – мусором новейших дат. Скажем: тем, что случится в мире после 1848 года.
И 1914-го.
И после 1917-го.
И 1941-го
До 2011-го включительно..
Зато, изучая европейскую историю – крепче зубрили нечастые (порой и – нечистые) славные дела редких и могучих – всяких Фридрихов Барбаросса, Пипинов Коротких, Карлов Великих..
Тем более – дворянские дети с достаточно хорошим домашним воспитанием, гувернёрами.
Скажем: студенты тех времён (Казанский университет) – тоже не исключение. Мимо основных вех биографии Великого Карла пройти – уж никак не могли. А особенно студент Л.Т. Который был вынужден повторить курс истории дважды.
Скорее всего, и сдававшие офицерский экзамен, пусть и ускоренных порядком подготовленные, всё же изучали походы, разбирали схемы битв – от Александра Македонского и того же Карла Великого – до Клаузевица.
И минимум, значит, два-три раза : смышлёным дворянским недорослем, затем – студентом, затем офицером – Львом Толстым, прочитывался некий исторический эпизод.
А именно – одно из важнейших деяний Карла Великого: разгром авар.
Несколько столетий неостановимая экспансия авар, не знавших пощады – наводила ужас на всю Восточную Европу. Веками.
Пока не явился Великий Основатель.
Два коротких, блестящих похода – и народ авар, как один из участников ключевых геоисторических европейских процессов – навсегда исчезает с шахматной доски Карла.
Первый, самый важный, разгром (читай резню), учиняет непобедимым аварам добрый союзник Карла Великого, хорутанский – славянский – князь: Войномир.
Имя, кстати – очень запоминающееся: Войномир. Необычное.
Минимум – два-три раза повторившееся:
Войномир.
Забитое в память – до поры – на полочку. Как и многое чего ещё.
Не это главное. Главное – другое:
Правильное название романа – уже половина успеха.:)

................................................

Тредиаковский.
Который: «Чудище обло, огромно, озорно, стозевно...».
Почти неизвестный (мне, до последних лет).
Первый русский профессор.
Оказался – неожиданныо ярким. Не хуже Ломоносова. Каким-то образом - устраивается на судно, идущее в Гаагу. Оттуда – ЧЕРЕЗ ВСЮ ЕВРОПУ – НОГАМИ, без денег, прёт пешим ходом в Париж. В Сорбонну.
Вельмиучёный. Назначается Анной Иоановной в академики. Исключается – и мурыжится – Екатериной.
Вобщем – не только радищевский эпиграф.
А в 1734-м – начало! : вступление русской поэзии в силлабо-тонику:
«Поздравление» барону И.А Корфу.
И, если быть снисходительным к моему нездравому смыслу, здесь явные проказы Провидения. Потому что – опосредованный, через бабушку, Нину фон Корф – привет праправнуку адресата, В.В.Набокову – первое русское стихотворение, писанное силлабо-тоническим стихом!..
Ничего фантастического. Просто неисповедимость путей.

.......................................

Литературоневедение. Продолжение.
1. "Лучшие друзья женщин"
http://demian123.livejournal.com/216541.html

2. Метод Кювье. Жизнь человека – как комментарий:
http://www.fanschel.de/kniga.php?action=idr#stih0

3. Суок, дочка австрийскоподданного – как кукла наследника Тутти, или Мадам Грицацуева – как сын турецкоподданного
http://demian123.livejournal.com/265431.html

4. Лев Толстой, Войномир, Карл Великий и авары
http://demian123.livejournal.com/238803.html

5. Литературоневедение: Записки о пользе пешего хождения
http://demian123.livejournal.com/251122.html

6. Псевдо
http://demian123.livejournal.com/519902.html

7. Простой и ясный Набоков
http://demian123.livejournal.com/75871.html

8. Литературоневедение. «.. в форме чиновника»
http://demian123.livejournal.com/251264.html

9. Швамбра и Зембля
http://demian123.livejournal.com/585187.html

10. «Я есмь огнь поядающий..», или Гемназеев не кончали
http://demian123.livejournal.com/371987.html

11. "Двойничество". Продолжение
http://demian123.livejournal.com/365017.html

12. Невидимые миру кукиши, или Игемон
http://demian123.livejournal.com/304260.html

13. «Шампунь парикмахера Франсуа» и «руки брадобрея»: ощутите разницу
http://demian123.livejournal.com/297252.html

14. «Сначала уроки..»
http://demian123.livejournal.com/228070.html

15. ЛитературоНЕведение, ч. 1-я
http://www.fanschel.de/kniga.php?action=idr#stih6

16. ЛитературоНЕведение, ч. 2-я
http://www.fanschel.de/kniga.php?action=idr#stih22

17. «Он, сам себя сравнивший с конским глазом...»
http://demian123.livejournal.com/691324.html

18. «Я пью за военные астры…»
http://demian123.livejournal.com/704256.html


......................................................................................



.......................................................................................


Метод Кьюве. Жизнь человека – как комментарий


«Жизнь человека как комментарий к эзотерической
Неоконченной поэме. Записать для будущего применения.»
(В.Набоков, «Бледный огонь»)

«Жизнь человека – комментарий к тёмной
Поэме без конца. Пойдёт. Запомни.»
(То же. Перевод С.Ильина – А.Глебовской)

Я никогда ещё не встречал имени Александра Кораблёва там, где речь идёт о неинтересном.
Так и слышится ехидный голос расплывющейся дамы с лошадиной фамилией : «А он интересуется интересным?»
Он – интересуется.
Читать Кораблёва – в периодике, а теперь, как выяснилось – и в книжном воплощении – интересно. Жаль, что нет в Каталоге «Д.П.» всего романа «Мастер». Большого, семьсоттридцатидевятистраничного, обещающего, представленным отрывком – только обещающего –  дальнейшее продвижение, –  не просто-романное. Непривычное продвижение вельмиучёного человека, лингвиста – наощупь, – в Астрале ( звучит, как название материка, для нормального человека не существующего ). В поисках того, чьим запаспортным именем названа книга. Начинающего этим отрывком – только начинающего –  путешествие по сумеречным элизейским полям ноосферы. Со странной спутницей – проводником-медиумом.*
Жаль, что нет в подборке продолжения «Тёмных вод», зовущих в странствие орфическое – в тёмные подвалы совести, в медленные воды Стикса – в поисках автора «Тихого Дона». Сновидчески проплывающим, вместе с автором, над полунесуществующей – вроде вымирающего Аральского моря – мемориальной станицей – и, в то же, вязкое, никакое, время, –  разбитым лицом в снегу – т.е., нет! : застрявшим в израильском кафе с европейским названием – напротив потомка донских казаков ( то ли хазаров ) с библейским именем – повествованием...
«Собрание сочинений» автора на этом сайте – отрывочно. И стихов, которые мне нравились – нет. В сети, среди бесконечной армады, проплывающих мимо чужих «кораблёвых» выловить удалось немного.
Что делать? «Я роман не читал, но...»?
Но вот что. Метод А.Кораблёва ( в дальнейшем именуемом «А.К.» ), по отношению к нему самому, оказывается – ещё как действенен!
Камертон, комментарий к написанному А.К. – жизнь самого автора «Мастера» и «Тёмных вод». То из неё, что нам дозволено увидеть, – львиная доля. БольшАя – и, не менее, чем всё остальное, драматическая, насыщенная –  её часть. Часть, где религиозной окраски любовь к слову, литературоведческие коллизии, обнажения идей и реалий, для понимающего, представляются не менее интимными, чем сокрытое от глаз «личное время».

«Создатель дивный мира и молчания!
Пока твоё твердеет ремесло,
Тяжёлый хор окаменевших слов
Удерживает своды мироздания»...
                            (А.Кораблёв, из цикла «Семь чудес»)

Это –  23-х-летний А.К.

Пожалуйста, читаем : библиография :
Удивившие меня – целостностью, погруженностью, страстностью, ( или, снижая штиль, – драйвом ) – названия университетских работ набирающего обороты и высоту филолога, молодого профессора. Никак не автора вольных сочинений. Названия учёных опусов, по моему былому, заочному, досюльному разумению, должны были выглядеть, как какашки мухи дрозофилы : раздавленные предметным стеклом и снабжённые латинскими окончаниями.
Вот он, смотрите, этот красивый, долгий аккорд, тональность, -  в которой я хотел бы озвучить свой импровизированный отклик. Названия :

«Ученичество как принцип художественного восприятия.  
Легенда.  
Художественное время в романе М.Булгакова «Мастер и Маргарита».  
Время и вечность в «Мастере и Маргарите» М.Булгакова.
Время и вечность в пьесах Булгакова.
Принцип ученичества и «книги итогов» .
Хорошо продуманное пророчество.  
Тайнодействие в «Мастере и Маргарите».
Принципы диалогической поэтики.
Михаил Булгаков и литературные перекрестки Серебряного века.
Евангелие от дьявола (Эзотерическая интерпретация романа «Мастер и Маргарита»).
Эзотерические знания и уроки литературы (Соавтор - Н.В.Кораблева).
Архитектура мировоззрения // Дух и космос: культура и наука на пути к нетрадиционному миропониманию.  
Вхождение в поэтический мир произведения.
Жизнь в поэтическом мире // Пространство и время в литературе и искусстве.  
Филологические аспекты целостного мировоззрения.
Миссия Михаила Булгакова (Телеология авторства).  
Русская и мировая словесность. Искусство чтения. Гуманитарная культура. (Соавтор – Ю.Г.Петрик).
О трех типах научности // Единый космос, единый полис, единый человек.  
Жизнь в художественном мире.
Структура художественного явления: идея – образ – знак.
Поэтические направления «Серебряного века» // Введение в историю европейской культуры.
Звезда и крест серебряного века // Возвращенные имена русской литературы
Аспекты поэтики, эстетики, философии.
О соотносительности культурных парадигм // Культурные парадигмы переходных эпох.
Древо познания: опыт металогического описания.  
М.Бахтин и М.Булгаков: диалог.
К методологии целостного анализа.  
Консультации профессора Воланда // Филологические записки.
Мэтр и маргиналии.  
Принципы и аспекты целостного анализа.  
Пушкин – теоретик литературы.  ( вот это интересно бы увидеть. – Д.Ф. )
Контуры Третьего Завета в русской литературе.
Тайна как категория поэтики.
О структуре таинственного: тайна – загадка – секрет.  
Произведение как школа читательского восприятия. Уроки Мастера.
Онтология и структура таинственного.
О целостном мировоззрении.
Структура филологического знания.
Откровенное и сокровенное в романе «Мастер и Маргарита».
О некоторых закономерностях литературной эволюции // Античність – Сучасність.  
Археструктура литературного процесса (эволюция и генезис: проблема соотношения) // Архетипические структуры художественного сознания. (Соавтор – Кораблева Н.В.).
О чем воет ветер: стратегии постижения // Анализ одного стихотворения: «О чем ты воешь, ветр ночной?..» Ф.И.Тютчева.
О поэтической изобразительности и эстетической целесообразности.  
О религиозности и научности филологического знания
О поэтическом мерцании.
Лестница Достоевского.
Хаосмос Тютчева.
Поэтическая парадигма бронзового века.
Поэтика начала.
Неубитые поэты.
София и Логос.» –

Уф-ф.
Это – сухая теория?!
Это – песня!    «Удовлетворение собственного любопытства за счёт государства».

Теперь, на этой вот ноте, я думаю, и можно приступать к опубликованным в Каталоге кораблёвским текстам.
Странное предуведомление к роману :
  « Мастер»
Астральный роман
     Тексты
  Документы
Истолкования
Эзотерическая информация».

...Не наш читатель брезгливо, согнутым указательным пальцем, отталкивает на край стола раскрытую в этом месте книгу. Наш же – ага – радостно узнаёт первую фразу : «Никогда не заговаривайте с экстрасенсами»...
И, противореча здравому смыслу –  не нашего читателя, автор – заговаривает. И, даже – якшается.
( А ведь сам понимал когда-то :

«Знаешь, если замкнуть руки и прочертить черту,
Да положить меж огней, например, меч,
Можно такое, мой друг на себя навлечь...»

Правда, тут же, следующей строкой – с полноправием некоего верховного понтифика ( от слова «понт») – и поправляется : выдаёт индульгенцию:

«Я не знаю греха чище, чем падение в высоту.»)

Не будем отвлекаться от отклика.
Булгаковская тема. Астральный роман.
Содержание пересказывать нет смысла : потому что я его не знаю. И ещё потому, что все, прочитавшие первую страницу, его уже знают.
О том, что «Мастер» мне нравится – т.е., что мне, как Жоржу Кювье, несомненно видящему, вокруг одной единственной характерной косточки, большую, красивую птицу – уже по отрывку из первой части, нравится – и как задумано, и как сделано, - об этом см. выше.
Традиция весёлого мистифицирования, - по моему, восходящая к Умберто Эко и, далее – к Борхесу. Между которыми спокойно мечет бисер на своей игральной доске Герман Гессе.
Эти нужные ( ненужные) расследования - под очень вкусным соусом - камертон книжек А.К.  Сочетание приятного с полезным. Приглашая и провоцируя. Строго следуя канонам филологического исследования. Вплетая элементы детективной прозы.
Живая душа : женщина-эзотеричка, на которую можно всё списать. Абсолютно, документально, существующая. Как у Мериме - Клара Газуль. (Не кто-нибудь - сам Пушкин повёлся).
...Не будем говорить об исследованиях и открытиях, сделанных в книге. Может они и есть. Мы будем говорить об исследованиях авторского "я" в романе. Об открытии неких тонких, резонирующих структур в общем миропорядке, миропорядке самого исследователя. Осторожном вторжении в область заветного. В сущности - книга традиционна.
Только традиция – как бы это сказать : не совсем – того, традиционна.
Наследование здесь происходит произвольно - без обязательной передачи лиры и переклички - "на первый-второй рассчитайсь!" - с единомышленниками. Традиция раскованного ( рискованного ) оотображения ( правдоподобия ). Уверенной, вольной линией рисунка - продолжая метод : Набоков, "Николай Гоголь"( в эмиграции), Синявский, "Прогулки с Пушкиным" ( в тюрьме), Кораблёв, "Мастер" ( в отпуске).
Перечисленные случаи объединяет то, что в серьёзный исследовательский метод введены новые - игровые, маскарадные - элементы, чередующие выверенную, хладнотёплую, хрестоматийность с научным озорством.  В случае «Мастера» – того пожелал сам материал, сама нить романа, сотканная вокруг его темнот.
Сама ткань, сама нить ведет. Сама.
Вот здесь мы, конечно, и можем ( и сделаем это ниже ) приписать атору лёгкий уклон ( но очень - очень - белыми нитками шитый. Того же сорта. См. про нить). Это - уклон - в "интертекстуальность". Где текст говорит уже исследователю – сам, минуя "очуждённого" автора.
Грех это, или достоинство?
В поэзии, например, обойтись без такого, интерпретационного, метода – невозможно. Если сконцентрировать знаменитое высказывание Бродского в одном абзаце : поэт, "инструмент языка", начинает текст, ведая, как ему кажется, что творит. Это – реалия субъективного порядка. В результате же получается нечто – объективно новое, не всегда совпадающее с предположениями творца-медиума. Реалии другого – объективного порядка.
Добавим от себя - следующий мир. Ещё одно - третье  - измерение. Где объект, с которым ищет соединиться текст – тот самый мнимый, предполагаемый читатель – увидя только первую его, текста, заглавную букву , вдруг забывает свою мнимость ( как стадию куколки ). Начинает овеществляться. Он участвует в сотворчестве - своим индивидуальным восприятием, создаёт – как полноправный объект – полноправные объективные реалии конечного, высшего, - 3-го порядка.
Почти название голливудского «сайенс-фикшн»:
«Объективные реалии 3-го порядка».  Блокбастер.
...И на этой межевой черте останавливаешься и, как буриданов осёл, не знаешь - на какую полку положить томик. Туда, где – «Литературоведение», или где – «Словесность»?  Которая переходит в «Литературу».
Обретение грани, пограничного состояния, в котором различные сути взаимопереходят, взаимоНЕисключают друг друга – дело мастера. Здесь главное – чувство меры, гармоническое, выверенное серебряным интерпретационным инструментом – «золотое сечение».
Которое у Кораблёва дел «Мастера» обнаружено в полной мере. Отсылаю к книге.

Осталось, в сущности, немного : въедливо поискать «блошек» в тексте. А нет – так и напридумывать ( хлебом не корми ).

«...Во-вторых, написан он не только словами. Поэтому написанное в книгах нужно прочитывать сообразно с делами написавшего».

Тут мы с А.К. не согласны. Однозначный, обоюдоострый вектор между книгой и поступками, не кажется таким уж прямым, когда обращаешься к именам большевизана Маяковского, мягких профашистов Эзры Паунда, Кнута Гамсуна, обезумевшей Цветаевой, уходя, привязывающей младшенькую дочку к стулу, бандюка Вийона, всех великих мучителей-эгоцентриков, домашних тиранов, etc, etc.. ( Предваряя дополнения читающего. Случай Савенко-Лимонова не рассматриваем. Это – талант из некрупных, называемых : «способности». Ну – злобный. Но и пинчер, на лапках-дрожалках – злобный. Хороший уровень - везде успевающего среднероссийского ( нерусского, судя по фамилии : хоть и – «нац.»-разнац) «жёлтого» журналиста. Были ранние стихи. Дара – не оказалось).
Итак ( вернёмся к литературе, жизни, – и литературной жизнедеятельности) : никакой прямой связи. Но – как комментарий.
Что ещё..
Всё.
Теперь – о другом тексте «булгаковской» подборки.
«Тайнодействие в «Записках юного врача».
Впервые напечатано : «Литературоведческий сборник. – Вып. 7/8. – Донецк, 2001.»...
Ну вот, я же не зря приводил названия из библиографии А.К. :  в романах – литературоведческие документы, в литературоведческих работах – «тайнодействие»!..  (О каковом лирический герой – юный врач – и его автор, скорее всего и не догадывались. См. об уклоне и «очуждённом» авторе).
Тайнодействие – т.е. реалии в недоступном человеческому ощущению диапазоне –  сначала внятном летучим мышам, дельфинам и собакам из отдела наркотиков, а, потом – уж никому не внятном, совершается в тексте – сразу в двух измерениях.
Измерение n : «7 рассказов «записок» - 7 таинств».
Измерение n+1 : «мистическая история революции в 7 главах».
Дальше, вместо ожидаемой учёной алгебры научной статьи, –  начинается дикая гармония безумных доказательств, полная словесность, сопровождающаяся блестящим бредом – бредом конкистадора, преследующего звезду.
( Или, лучше : «...блестящая словесность, сопровождающаяся полным бредом»?)
Вобщем, мне нравится весь этот джаз!
Где «блошки» в тексте, дайте их сюда.

«..В романе «Мастер и Маргарита», итоговом произведении Булгакова, достаточно определенно обнаруживаются   ...  – тайнодействие [3]: семь главных героев романа представляют семь ступеней эволюции («излюбленной» и «великой» [1, т.5, с.446], как называет ее «мистический писатель» Булгаков) и одновременно – семь христианских таинств, в которых и осуществляется эта эволюция – движение от низших форм сознания к высшим, от природного к духовному, от тьмы к свету.»

По-моему, у эволюции – как и у её золотушной и заполошной сестры, революции – ни в религиозном её понимании, ни в научном, никогда не было стремления «от низших форм сознания к высшим, от природного к духовному, от тьмы к свету.».
У антропоморфного Саваофа – о, да, о.к. У учёных-евгеников? – о.к. ...  Я вас, друзья,  настоятельно прошу, просто умоляю : проживите ещё – ну хоть полмиллиона лет – и вы посмотрите, кто выжил!
Небось, какие-нибудь скорпионы**, термиты, а то ещё – паразитирующие на них микроорганизмы. Всё. Ум, духовность – не самое надёжное эволюционное оружие. Есть обстоятельства космические. Не говоря уже – о планетарных. ( Тёплый со сна, золотой Нью-Орлеан в сентябре 2005-го).
«Семь христианских таинств:»...  
К которым, как понимается, причастны Воланд и его свита?  
Может, следовало бы прочитать в романе трактовку Воланда.
Покойная Елена Фёдоровна Лисицына, бывшая красавица-студентка ИФЛИ, оттрубившая 17 лет в Воркутлаге – за присутствие на чтении «Розы мира» её знакомым ( для неё – «Даниилом»), поговаривала : «Там где начинается --- (назывался какой-нибудь, на первый взгляд безобидный, негатив), –  там появляется Воланд.» И была очень разочарована, прочитав, впервые принесённый нами, «Мастер и Маргарита», о котором она, в своём берендеевом Лихвине, столько слышала : Воланд оказался симпатичнейшим господином.
Вот и я думаю : взять бы и почитать – как это у А.К.... А не байки баить.

«...но профетический смысл облечен в них в художественные формы   ...
  приоткрывается избирательно и независимо даже от авторских намерений.»

Блестяще и уверенно нарушается принцип Оккама : «Не преумножаете реальностей».
Это-то, как раз для сочинителя – не страшно. Для меня, по терминологии Набокова, «волшебство» булгаковской прозы заключается не в скрытой символике ( символика у него явная, видимая ), а – в природе дара. Дара словесника, кудесника, у которого раздача слонов и материализация духов происходит действительно, как и обещанно – пока сидишь, уткнувшись в книгу.
Очарование текстов А.К. – тоже – не из эзотерической символики.
И не из попыток выйти за пределы семантики – в угодья её богатой тётушки семиотики. У которой не только каждая фонема, но и каждое лыко из лаптя пациента – является знаком и вписываемо в строку.
Не будем рассматривать ни одного из 14 постулатов тайнописи – иначе мы пойдём на поводу у А.К.   Но – в обратную от его цели сторону.
Мне кажется, что моё – да и, наверное, любого, читающего статью – восприятие булгаковской прозы должно совпадать с восприятием её у Кораблёва :
Вопрос :
«Тайнодействие» - для чего?»
«Тайнодействие» - с какой целью?
Ответ :
Тайнодействие – чтобы и возникало : «волшебство». Единственная цель всякого литературного тайнодействия : волшебство.
Единственная цель преследующего звезду конквистадора.
Такое восприятие –  и литератора Михаила Афанасьевича Булгакова, и его произведений – поверх всех  розыгрышей и маскировок, за масками мага, мистагота, поверх всех барьеров предполагаемого тайнодействия – там, где и темнот-то нет, а символы выпирают и подписаны, как звери у Брэма, – такое восприятие словесника, обладающего тайным даром ( до конца не разгаданным ), его романов и рассказов, ( разгадываемых с удовольствием и бесконечно ) и дают нам, в сумме, работы А.К.
И тогда нас, снова, неодолимо тянет к полке, к потрёпаным томам. И, с первой страницы : «Мастер!..»  
Мастер – даже не установления лучших слов в лучшем порядке. А – как гипнотизёр, как прекрасный змий кролику – говорящий : «За мной, читатель!»...   И – всё.  Пропал читатель.  До последней страницы.
Вот этот метод берёт на вооружение Идущий По Следу. И применяет достойно.
«Тёмные воды «Тихого Дона».
«Кораблёвский» роман.
Наличие тайны. Как бы – видной всем : вот-вот будет произнесена окончательная её разгадка. Но наукой – даже в принципе – не раскрываемой, - «зуб неймёт». Загадочная пифия-эзотеричка.  
«Кораблёвский».
Ощущения от текста – см. выше.

«Не знаю, к концу моего повествования, может, мне и удастся достичь достаточной меры эпичности, как того заслуживает эта история, но не сейчас, нет, не сейчас, когда приходится вводить читателя в суть дела.»

Т.е., – может стиль сделает оверкиль? Это было бы интересно!

«Поэтическая парадигма бронзового века».
( Ну, не удержался автор : после чудесной иронической цитаты из Давида Самойлова – всё объясняющая, через каждые 5 слов – как «бля» у братьев наших меньших – как у всяк уважающего себя современного эссеиста, в сени к нам летит, летит голодным роем ( и сколько их, куда их гонит?) на свет,торопится, зудит – настырная «парадигма».
Эта «парадигма»!..
Да будь моя воля, я б людей, употребляющих это выражение публично ( как Гебельс, хватающийся за пистолет при слове «культура»), осуждал бы на 15 суток – без права переписки черновиков!**
Ну, что ещё? Раз так размахнулись.
Символика статьи вызывает у меня, дилетанта, противо-речие. Она, выходит, такая:
«Золотой век» русской поэзии – крест ( золотой).
«Серебряный век» - пятиконечная звезда ( серебряная).
«Бронзовый» - звезда шестиконечная (бронзовая).
По-моему, если отложить иронию, автор сводит раньше срока, ставя символический знак равенства, две параллельные реальности : сатанинский (эмблемы сатанистов : пятиконечная серебр. звезда и перевёрнутый крест) ХХ-й век и –  Серебряный век русской поэзии.
Существовавший-то – как раз вопреки скотскому ХХ-му, с его символами.
Да и мотивов – и символов –  христианской мистики в магистральной русской поэзии «Серебряного века» - от Клюева до Вяч. Иванова – было, по-моему, едва ли меньше, чем в предыдущей, золотой, поэтической эпохе.
Шестиконечная звезда в «Бронзовом веке» - тоже – довольно определённый символ. Но и тут : вспоминаем универсальный «Серебряный». Тоже – куда ни плюнь : Пастернак, извиняюсь, Мандельштам, пол-Ходасевича. Не говоря уже о «и др.» - трубой пониже и дымом пожиже. Просто, в «Бронзовом» исчез идиш, черта оседлости и официальный процент инородцев в вузах. Вот и – перебор небольшой. Шестиконечный, по символике статьи.

«... в «грандиозном мероприятии», называемом литературой, зачем-то нужны и гений, и 100 талантов, и 1000 профессионалов, и 100000 графоманов, и 1000000 одиноких девиц, и 10000000 влюбленных юношей.
Остается только понять и осмыслить, кому и зачем нужна эта пирамида пишущих, у подножия которой загадочно молчит и улыбается Сфинкс – существо крылатое.»
В «грандиозном мероприятии», называемом литературой, по-моему, собственно литературой,  является ( а не называется!) – то самое, одно, стихотворение. Записанное гением.
Для толстых журналов, для чтения друг другом  друг друга, сгодятся и –  ещё – 100 талантливых поэтов.
Всё остальное «грандиозное мероприятие» - все десять миллионов  влюблённых графоманов – пусть так и остаётся в домашних альбомах.  Выставляемое на позорище, называемое литературой, оно – унижает литературу, позорит литературу. Насилует литературу.
Что Сфинксу, в общем-то – по барабану.

Одна общая, итоговая, характерная черта.
И содержание – и названия – представленных в Каталоге текстов – интригующего свойства. Это хороший признак : драматургия подборки сработала.
Особо интригуют романы. Во-первых , - собственной,  внутренней, тайной. И сюжетной и литературоведческой. Во вторых, – началом показанного тебе нескучного действа и – жестоким задёргиванием занавеса перед носом.
Что обидно.
Почему не даны ссылки на полные электронные тексты книг?  Не могу не прокомментировать свои догадки – ещё одной байкой. Как-то, зашедший не в свою аудиторию, Великий Набоков, без задержки, в набоковском стиле, начал очередную блестящую лекцию – не обращая внимания на открытые рты и ошарашенность. К концу первой минуты, почтительным шёпотом предупреждённый об ошибке, нимало не смутившись, профессор, собрал записи, объявив : «Вы смотрели рекламный ролик Курса Европейской Литературы № 315. Заинтересовавшиеся могут записаться в деканате».
Господа заинтересовавшиеся, граждане, читатели! Подскажите, люди добрые, мы сами не местные : где тут деканат?

              Деиьян Фаншель.

.......................................

* Из письма А.К. :
«Женщина-эзотерик.
Нет, это не выдумка, не литерат



Свидетельство о Марии. Памяти Марии Каменкович (*05.02.1962 - 15.12.2004)

Пропавшее письмо

Ошарашенно вглядываешься в монитор, ищешь письмо.
...Которое только что было.
Оно –  было. Сеньтябрьское, шестилетней давности.
Дружеская, смешная подначка. Как всегда –  блестящий, полезный –   кое-кому, не будем указывать пальцем – интелектуальный «укол зонтиком». Опечатка-очепатка: «наступила» на соседнюю клавишу  –  тогда ещё существующей – рукой.
Только что было в архиве!
Ничего: ни мгновенной – слепым  взрывом! –  темноты,  ни вакуума, ревевшего в пробоине фонемами и прообразами... –  знака даже не осталось.
В том месте, где человек, ещё недавно, ещё какое-то время, существовал – в виде электронной эманации,  – ни-че-го!  
Никакого обвала, провала – со следами скользящей обуви, судорожно хватающихся –  за охвостья слов, за орущие даты –  пальцев.
Скорбного прочерка  в некоем невидимом формуляре.
Кромешной могилы.
Медленного баса виолончели.
Объявших место катастрофы – нечёткие края, бездонная  зыбь – лакун траура.
Нет. Нет. Не значится. «Жерлом пожрётся...». – Нависшее над обрывом текста, над обрывом всего – случайно оставшееся: «Не-...»
Сосущее, невыразимое, манящее, излучающее тоску отсутствие. Отсутствие страшное, как во сне – своей неназванностью..
Окончательное исчезновение.
Ещё вчера –  условным кодом, щёлканьем «мышки» –  как из ларца – из сентября вызываемая. Перескакивая ступеньки реальности, минуя непоправимое, ироничная, лёгкая без плоти, вольной векшей – с герца на герц...  –
Бесследно...
Что происходит с письмом, которое, в результате дурацкой неполадки компьютера, не обнаруживается больше в списках? Растворяется, исчезая из гудящей электронной записи, вместе с током – в путанице проводов.
Уходит в ноосферу?
Уносит часть живого (больше нигде, никогда! –  последняя пульсирующая жилка : вот, сейчас, здесь : слушайте! – слышите?..   Живого : дата ещё безобидная,  –  прямая, разговорная речь) адресата.  
Ухает в чёрную, непроглядную  дыру часть памяти, часть тёплой речи, –  углубляет смерть..
Я знаю что делать.
Удержать. Сохранить. Не отдать.

P.M.: Post mortem

Надо бы потом обязательно перейти к прямой речи (запомнить!). За косвенной – одна лишь внешняя биография.
Полная биография, её становление – её прямая речь.
«От всего человека вам остается часть
Речи. Часть речи вообще. Часть речи.»
(И дети – радостно: «Иосиф Бродский!»)
Вот – свидетельства, первые три: «Река Смородина», «Михайловский Замок», «Дом тишины».
Здесь кратким, ироничным curriculum vitae она предваряет книжку «Дом тишины»:
«Мария Каменкович родилась в 1962 г. в Петербурге. Закончила 470 математическую школу. Училась в литературном объединении В.А. Сосноры, которое располагалось в Доме культуры им. Цюрупы, что на Обводном канале. Второе место учёбы – семинар по семиодинамике Р.Г. Баранцева. Закончила Университет в звании старшего лейтенанта запаса по математической лингвистике. Работала в оккупированном инженерами Михайловском Замке. Уволилась оттуда в годовщину смерти Павла I . Потом учила детей английскому языку в клубе табачной фабрики им Урицкого, что на Васильевском острове. Кроме переводов книг Дж.Р.Р. Толкина и комментариев к ним, опубликовала две книги стихов, «Река Смородина» и «Михайловский Замок».
Всё. Более - ничего. Названия книг – как главы биографии.
Дальше – болезнь.
Дальше, и всё более - «очуждение» автора, «остраннение».
Дальше – смерть.
И вновь – post mortem – новые две главы биографии!
Как будто «смерть автора» – понятие, в отношении неё, теперь уже навсегда – литературное, сложносочинённое. Очуждённое. Остраннённое.
Дальнейшее становление, продолжение Марии после смерти – новая книга: «Петербургские стихи».
(Петербург был – её рифмой, колонны его – её ритмом, метафоры : дорические, коринфские, ионические...)
Она подготовила сборник. Пролистать не успела.
Не страшно. Это ничего.
Как не успела – и эту, последнюю, года нет ещё: «Избранное».
Ничего. Не страшно.
Как не поспевала – вся её жизнь – выпущенная стрела – за удалением горизонта, за осуществлением, овеществлением дара. Приходилось и приходится поспевать – после. За.
В краткую, половинную, оборвавшуюся, 42-летнюю жизнь её мир, его развитие, сама она – редкая, талантливая – не вмещаются. Избыточный человек. Из тех, отдельных избранных, которым от рождения многое дано. Из тех, ещё более редких – кто оправдывал выбор Дающего.
Разностороность – от избытка.
Матлингвист.
Редактор самиздатовского журнала. Автор передач на Радио Би-Би-Си.
Замечательная эссеистка. Учёные комментарии.
Сохранённая – как старинная ваза – чужая речь: чудесная переводная проза.
Короткая, яркая, сгорающая, сгоревшая жизнь её. «Огнь поядающий». В самом центре, как жар – Дар. Та самая неопалимая купина, из которой, кажется – строчки её лучших стихов.
Она была обладательницей удивительного поэтического голоса. Хрупкого и, одновременно – очень цельного. Устремлённого вертикально ввысь – и захватившего на борт (для пикника – отнюдь не для баласта) целую корзинку аппетитного английского юмора.
Имя в петербургской поэзии – не забытое.
Ловец слов. Ловец смыслов. Всех взыскующих слова – ловец.
Книги, пять книг, прежде всего –  свидетельства. Неподдельные, завораживающие. С первых строк. (Возможно, когда-нибудь будут прочитаны).
Свидетельства чудесного возникновения – из ничьих, птичьих знаков, с каждой новой прочитанной страницей, неодолимого возрастания и утверждения  дара слова – сильного, индивидуального, пластического дара. Отражения , преломления его в уникальном и притягательном, гипнотическом, творческом поле – Ленинграда-Санкт-Петербурга. Который и есть лучшее место. Большей удачи, большей награды трудно пожелать..
Уезжая, она тянула за собой магнитные поля. Магнитный полюс перемещался в Регенсбург. Вокруг неё, смертельно больной, выстраивались магнитные поляны Машиных лекал, от которых шёл ток. Так легли карты : автор – достоин.
Подтверждение тому, последняя книжка – лежит на столе.
Становление – продолжается и после смерти.
Карты легли и не соврут: «Что будет.»
А ещё: «Что было.»
Как достойно она умирала. Если бы это был мужчина, я сказал бы : как римлянин. Последний римлянин.
Как, незадолго до ухода, когда было уже всё ясно ( Надежды – не покидали. Совсем другого рода надежды. Которым нерелигиозный тип, вроде меня, может только позавидовать), –  какие чудесные, спокойные письма она присылала. Не снижала планку.
Не знаю : занимало ли бы меня  такое – в такой момент?.. Занимало ли бы меня в такой момент – писание букв вообще!?.
В декабре 2004-го не стало Марии Каменкович.
Ничего (некролог?., слова?.) не передаст редкость этого человека. Просто: проживи хоть сто лет – вперёд или назад – таких не часто встречают. Невозможно было не заметить: здесь редкая, ручной выделки тонкость и душевная чистота: настоящая, неподдельная.   При всей многоучёности и остроте –  блестящей оккамовой бритвы – ума.Человек, глубоко, как-то, не по-современному, верующий, биологически предназначенный христианству. Она была напрочь лишена модной менторской нетерпимости (той, что, в сочетании с пафосными нотами, создаёт, порой, неодолимое препятствие в разговоре «про Это»). С ней-то, как раз, можно было – и поговорить, и, с другой позиции, поспорить – потихоньку дорастая до уровня собеседника. И ещё: надо всегда было быть осторожным: у Маши очень искренняя, очень предсказуемая реакция сопереживания – с тяжёлыми, для такой хрупкости, последствиями.  ( О которых ты – знал, знал! Но как не поделиться с другом по переписке...). Редкий, исчезающий вид.
Можно писать о ней, как о современном поэте, которого хочется – редкость – доставать с полки и перечитывать. Как о лингвисте, филологе, приглашаемом на самые почётные конференции, переводчике и комментаторе ( надеюсь, что она сейчас как никогда близко к истокам слов. И что теперь может предъявить ту статью, посвящённую Вячеславу Иванову,  –  её адресату ).  Как о женщине, в 34 года узнавшей о своём неизлечимом заболевании и, с прекрасным мужеством, достойно, полнокровно жившей все эти семь лет. Даже, более того: именно в это время создаются лучшие стихи и  рождается чудесный младший сын. И более того: чувство юмора!, даже тогда – то самое, настоящее, именное, штучной отделки. Как о собеседнике, писем которого ждал у компьютера весь день – и весь следующий день – пока не закончатся её больничные хождения по мукам: и какие были письма, как интересно было!
Маша, хочется, как часто бывало, послать тебе этот текст: посмотри-ка: всё ли там на своих местах – на твой слух.
Могу ли я описать тебе это чувство?
На твой слух полагаться можно и сейчас.
Слух – присутствует.
Как тот самый хлопок без ладони. Как нота замолчавшего камертона – в ушах настройщика.    
Побеседовать ещё вот только долго не удастся.
Словами – никогда.
Вот видишь, Маша, всегда так: начали письмо о жизни и смерти, закончили – о словесности и бессловесности.
Позволь – твоим голосом – из сада ( Это была опечатка!  Это была опечатка, которая – не мой сигнал. )   Из твоего « Сада в Александро-Невской лавре » :
« Ничего, когда-нибудь мы умрём и обо всём узнаем ».
Знать бы – когда.  
Но ты на это и не претендовала : в стихах об этом – редко.
Осторожно, косвенно.  –  О не называемом. Не нуждающемся в словах, в словесности, тем более – изящной.  
Что есть «откровение»?    «Открыв вены»?  
«Открыть окно – что жилы отворить»?
Пока обо всём – нельзя.  Всему – своё. «Обо всём узнаем».
Так нельзя – скачком, минуя обжитую топографию семантики – бытовой, городской, конфессиональной – в запредельное, запретное.
Она чувствовала –  где можно. Чувствовала – как.  
Можно – вплавь, вокруг, искривлённою параллелью. Завораживающим, слегка плывущим голосом. Рябящими строками. Можно –  закрыв глаза, видевшие осколки Запретного Города Петербурга, зазеркалье разбуженной воды каналов. И, до того как «объяли меня воды души моей» – уже  подготовленной, уже сознающей свой удел, возможность  вырваться –  за.
Сознающей, но – не смеющей. Сдерживающей себя зыбкими, приграничными, сходящимися в перспективе, параллелями набережных Реки. Заколдованными названиями вызываемых, как такси, улиц. Сдерживающей себя – как медленную, завораживающую, шаровую молнию –  над уровнем моря : на уровне интуиции – классическими пропорциями и золотым сечением петербургской поэзии.
Мы помним тебя. Мы читаем.
Мы никогда не забудем.
Пора переворачивать страницу. Тебе – начинать.



Демьян Фаншель. Предисловие к книге.
Мария Каменкович, «Петербургские стихи».
2005, ISBN 3-936800-54-5


Книга стихов о Петербурге Марии Каменкович, прежде всего –  свидетельство. Неподдельное, завораживающее с первых строк. Свидетельство чудесного возникновения –  из ничьих знаков, с каждой новой прочитанной страницей, – неодолимого возрастания и утверждения  дара слова : сильного, индивидуального, пластического дара, его отражения , его преломления  – в самом уникальном и притягательном, в самом гипнотическом, творческом поле :  Ленинграда – Санкт-Петербурга. Который и есть – лучшее место. Большей удачи, большей награды –  трудно пожелать..
Так легли карты : автор – достоин. Подтверждение тому  –  держим в руках.
У каждой книжки – настоящей, перерастающей «сборник стихотворений», при какой угодно полифоничности – своя нота, свой камертон.
Лейтмотив этого поэтического томика – Дар.
Дар – авторский голос. Дар – Город.
Так пишет Маша сама о себе :
« Мария Каменкович родилась в 1962 г. в Петербурге. Закончила 470 математическую школу. Училась в литературном объединении В.А. Сосноры, которое располагалось в Доме культуры им. Цюрупы, что на Обводном канале. Второе место учёбы – семинар по семиодинамике Р.Г. Баранцева. Закончила Университет в звании старшего лейтенанта запаса по математической лингвистике. Работала в оккупированном инженерами Михайловском Замке. Уволилась оттуда в годовщину смерти Павла I . Потом учила детей английскому языку в клубе табачной фабрики им Урицкого, что на Васильевском острове. Кроме переводов книг Дж.Р.Р. Толкина и комментариев к ним, опубликовала две книги стихов, «Река Смородина» и «Михайловский Замок». «Река Смородина» вошла в шорт-лист премии «Северная Пальмира» в 1998 году.»
Информативно?
А вот что : найдётся ли здесь ( см. ещё раз ) хотя бы одно предложение, не связанное с Городом?
Мария Каменкович таким кратким, ироничным curriculum vitae предварила книжку «Дом тишины». Изданную, между прочим, в 2003 году. К тому времени, в Германии, в совсем не безликом, богатом историей древнем Регенсбурге, была прожита –  никак не чемоданно : семейно, с привычной мягкой мебелью и уведомлениями о родительских собраниях –  уже довольно большая часть  взрослой жизни. Упоминается ли об этом в кратком жизнеочерке? Об этой vita nova, – в другом граде, с другой родословной, в не самой плохой местности?
О жизни вне. За Городом.
Петербург был – её рифмой, колонны его – её ритмом, метафоры : дорические, коринфские, ионические...
Она подготовила эту книгу. Прочитать не успела.
15 декабря 2004 года не стало Марии Каменкович.
Ничего – ни некрологи, ни слова –  не могут передать редкость этого человека. Просто : проживи хоть сто лет – вперёд или назад – таких не часто встречают. Невозможно было не заметить: здесь редкая, ручной выделки тонкость и душевная чистота: настоящая, неподдельная.   При всей многоучёности и остроте –  блестящей оккамовой бритвы –  ума.   Человек, глубоко и, как-то, не по-современному, верующий, биологически предназначенный христианству, она была напрочь лишена менторской нетерпимости, – той, что, в сочетании с громкими пафосными нотами, создаёт, порой, неодолимое препятствие в разговоре «про Это». С ней-то, как раз, можно было – и поговорить, и, с другой позиции, поспорить – потихоньку дорастая до уровня собеседника. И ещё: надо всегда было быть осторожным: у Маши очень искренняя, очень предсказуемая реакция сопереживания – с тяжёлыми, для такой хрупкости, последствиями.  ( О которых ты – знал, знал! Но как не поделиться с другом по переписке...). Редкий, исчезающий вид.
Можно писать о ней, как о современном поэте, которого хочется – редкость – доставать с полки и перечитывать. Как о лингвисте, филологе, приглашаемом на самые почётные конференции, переводчике и комментаторе ( надеюсь, что она сейчас как никогда близко к истокам слов. И что теперь может предъявить ту статью, посвящённую Вячеславу Иванову,  –  её адресату ).  Как о женщине, в 34 года узнавшей о своём неизлечимом заболевании и, с прекрасным мужеством, достойно, полнокровно жившей все эти семь лет. Даже, более того: именно в это время создаются лучшие стихи и  рождается чудесный младший сын. И , более того: чувство юмора! : всегда, настоящее, именное, английской отделки. Как о собеседнике, писем которого ждал у компьютера весь день – и весь следующий день – пока не закончатся её больничные хождения по мукам: и какие были письма, как интересно было!
Маша, хочется, как часто бывало, послать тебе этот текст: посмотри-ка: всё ли там на своих местах – на твой слух.
Могу ли я описать тебе это чувство?
На твой слух полагаться можно и сейчас.
Слух – присутствует.
Как тот самый хлопок без ладони. Как нота замолчавшего камертона – в ушах настройщика.    
Побеседовать ещё вот только долго не удастся.
Словами – никогда.
Вот видишь, Маша, всегда так: начали письмо – о жизни и смерти, закончили – о словесности и бессловесности.
Позволь – твоим голосом – из сада ( Это была опечатка!  Это была опечатка, которая – не мой сигнал. )   Из твоего « Сада в Александро-Невской лавре » :
« Ничего, когда-нибудь мы умрём и обо всём узнаем ».
Знать бы – когда узнаем. Но ты на это и не претендовала : в стихах об этом – редко. Осторожно, косвенно.  –  О не называемом. Не нуждающемся в словах, в словесности, тем более – изящной.  
Что есть – слово «откровение»?  
«Открыв вены»?  
«Открыть окно – что жилы отворить»?
Обо всём – нельзя.  «Обо всём узнаем». Нельзя – скачком, минуя обжитую топографию семантики – бытовой, городской, конфессиональной – в запредельное, запретное. В лучшем случае – пшик, шик, давание петуха – что угодно :  ничего не выйдет. Получится – ничего. Величаво, натужно и стыдно. В лучшем случае.
Маша чувствовала –  где можно. Чувствовала – как.  
Можно – вплавь, вокруг, –  искривлённою параллелью. Завораживающим, слегка плывущим голосом. Рябящими строками. Можно –  закрыв глаза, видевшие осколки Запретного Города в зазеркалье разбуженной воды каналов. До того как : «и объяли меня воды» – уже  подготовленной, сознающей свои возможности, возможности  вырваться –  за.
Сознающей, но – не смеющей. Сдерживающей себя зыбкими, приграничными, сходящимися в перспективе, параллелями набережных Реки. Заколдованными названиями вызываемых, как такси, улиц. Сдерживающей себя – как медленную, завораживающую, шаровую молнию –  над уровнем моря : на уровне интуиции – классическими пропорциями и золотым сечением петербургской поэзии.
Мы помним тебя. Мы читаем.
Мы никогда не забудем.
Пора переворачивать страницу. Тебе – начинать.

.....................................................


Аннотация к «Избранному» Марии Каменкович


Мария Каменкович - человек редкостный, талантливый.
Из тех редких людей, которым многое дано.
Из тех - ещё более редких - кто оправдывал выбор Дающего.
Разностороность – от избытка. Матлингвист. Редактор самиздатовского журнала. Автор передач на Радио Би-Би-Си. Замечательная эссеистка. Учёные комментарии. Сохранённая – как старинная ваза – чужая речь: чудесная переводная проза.
Короткая, яркая, сгорающая – сгоревшая – жизнь : «Огнь поядающий». В самом центре, как жар – несгораемый Дар. Та самая неопалимая купина, из которой, кажется – строчки её лучших стихов..
Она была, прежде всего – поэт. В химически чистом виде.
Обладатель удивительного поэтического голоса. Хрупкого и, одновременно – очень цельного. Устремлённого вертикально ввысь – но захватившего на борт (для пикника – отнюдь не для баласта) целую корзинку аппетитного английского юмора.
Имя в петербургской поэзии – не забытое.
Ловец слов. Ловец смыслов.
Ловец взыскующих Слова.
Мария Каменкович : 1961 – 2004.

Д.Ф.



...................................................



                     Слово пылающее в Бытии.


                     «Я – слово (с маленькой буквы), пылающее в Бытии.
                       Я – одна (а теперь – с большой) из несметных Его слуг.
                       Я зажигаю свою свечу на литии
                       И обращаюсь в слух.»
                          (Мария Каменкович, из книги «Дом тишины»)

Она вынашивала свой дар, как та, другая Мария – свой.   После Благой Вести.
«Когда узнала я, что я – поэт» ( переиначивая её любимую Цветаеву).
Она переживала – в разработке своих образов, в своём пластическом и поэтическом взрослении – «онтогенез – как филогенез».
Она проходила стадию классики, стадию золотого века – с пушкинским ямбом и всяческими фебами – в 17 лет. (Нет, не всяческими, а – своими фебами, «полумёртвыми») :
«Надиктовывает щедро
Полумертвый Феб...»
                  (1979).
Футуристский маяковский шаг и наведение резкости на предмет – в 18-ть :
                  «Я - очевидец своих восемнадцати лет.
                  Это - почти очевидец своих лопаток. ...
                            
                  «Дунешь на мысль - сполох на потолке:
                  Словно качнулось гигантское блюдце с чаем.»

                  «Мост из-под губы сплевывает слова.
                  Те, выплывая льдом, становятся зримы.
                  Как вода в ледостав, болит голова,
                  Пробуя угол рифмы.»
                                                 (1980)
«Серебряный» В.Иванов со свитой появляется несколько позже. Да так и остаётся, со свитой – навсегда. ( Разве что потом их отодвинет, чуть в сторону, более универсальное тяготение – к Псалму. Что уже не есть лишь только – поэтика. Но – мироощущение.
Всё чаще будут потом проплывать миражи времени и места – времена и места древние, притчевые. Изначальные. Колыбельные. Ханаан. Вавилон. Ур.)
Но, пока :
«Куполами из туманов,
Кормчими по хлябям мрака:
Рильке, Хлебников, Иванов –
Солнце мёртвых – ...»
                             (1982)

Её звали Мария Каменкович.
Маша.
Её прекрасное знание топографии русской и мировой словесности в юном возрасте, выучка, природный дар... Опасные вещи.
Слава Богу – ничего из этого подарочного набора не станет, как у очень многих начитанных молодых людей со способностями, душистым сыром из ловушки – из мышеловки пожизненного ученичества. Маша Трофимчик ( урождённая), утёнок из сосноринского ЛИТО, превращается, очень быстро, очень уверенно, суверенно – в того самого прекрасного лебедя. Поэт Мария Каменкович начинает своё – непоправимо недолгое, яркое, «незаконное», согласно страшному диагнозу – Хождение За Три Моря. Существование в слове.
Мощными аккордами начинает. Большими удачами.
Вот верлибр – «фирменный», имени М.К.  «Сад в Александро-Невской Лавре» : просто потрясающе хороший верлибр. И не чувствуется стыков, стих «ведёт». Заводит. Отсутствие, при всём при том, гладкописи. Это там, где :
«Ничего, когда-нибудь мы умрём и обо всем узнаем».
Вот – рифма. Иногда – совсем неожиданная. Заставляющая по-новому сверкнуть – и ведущее – и ведомое слово. Поворачивающая, порой, саму их семантику непредсказуемой гранью. Рифма, подчас, вовсе уж – «криминальная». Неправильная. За гранью фола. Но, тем не менее – дивная, особым образом работающая : Машин (зрелой М.К.) – брэнд, «конёк». Поэтому немного обидно, что в самом начале этой книги, в отличных вещах – 17-ти летней школьницы! – есть несколько мест с хромающей рифмой.
Но. Изъять их, означало бы – отойти от концепта. Поскольку задача книги ( одна из задач) : показать становление души. Юной. Незаурядной. Включая тот короткий период, где техника, пока ещё – не суть важна.
Где : «Жизнь – тёплый суп вещей...»
Где хождение за три моря, как в йоге, в первой её стадии, являет собой – географическое, телесное перемещение : к чёрту на кулички, в тайгу, за романтическими туманами и запахами :
                «Я благодарна. Я богата.
                Я в три звезды горю над Обью.»
                                (Caлехард,  Хараматалоу, 1982)

Марии Каменкович 20 лет. Начинает преобладать духовное «хождение за моря». Проецируются друг на друга, взаимовлиянием – поиски. Поиск самого себя, своей самости. Поиск небесного Ерусалима. Поиск слова... :
         «И некому перепирать нам Бога,
         Как в ино время Гнедичу - Гомера...

         Напой нам, нацеди густого слова,
         Отеческого сусла, зинзивера...»
Вот – раздёрганный, мучимый своей невоплощённостью, образ незаурядной молодой женщины (19-ти годов от роду). Чувствуешь его – уже в этих, вроде бы, к другому относящихся, строчках :
            «...и поэтому сам шестокрыл дикоглаз безрассуден
             предпочетший животного Ангела вязам и людям

            и поэтому сам истончается тонкою схемой
            самовольно облекшийся гордою, хладною схимой

            и поэтому сам он бестрепетен, тих, аккуратен...»
От текста к тексту нарастает экзистенциальная тревога : чувство начала :
            «...ухо к снам:
            Гул от приближенья бед.
            Сон ломается, как наст.»
Накапливаются, параллельно, качества.
Пора Великого Перелома.
Возникает волшебный «массивный перстень». Его сердцевина – твёрдой, драгоценной огранки христианская вера – начинает теперь определять угол преломления поэтического взгляда.
         «... барахтаясь в судьбе,
         массивный перстень Византии
         со дна добыла я себе.»
«Перстень Византии» – найденный ещё в Ленинграде. «Со дна», с самых ранних, заветных, запретных советских времён.
В дальнейшем, от перемены мест географических – ничто, в этом смысле (в Этом Смысле), уже не менялось. Измениться не могло.
Да и братцы, Кирилл да Мефодий, там, в Регенсбурге, на новом её месте, уже допреж побывали. Осмотрелись. Мёд-пиво пили. Хорошая компания.
Случалось, правда, по молодости лет ( что – нормально, вполне нормально), нагромождать аффектические, смысловые перехлёсты. А ля Маша Каменкович. Та же самая вера, вдруг, на 21-м году, начинает, помимо желания, помимо воли, превращать бывших «моих» – в «чужих моих».
Вера – Камень. Не только драгоценный камень перстня.
Петрус.  
Камень Кааба.
         «среди чужих моих стою:
         ужели этот камень вечный
         расколет голову мою?»
Не расколет. Точно. Но лишь – укрепит силы : для будущей семилетней схватки – со смертельной болезнью.
К стихам Марии Каменкович, связаным с переживаниями веры, насыщеным раскалённой семантикой христианства ( да так, что кажется : вот-вот, сейчас, в какой-то колбе, начнётся кристаллизация смыслов – в откровение), вовлекающих в себя, гармонически, никак не повседневные термины литургии, церковного обихода ( всё это без оглядки на секулярного читателя. Пусть и очарованного – происходящей на его глазах, разворачивающейся бесконечно внутрь – драмой метафизического опыта), – к таким стихам было бы справедливо составить интересные, объёмные примечания. Разяснения, со ссылками, историко-культурные экскурсы, - учёная качественная алгебра. Не занудно-школьная, но – скромно, достойно обрамляющая «угль пылающий» : историю страстей Марии. Всё её – реальное, видимое, ритмическое счастье – индивидуального Восхождения – обрамляющая.
И если это не сделано составителем, то, думается, не сделано – умышленно.
Кроме высокой драмы идей, эйдосов, существует ещё, как уверяли древние, простая, изначальная Музыка Сфер. Вселенский камертон поэтического голоса. Пусть ничто не отвлекает. Потому что только это важно. Ничего не надо понимать. И разъяснять. Но лишь, поскольку сделан из предназначенного материала – слушать и принимать.
Чувствуя, как, поневоле, неудержимо, на каком-то другом, не этическом, не умственном, уровне, между горлом и продолговатым мозгом, начинает, с жалким, басовым и визгливым, подвывом, о многом забыв, но только не о том, что нарастает – там, вверху, – откровенно уже идя на поводу у этого, нарастающего – запрокидывает безумную морду пёс-Резонанс...
У особых, у избранных, присутствует другой, какой-то более тонкий, инструмент.
Дудочка? Скрипка? Виолончель?..
Один из таких резонаторов сейчас – перед вами.  
Уникальной, редкой работы.

  
                                                                                         Демьян Фаншель.

................................................................



О книге «Мейл».
(Неформальная заявка в издательство)

«Мейл» - книжка не поэтическая. Но – не совсем «не». И - не почтовый рОман. Вообще : ничего – из жанра.
Здесь – переписка с Машей Каменкович. Человеком замечательным, определённо неординарным. Возможно, Вам уже попадалась на глаза эта фамилия ( в списке номинантов «Северной Пальмиры», во всяческих достойных переводах – и комментариях к ним)?
Чем замечательна была Маша, - одним предложением и не скажешь. Вельмиучёный человек : языки, матлингвистика. Редкий такой вид православия – питерского толку, + юмор английской выделки : несопоставимые вещи. Чудесный коктейль.
Поэт – в химически чистом виде. Талантлива – очень.  Пожалуйста, посмотрите некролог в конце : будет понятно, о ком речь.
К сожалению, всё – было :  «как в книжке». Было не только начало, но и эпилог,  –  реальный, трагический. Т.е., это – «нон фикшн» по классификации. С другой стороны, эта самая «нон фикшн» – и не самая главная.  
Как бы лучше сказать...
Мне, то, что находится в этом «кирпичике», сейчас видится таким... – временным срезом (срезом «мыслящего тростника» :-)) начала века.   (Задвинутое какое-то время : «начало 1 века III-го тысячелетия». Тридевятое царство).
Чем дышали, каким не хлебом единым жили, чем сердце успокаивалось.
Как достойно один из двух «переписчиков» умирал. Если бы это был мужчина, я сказал бы : как римлянин. Последний римлянин.
Как, незадолго до ухода, когда было уже всё ясно ( Надежды – не покидали. Совсем другого рода надежды. Которым нерелигиозный тип, вроде меня, может только позавидовать), –  какие чудесные, спокойные письма она присылала. Не снижала планку.
( Не знаю : занимало ли бы меня  такое – и  в такой момент?.. Занимало ли бы меня в такой момент – писание букв вообще!?)
Как неумолимо приближался тот самый  «Рим, который...».., – а за разговорами, якобы – никто и в ус не дует. (Но ведь не предполагали же, и вправду : что умирать – вправду! – придётся?)  
Книга – о сердечной беседе. И о беде. И о том, не при Гоголе будь сказано, как не поссорились Демьян Семёнович с Марией ...(а вот обнаружил : Машино отчество я и не знаю). И не только не поссорились – будучи разными во многих отношениях, жестоковыйно споря – а : такого друга, с которым было бы такое взаимное «интересование интересным», такой резонанс – у меня никогда не было.
«Приправой» – тот самый «межнациональный диалог» ( девичья фамилия Маши – вовсе не на «-ич»). С доброкачественной иронией, без дурного электричества.
А для электричества поводов – в избытке.
Разговор о псалмах в разных переводах (который вовсе – не о них).. Межконфессиональный спор. Вернее : спор между конфессиональным человеком и матёрым еврейским котом, гуляющим сам по себе. И многое, очень многое другое.
Книга о том, как всё вышеназванное сосуществует с ноосферой русского языка. В которой – единственно возможное существование для обоих. Без которой – нет кислорода.
И ещё : как совершенно разным людям не бить друг другу морду «за идею», а сердечно дружить ( если повезёт). И, потеряв друга – горько плакать.
Сейчас это не в моде. Модно рЭзать оппонента. – Буквально. Что наблюдается всегда и повсеместно: в краю родных осин, далее – везде.
Сделано всего несколько «бумажных» экземпляров, на правах рукописи – в память о Маше.
Такая, вроде, переписка – двух неважных птичек.
(По этому поводу хочу сказать: а надеялись ли – так  – далеко быть услышанными составители старинных летописей и хроник? Писали себе – о своей хате с краю, о делах сиюминутных и частных. В одном экземпляре.
Вот «Мейл» и есть – такая хроника. Двух «переписчиков». Довольно смутного времени).
Всё оставлено, - все, якобы посторонние, вещи ( являющие необходимое для дыхания «снижение»). Быт, рецепты, советы по уходу – и приходу. + Открытие давно известных вещей. + Словестность – как драгоценная вещь в себе.. + Свинцовые мерзости за окном. Опыт умирания. То самое открытие окон и жил.
Не в этом даже дело. В чём – об этом, собственно, и книга.   В хрупкости и внутренней красоте человека. В хрупкости и красоте – вообще – всей жизни.
А на каждой отдельно взятой стр. – не об этом.
«Мэсседж» здесь и магнитный сердечник - целое.
Поэтому – книга.
Я не знаю, мог ли бы заинтересовать – Вас, издательство – каким-либо одним отрывком из «Мейла». (Всё же, книги, вроде набоковского «Дара», который можно смело нарезать на отдельные, как вещь в себе, как именные геологические пласты, отрывки – явление исключительное).  Но за свой шесток могу поручиться : книга совершенно читабельна. Проверено тремя годами – на самых отборных людях, томики которых у меня самого на полке, и просто – на знакомых книгочеях.
В «бумажном» виде рукопись представляет собой, практически, 2-й том «Мёртвых душ» : если что – тоже можно пустить в растопку. Средней толщины книжка : надолго хватит. И Вы станете думать обо мне тепло.  :))
Техническое : есть подготовленный к печати (набранный «Тахомой», для экономии места, а не красивым «Таймсом») электронный вариант.
Есть отклики и рецензии. Понятно, что у Вас нет физической возможности с утра до ночи читать – всё и всеми присылаемое – от корки до корки. Я сам, как врач, давно привык пользоваться краткими рефератами и анонсами. Только затем решать : читать ли. Иначе – не успеваешь. Вот отклики и – «не корысти ради».  
Все адресаты разные, противополюсные. От, говорят, не шибко отзывчивого Виктора Сосноры ( который определил, вдруг, книжку «замечательной» : сдавая свой архив в Публичку – сдал и мою!(?) (это же слово употребил, по отношению к ней, сироте, и Лев Лосев) – до уважаемого толстоведа, далеведа и автора чудесной прозы Владимира Порудоминского (который назвал книгу «элитной», много приятных слов сказал). И от лауреата журнала «Знамя» за 2003 г. Марины Курсановой – с эмоциональностью в 1000 вольт, – до короткого тёплого анонса книжного обозревателя «Знамени»,  в №5, 2007, Анны Кузнецовой.  И т.д.
Наверное, подобные перечисления – моветон. На гуляющих сам по себе могут произвести действие обратное желаемому.  Не думайте плохо. Просто хочется, чтобы Вы, вдруг, заинтересовались и полистали. Ну и, авось, предложили к изданию.
Буду рад, если покажется Вам интересным.
И даже, если только прочтёте и оставите на книжной полке... В конечном счёте, на единичного матёрого читателя, как на прямого адресата, это всё и рассчитано.

С уважением

Демьян Фаншель.


История одного стихотворения

и посвящения.

http://demian123.livejournal.com/295188.html + http://demian123.livejournal.com/295561.html

Как-то в 2003-м, после очередной ходки в больницу, Маша Каменкович прислала мне новый стих.
Странный. Абсолютно не характерное, редкое для М.К. – прямая "публицистика". Не самый, т.ск., ...
Но – не в том дело.

Мария Каменкович

ЛЕСНОЙ ЦАРЬ

Кто скачет, кто мчится под хладною мглой?
То дровенки едут; звонок под дугой.

Отец погоняет, сын в дровнях лежит
И заячью шапку свою теребит:

То набок заломит, то сдвинет вперед,
То снег прямо на нос с нее отряхнет.

Зачем же он шапкой своей дорожит?
А в шапке донос на папашу зашит:

Кулак, мол, и спрятал три меры зерна.
И путь впереди освещает луна.

Две куры куме, комиссару пяток…
Райцентр неблизок; спознились чуток.

Кума нас дождется, уж как то ни будь…
А завтра обтяпаем дельце – и в путь!

Лошадка трюх-трюх среди синих теней…
И вдруг заревело дитя из саней:

«Ай, тятенька. справа! ай, дай-ка огня!
Какое-то чучело манит меня!

Я царь, говорит, заночуй во дворце!
А зенки-то, зенки горят на лице!»

«Ты лучше бы морду в снегу-то умыл, –
Беззлобно папаша ему говорил. –

–Видать, как ни прячь от тебя самогон,
А сам к тебе в голову прыгает он!»

«Нет, тятя, гляди-ка, и девки при нем, –
Он бает, что дочки! Вон, синим огнем

Костер аж до неба за лесом горит!
Айда на гулянку, он мне говорит!»

«Ох, Павлик. горячка тебя разбери,
Чего-й то те ныне все мстятся цари?

Ты хучь бы в райцентре того не бреши.
На то не посмотрят, что вырос в глуши.

Цари, да гулянки, – в момент заметут!
Чегой-то ты, мол, разоряисси тут?!

Уже недалече – прикрой-ка хайло!
Эк, снегом-то нынче тропу замело!»

«Лесной царь, лесной царь сидит за кустом!
Ах, зря я, папаша, ел мясо постом!»

«Пропойца ты, парень, вот мой тебе сказ.
Кого ж это пост-от от водки упас?

И ты бы окстился-то, пост поминать:
Небось, пионер теперь, мать-перемать!»

Ездок балагурит, да дрожь по спине.
На елях сугробы в холодном огне.

На дровнях детинушка стоном кричит,
И ухает что-то в лесу и урчит.

Недоброе чует вспотевший старик.
«Пошла!» – по лесам отзывается крик.

Клячонка несется, аж вьюгою снег,
И вот у райцентра замедлила бег.

Возница скорее к Павлушке бежит, –
А тот уж холодный на шубах лежит.

–Ах, сыночка, как я тебя не упас?! –
*
И вбита ушанка ему ниже глаз.


1997.

..........

Здесь – не то, чтобы выдумка...
Маша – описывает свои видения. В палате - в сновидческом трипе - под капельницей с обезболивающим препаратом.
Какие могут быть визии у русского поэта – под морфической капельницей? В онкологии г. Регенсбурга.
Да? Абсолютно литературоцентрические. Цельным, готовым стихотворением. Гётевско-жуковской цитатой. Из жизни пионеров-героев.
Русско-немецкая фантасмагортия: логика бреда.
С годами – видениями мёртвого человека – ставшая ещё более фантасмагоричной.
Мы созванивались, пытались быть умными. Говорили о свойствах-преимуществах разных обезболивающих, мягких – и не очень – снотворных. О фармакологии: вызывающей духов с самого дна – материализующей архетипы. Обо всём, что угодно.
Только не о том, что видел мальчик.
И гётевский, и пионерский.
Уже не важно.

Тогда написал ей, алаверды, посвящение:

Д.Ф.:

       * * *
               Посвящается М.К.

Ужас, загнанный внутрь:
Здесь, сейчас – как в разведке.
Словно чью-то вину –
Принимает таблетку.

Крыша – медленный скрип –
Начинает крениться.
В ней секрет где-то скрыт:
Тают стены больницы:

Под угрюмой звездой*
Непреклонных Советов –
Нейролепый ездок
В архетипы Завета.

И она говорит,
И она говорит мне
О живущем внутри,
О кочующем ритме,
о рифме.

И за правой рукой
Бусы-буквы кочуют.
И не снится покой
(Даже – и не ночует).

Лишь: мучительно жив
Зомби Павлик Морозов
(Экстрагирован шифр,
Из кочующей прозы).

Тень, дорога, кусты.
Из-под тёмной корчаги
Лезет – бельмы пусты –
Тоже Павка – Корчагин.

От Лесного Царя,
Т.е. – Деда Мороза –
Щёки пуще горят:
Ангел Мика Морозов.

Так вот просто бы всё
Разложилось по полкам –
Как трёхстрочник Басё:
5–7–5. Если б только

Всё не было бы зря. –
За строфою лесною
Не Лесного Царя –
В темноте... За спиною...


                     2003

………………..
* “Мы – как братья, мы оба гонимы
Под угрюмой железной звездо
2008



Д.Фаншель. Чем сердце успокоится (о "Стриптизе и сухарях" Саши Протяга)

http://www.dikoepole.org/numbers_journal.php?id_txt=333

Поскольку размер отклика ограничен полустраницей ( а, значит, более чем на полтора листа размахнуться не дадут ), постараюсь -  предельно телеграфно.
Что – не получится.
Буду говорить о человеке, мне симпатичном. А именно :  своими стихами, вдруг блеснувшими на форуме «Дикого Поля», стихами абсолютно не «форумного» пошиба. Потому здесь и разговор - на равных, без ёрничанья и менторства особо «уполномоченного» рецензента. Но – с уважением и с правом на субъективное (несправедливое ) восприятие, -  отзыв  почтительного читателя.
Само название –  повести?, рассказа? – « Стриптиз и сухари» ( а это символически концентрированные, почти до сути, «зрелища» и «хлеб»)  – не позволяет расслабиться, уютно настроиться на прелести занимательного чтива. Заявлен (если мы имеем дело не с «детективой») знаковый текст.
То, что удовольствие прирастёт ещё одним примером блестящей словесности, - подразумевается само собой. Высокое посягательство не прощает и малейшего неудовлетворения заказа читателя-гурмана.  
Бывают – и слава Богу! – прелестнейшие забегаловки-обжорки, где быстро и неприхотливо утоляются ежедневные потребности. Но «Стриптиз и сухари» - название дорогого ресторана.
Редактор прав, ограничивая отклик определёнными рамками. Детальный разбор, с подробным цитированием,  явился бы – псевдообъективным переписыванием небольшого, 17-страничного, текста – с комментариями. ( Нужно ли это? Со «школой» у автора – всё давно в порядке. Знает что делает. Мелкие «блошки»-недочёты, с выписками из текста, подготовлены отдельно. Прилагаю.)  Поэтому : «да» –  «нет».  «Нравится»  –  «не нравится» :
Так – ответить не могу.
Могу  так :
Я – за Дегтярёва.
Есть, недавно перечитанные на «Форуме» «Дикого поля», вполне годящиеся для любой антологии, стихи того же автора – предмет сравнения. Сравнения - не тропов и техники, не свободы владения текстом и уместности размеров, ритмов, перебивов. Сравнения -  драйва, очарования. Ощущения текстового «послевкусия».
С этим разберёмся :
Чего мне в этих ощущениях не хватает.
И что нравится.
И чем сердце успокоится.
Мне не хватает :
Чувства аутентичности, адекватности приёма. Имеется в виду – многозначительность. ( Не многознаковость, нет. Та многозначительность, за которой – только два слоя. Вместо –  семи видимых и –  восьми – подвальных.).
Здесь не спасает положения нарочитое, квазинабоковское вождение за нос читателя : «Я постоянно символизирую что ни попадя. И, несомненно, симулирую-символизирую». От нарочитого педалирования, намёка, верёвка не неперестаёт быть вервием простым : значительность не становится знаковостью.  Ещё не был  мальчик, но, того и гляди, - плавает в слизистых, околоплодных водах, и – появится. Выйдет на свет оттуда, куда мы всех критиков посылаем, прочтёт и наивно брякнет : «А король-то, голый!»
Прямое обращение к «читателю» ( а не – косвенное, подспудное – к читающему ) – минус. («Братья и сёстры» –  при обявлении Третьей Мировой – да.).  Нет, нет, обращение к «читателю» - тоже имеет место быть.
Булгаков : «За мной, читатель!». Без всяких заигрываний.  
Но, при наступившей, во время развития сюжета, паузе и загадочном подымании указательным пальцем вверх, ты должен быть ещё в чём-то здорово уверен. Уверен – твоим сталкером : автором.
Должно быть ещё наличие забытого живого чувства, авторской страсти, подкожного, шкурного отношения к происходящему и к героям, - оправдывающего приступы «значительности». Когда люди, события, словосочетания, много значат для автора, больше значат, чем его cool-look, безумно важны. Когда у него нет сомнения, что – смертельно важны они, что захватывают так же дико, как его – всех, в данный момент читающих.
У него - сомнения.
Вот -  позиция наблюдателя, вот – он сам, – в отступлениях. Но читающему не найти, о чём сердце болит, где «личное», окровавленное, автора?
От чего-то же  - должен у читателя  возникнуть эмоционалдьный резонанс?!
Попробуем зайти с другого конца.
А у того конца – не хватает живого, тёплого, влажного эротизма - в тексте, казалось бы, ему  предназначенном.  
«Стриптиз меня влечёт ... главным образом, как ключевое понятие некоторых философских статей».  ...  Так, вообще-то, должен был бы оправдываться отец семейства, которого супруга застукала в стриптиз-баре – и влепила по правой щеке...
«Хотя ... я просто не знаю ничего прекраснее обнажённого тела, которое красиво двигается...» ( о.к.! )  И, тут же : «... и искреннней души, которая красиво поёт или красиво говорит.» ( Не верю тчк Станиславский тчк Красиво поёт тчк ).  Зря – вот эта вот поправка. Никто бы и так – ничего худого не подумал.

Что ж, остаётся рассчёт –  на последний раунд : «метод басни». Где, вместо «морали» –  катарзис : игровая, эстетическая, сюжетная концовка, эякуляция семантики, взмывающая – с последним словом – на уровень интимного акта, врывающаяся, оплодотворяя, в его недра...
Вроде, - нет этого. Нет  –  позволяющего, в наивысший момент, увидеть огневую игру цельного кристалла. Есть -  заявка.
Не вызывающая того самого, щемящего, чувства. Которое остаётся, когда уже закрыл книгу, когда забыл её содержание. Того, к которому всё и шло.
Есть – местами, краем, - выход в тонкий мир, в Weltschmerz, в мировую тоску. Но – в рамках словесных изяществ, «ума холодных наблюдений».
Тогда, может быть – игровой момент, юмор, весёлый карнавал?
Маловато.
Неосознанное стремление подменить знаменитый вольный «смех без причины», дурашливую весёлость во время чумы – горькой иронией чайльдгарольдовского разлива ( если уж говорить о происхождении видов ). Лучше всего, кстати, произрастающей в запустении – в виде той самой смоковницы, которую так и не посетили...
Дайте уцепиться за характеры!
Павел – говорит «по-писаному».
Люда – говорит «по-писаному».
Вацлав – мужчина-вамп.
Не страшно, что – неубедительно. Смертельно для текста, что – скучновато...
Утверждения мои голословны.
За полнословием отсылаю к самому тексту : на правах рекламы. Не рецензия это : дружеская беседа –  впечатления от прочитанного.
И :
Что нравится.
Нравится – смелость работы с текстом, знающего свои потенции автора.
Игра со словом.
Знание литературного мейнстрима, следование в нём форватером хорошего вкуса.
Понимание недостижимости текстового идеала и, косвенно – отважное предупреждение об этом читателя.
Исповедальная страничка курсивом.
Нравится Гарбарэк на его плэйере.
Чем сердце успокоится :
«Ведь я играю в эстетические прятки...»
Эстетику прячут : «Ищи, ищи. Не найдёшь.»
( Может быть, моё бурчание –  «отзывника» –  напоминает некоего мнимого импрессиониста –  уже презирающего передвижников. Но не принимающего Уорхола. (?..) )
Здесь нет откровенных щедрот реалиста.
Нет и соблазна расплывчатых антимиров : глубоких, тёмных смысловых лакун : на додумывание, на дочувствование, – нет времени : текст плотен. Как голая хореография стриптизёрши. Как сложенные в сухом пайке, стопкой, до калорийности, до гранитной прочности высушенные военные галеты.
«Стриптиз и сухари» : суть зрелищ и хлеба.
Потому и остаётся ощущение, которое бы могло возникнуть, например, при чтении сценария «Хрусталёв, машину!».  Понимаешь, что это – не в книгу. В сценарную комиссию.
Вообще, повесть очень «кинонимична» : хочется видеть её на экране монитора : не текстом, а – «кином». Новосимволистским видеорядом, где, по выражению Мандельштама : «У них надкусишь яблоко, а получится...» - знаковый акт.
Где режиссёр дочувствует.
И актёры доиграют.
...
Вот идёт легконогая Люда.
Павел –  задумывается.
Вацлав – кладёт на пепельницу красивый длинный мундштук...



С симпатией к автору
                                
                                                                      Демьян Фаншель.




2005



Форум издателей во Львове. Литфестиваль-2008

Impressio1

N…, привет!
Предъявить обществу загар и южно-морские снимки : увы – опять не выходит.  Я, как тот мультяшный лев Бонифаций, каждый год (15-й уже ж), тоскуя по Средиземному и Чёрному, готовлю складную удочку, приобретённую в спортмаг-е "Динамо" (по блату, между прочим. Напротив ресторна "Москва", если помнишь) – и даю зарок : в этом году-таки мырнуть + позагорать, и по горам полазать...
"We wish the best, you see the rest", – так, кажется, перевели бессмертные слова Черномырдина.
Опять был – Львов, опять – Стрый, + раздача слонов медсестре, + женщине, "доглядающей" за папой и братом, + дорогущие авиабилеты (на которые, сдав, можно было бы сейчас отдохнуть в Испании – недельки две – с подругой и всеми олинклюзивами), улаживание проблем, заказ памятника маме – и пр., и пр.
Долг, он, оказывается – долг и есть. И, оказывается, он – долгий. Всю жизнь. Никто не обещал, что это будет приятно.
Менше з тим.
Однако, было ж и приятное.
Собирался лететь во Львов в конце ноября, в годовщину маминой смерти. А был призван – срочно, в последний момент. Дело вот в чём.
Мой новый адрес не был известен Марине Курсановой. (Ссылку на её публикации я приложу. А, может, уже о ней рассказывал : всё равно – интересно). Так вот, Марина, долго жила в Москве : выступала по музыкальной части, печаталась, - и я, было, подумал, что она там так всё время и пребывает. Нашёл её, после долгого обоюдного молчания и перемены мест, в интернете, вызвонил.   «Мать, спрашиваю, что слышала о львовском Форуме издателей? Там, уже второй год, в его рамках – что-то такое – литфестиваль, что-то взрослое происходит. Все премированные рысаки и иноходцы Европы съезжаются. О прошлом годе, из русских знаменитостей, скажем, Вайль и Ерофеев приезжали, пресса была. Асясяй.» А она, спокойно так : я, мол, тебя разыскивала, куда-то пропал, выезжай : в альманах уже не попадёшь – давно отпечатан, в програмки – тоже. Осталось полторы недели. Но пропуск на тебя выписываем + авторский вечер организовываем.( ?...) (!...)
N... Шо тебе сказать.  «Тату, я Ленiна бачив!»
Было – нечто.
Льво стоял – на бровях, на ушах, на голове – все четыре дня! Голова – в перьях. Что ни перо, то – Золотое Перо (Украины, России, Германии, Израиля, Хорватии, Австрии, далеее – по списку). Всё – ходуном. Всяческие акции – по всему городу – от джазменов самого высокого уровня и дискуссий – с участием известнейших имён – до абсолютно сумасшедших акций, вершин стёба (типа : «Протест : почему пресса не пишет о бойфрэндах известных писательниц?!»).
А, в полукилометре от этого, весёлого, стёба – другой, совершенно серьёзный : в виде многотысячной бiйки в центре – с прапорами, штандартами, расквашенными носами – прихильникiв Ющенка и Тимошенко ( у меня, старого саксаула и аксакала и эскулапа, на языке всё вертится, всё больше – : «Выступают Юрий Тимошенко и Юхим Березiн». Штепсель и Тарапунька. Приклеилось – и всё!). Полный Свифт – перевод с гопацкого : с какого конца яйцо разбивать. Полуявные скинхеды какие-то в полууниформе, явные трактористы, наiцонально свiдомi. Танцюристи та бандуристи – на сцене возле памятника Кобзаревi – в пику Оперному. Спiваки i, шлях би йiх трафив, майстри мистецтв. Мегафоны, мегафоны – и мегафонами погоняют : причём – с обеих сторон. ЛЁгко заглушая танцюристiв и бандуристiв.
А рядом – львовская публика : тихие студиозы, интеллигенция, читатели – в театрах посiдали, тихенько двери позакрывали, и внимают : по полной оттягиваются.

Вобщем – «Tylko we Lwowie»!..  ...
Я сначала, у себя там, в Германиях, хмыкал, сидя у монитора : эгэ ж : там, мол, не считая Издателей и Издательского Форума, а только в рамках литературного фестиваля – будет 150 приглашённых литераторов и критиков со всего мира, из 15 стран.
Ньювасюкее всех Нью-Васюков будет. «Одних курьеров – сто тысяч!».
А, оказывается – никакие не ньювасюки. А – нормальная львовская кафкиана. Город – и не такое видал. И не такое переживал. И это переживёт. Что – к сожалению.
И всё это – сумасшедшее – четыре (платоновское число) дня вертелось вокруг издательской ярмарки + интересных (иногда – очень) авторских вечеров. Происходили действа, в основном – в приятнейших львовских театриках. Обстановка – самая, что ни на есть, волшебная.
Из русскопишущих, в этом году, были – и Татьяна Толстая, и Архангельский (не только – как крититик и ведущий книжного обозрения на канале «Культура», но – автор книги «1962»), и Ал. Гаврилов, и Лена Фанайлова (большой русский поэт – да. Но и ещё – как автор радио «Свобода»), и неопалимый Сорокин, и Прилепин, и Курков, - и др. хорошие.
Да, а мой авторский вечер, кстати, был – после Сорокина (это – в театре им. Леся Курбаса). Типа : с Пушкиным на короткой ноге. В программке (и без того – отпечатанной с ошибками, – так что публика носилась, порой, между сценами туда-сюда, ничего не понимая), да, так вот : в программке там дальше шёл вечер американско-польской звезды, драматурга с бродвейским анамнезом, Януша Гловацкого (заболевшего, вроде, и не приехавшего). Зал, забитый, до этого, до отказа пришедшими «на Сорокина», после его выступления опустел, русскочитающие, потянулись к другим сценам, с другими русскими авторами. А к театру Курбаса стала подходить англо-польско-украинская речевая аудитория (никаких Демьянов Фаншелей, в заготовленной, чуть не за полгода, программке, естественно, не значилось ). Я уж и занервничал было, но – обошлось. И, даже, очень чудесно получилось.Сработало, наверное, «сарафанное радио» : публика – в абсолютно театрочитабельном количестве – пришла. Потом – ещё стали подходить. Кое-кто остался «с Гловацкого». Появились наташины кафедральные филфаковцы. Ещё какие-то, довольно приятные, лица (кое-кто, оказывается, даже, меня читал (!)(?). Подтянулись знакомые и коллеги Марины Курсановой (она вела мой вечер). На балконе тоже потихоньку оживилось. За пять минут до начала зал потеплел и загудел. Вобщем – получилось замечательно.
И, если подбить бабки – такая вот память на всю жизнь. Мы люди, хучь и тонкие, но не избалованные.
Вопросы задавали – просто хорошего уровня. Так что – и наконец-то – в отличие от выступлений в Германии и Праге, чувствовал себя, на час, членом стаи, в которой все – одной крови. Независимо от национальности.
Вопросы задавались, также, и на украинском (одним вельмиучёным дядечкой, и, подозреваю что – универовским. Который, между делом, похвалил мой «очень хороший украинский – и (почему-то) польский». А это он был – на одной межкультурной дискуссии : о «женской литературе». (Меня туда, как матёрые спецназовцы – вражеского «языка», затащили письменницы – для мужского количества). Тогда-то и пришлось за базар отвечать обоим – усем налетевшим «як муха в осени» : польской культурологине, сумасшедшей норвежской красавице-феминистке, украинской пишущей матери, русской же красавице из «Коммерсанта», венской литераторше, просидевшей полтора часа спиной к незаметному мужу и его чашке кофе – на их языках. И доказывать, что ты – даже очень наоборот : что – женолюб. И литературу – тоже.
Нет, норвежке – через переводчика.
А так мечталось – без.
Я ведь за эти четыре дня – лет на десять помолодел.
Н-да. Не об этом. А об авторсколм вечере себя любимого.
После выступления подошёл ещё какой-то – другой – дядечка : какой-то, уж, по интересам – совсем структурный и лингвистический. Или – наоборот. И, на вишуканiй укр. мовi, вдруг заявил мне, что вот такого качественного русского языка, в авторских чтениях – он давно не слышал. ... Но коммэнт.
Вобщем – такой себе реальный языковой львовский сюр. Им. Франца Кафки и Австро-венгерской империи им. Франца-Йозефа. Нормальный галицийский городской ребёнок, «за Цiсара», владел 4-5 языками. И никакой тогда Высокий Замок от этого не рухнул. Не в пример вавилонскому. Так что и сейчас, с публикой «одной крови» – никакой ненависти к русскому языку. Всё оказалось естественно. И естественно правильно. И никогда  никакой бiйки за мову не будет между вменяемыми людьми, «интересующимися интересным». Будет – нормальное общение, - на их родных языках..
(С вкраплением – не французского, может, как у Пушкина-Толстого, но – украинского, польского, русского, немецкого...
Эх, ещё бы – английского...  
С понедельника начинаю новую жизнь. Возьму, вот, как Буратино, с собой – английскую азбуку...
А по пути – коты и лисы...  Карабасы...
«Мы ленивы и нелюбопытны».)
Да. И ещё одно «наконец-то»!
Наконец-то, можно сказать – в первый раз серьёзно, в почти официальной обстановке – была озвучена, поразившая меня (наповал!) десять лет назад история с Энциклопедией Для Детей («Языкознание. Русский язык.», М., изд-во «Аванта», 1998). Тогда, в гостях у сына, в Вологде, я обнаружил в ней – мои шутливые тесты для поступающих!.. Принесённые, якобы, в редакцию поэтом-пародистом Андреем Кнышевым (есть такой). Помнишь, Наташе поручили, лет за 9 до того (правительственное, можно сказать задание – под занавес, в 89-м, 90-м, что ли) разработать первые тесты по литературе, для поступающих в ВУЗы? Тогда происходило всё – из-за жареного петуха и горящих сроков – и у неё на кафедре, и у нас в квартире. Вечерами – и до-, – и за-полночь Игорь Лютенко и Костя Сарычев, на подхвате – помогали выписывать цитаты, делали закладки. Я, после своей частной медицины, тако же – на подхвате – подключался, варил им кофе и, чтобы самому не заснуть, сочинял параллельные, шутливые тесты. Наташа со своей бандой, читая их, ржала дико, - и вот так они оказались на кафедре. А потом пошли в списках гулять, в т.ч. – среди студиозов. Далее – везде.
У меня самого – только на клочках осталось (тогда ведь всё от руки писали).
Вобщем, увидя их, сирот моих (которых я, когда-то, и за печатное-то не принимал), под чьим-то чужим именем, в солидной энциклопудии для школьников, ошарашенный и обиженный, тогда же и позвонил всем живым свидетелям – и аспирантам-студентам наташиным бывшим, и действующим кафедралам – нажалился. И от одного бывалого человека услышал дельный совет : чтобы впредь такое не повторялось, – а издай-ка ты, милый, свои «взрослые» тексты – книгой. Официальной, с ISBNом...
Так у меня «Текст» и появился. И пошло. Дальше – больше.
Вот всё это мне и пришлось рассказать – в ответ на вопрос о том, как появляется первая книжка.
Во время какового разговора, сидящие в зале профессора и дОценты, начинают дополнять рассказ! Света Мартинек (Черкашина) процитировала вдруг какие-то из моих стёбовых тестов (ну и память!). Сердюченко заметил : это он подсказал насчёт официального издания. И пр. А у меня – камень с души свалился : нет, я ещё не сошёл с ума. Плагиатор остаётся плагиатором (поэтом, т.ск., «пародистом»), а автор – автором.
Но – не суть.
Компания на эти дни соткалась – веселейшая, душевнейшая, теплейшая, И до гульбы – сама не своя.
Приютила всех – и симпатичную семью московских приятелей (муж – пишущий, жена – режиссёр), и меня, неприкаянного, - душа-человек Мариша Курсанова : в своём старом, уютном, типично-львовском, на ладан дышащем, особняке, с верандой и запущенным райским садом на задах. Весь ор, ночной пир и тарарам, утреннюю чехарду в ванной – её терпеливая мама и мудрая дочь-тинэйджер сносили стойко, с достоинством осаждённой варварами римской крепости. (Ночью – позднеримской.). И только к утру спускались, с опаской, со второго этажа – за съестными припасами.
А вот звери этого заповедника – звери подкачали... Милейший, маленький – как белка – рыжий котёнок, ошалев от количества гостей, речей, запахов, шума и законной ревности, напрудил, за измену, напротив моей кушетки у книжной полки, какую-то чудовищную лужу. Поняв, на следующий день, эмпирическим путём, что это не помогает, маленькое, но гордое домашнее животное пошло на отчаянный шаг. И тут произошло чудо – сопровождавшееся нарушением закона Ломоносова-Лавуазье : рыжая скотина насрала, как мне показалось, больше своего веса. На том же месте, в тот же час. И гости, не выдержав, начали съезжать. Тем более, что его, кота, дылдоватый сокамерник, - добрейший, огромнейший, веселейший – и дурной как пробка – лабрадор, основной психологической характеристикой которого, как указано в справочнике, является Желание Угодить, – угождал, как умел. А умел он – не дай Бог!.. А вот я вам... – тапочки принесу! (ваши же, с ноги дружеским клыком содранные – и сильно пожёванные). А вот я вам – сумочку с цифровым фотоаппаратом! (вашу же, со стола цапнутую, ... см. выше). А вот ...– пластиковую бутылку с колой (см. выше и см. выше). А вот (это – Высшее Желание Угодить!) – давайте я вас трахну!  Причём – независимо от пола, возраста и степени родства.
Лишь бы угодить... Ссобака.
Посему хозяйка, услышав мой рёв : «Марина, он пытается меня ...!!», с привычной, отчаянной покорностью, со соростью МЧС, явилась в отведённый покой и пинками выгнала Угодника вон – на кухню.
Откуда мне было знать, что эту инициацию, в конце-концов, проходят все гости?.. И – ничего : вон – какие здоровые выросли!..
Поэтому, на одной из вечеринок, уложив в справедливом пьяном настольном армреслинге обоих здоровяков-молокососов – сорока с чем-то и неполных пятидесяти лет – и услышав за это от Маришиного друга сердечного (с абсолютно разбойничьей бородищей) : «Да ты кто такой?!..», я имел полное право – и честь – смиренно ответить : «Я – никто. Я – любовник вашего пса.» За что, после судорожного гогота честной компании, был пожалован дружелюбием друга сердечного – до скончания времён. До отъезда, то есть.
Да. О пафосном. Открытие Форума и фестиваля происходило – не просто так. А в Оперном театре. И это было – Величие. Постановка – не абы кого : Великого Виктюка (почётный гость фестиваля и пр.). Мы там просидели академическую четверть часа, – достаточно, чтобы, имея на руках спецпропуск, почувствовать свою значимость – и пошли покупать коньяк и закуски. Говорят, в финале на сцену вывели живую свинью.
Снимки прилагаются.
Д.    и  т.д.
Impressio 2

                     Д.Фаншель,
                    «Подстрочник»

                

                      Сон : Львов
                                                  Марине Курсановой


                                            «І все то те... Душе моя
                                                 Чого ти сумуєш?»
                                                      (Т.Г. Шевченко)




Буднично. Привычно. Странно: «Україно, земле..».
День прилёта? День отлёта? Вслушиваюсь. Внемлю.

Гулкий звук шагов : проходит ( молча : пантомима )
Стен в подземном переходе – как Орфея – мимо.

Не узнала : от вина ли? Полночи без сна ли?
– «Не заметила, гуляла : гетьмана меняли.»

Боевой гопак. Предместье. ( Вспомнил : капоэйра!)
Брама тёмная. Европа. Новая эра.

Львов. Окраина. Заборы. Вороны, вороны.
Телевизоры – о Крыме. Министр обороны.

К Центру. К университету. Опере австрийской.
Магазинам. К центру. Свету. По улице Стрыйской.

Что ни спросишь – наливают. Плясовая. Опа!
Коломыйский блюз. Кавярня. Дикая синкопа.

Судорога букв, мигает клинопись неона:
Там музыки слепые – рвут аккордеоны!

В боковом – билет на Франкфурт. Ночь: „Tylko we Lwowe“. –
Переделано. Переспiв. Упрямая мова.

Тень отлёта. Все в пролёте : гуляй по буфету.
Здесь, у трапа самолёта – ваши. Наших нету.

Как волы ревут турбины в «Боинге» козацком...
Не подавишься ли, сыну, сувенирным пляцком?



Живой - потому что гибкий

                                                     (Спитч)
                                
Известно, ещё со времён хрестоматии, что наш живой, великий, могучий является правдивым и свободным.  
(И, заметим: как всякое живое – не окостенелым, – гибким.)
Гибким – достаточно. Порой – абсолютно.
Что – оруэллы...
Скажем, к примеру (а помните?): «Человек человеку друг, товарищ и брат.»
Забьём «друга», «товарища» и «брата» – в поисковик.
«Забил заряд я в пушку туго / И думал: «Угощу я друга. / Потой-ка, брат мусью!»
«Друга.»
«Брат»...
Да, а это – «Товарищ»?  
«Наше гордое слово «товарищ»!»
Поисковик – ни при чём
При обращении: «Товарищ!» – вздрагиваю!.. Всегда, слегка, вздрагивал.
Случись кому и сейчас так окликнуть (разве что во сне, в дурном сне), – тут же, медленно, в том, в дурном – обречённо, опять, холодом к желудку – подходит тоскливое понимание : где и когда очутился.
«... объяли меня воды души моей.».
Великий, Могучий...
Гибкий.
Дурной сон...
И что нам – оруэллы, у нас свой брат, - Ремизов.
Как там было, в начале?  «Человек человеку друг, товарищ и брат!»?..
Вот – коротко, научно – от Ремизова : «Человек человеку бревно».
Бревно-то – не гибкое.
Великий же, могучий же, – он только потому и живой : гибкий он.
Склизкий!
Нежный!
Без костей.
Угощайтесь.

2009



Говорит российский орёл

1. "Ум хорошо, а два - лучше", - говорит российский орёл.
2. "Сами вы двуличные", - говорит российский орёл.
3. "Да что это такое: одна голова не ведает, что другая делает!" - говорили российскому орлу.
4. "Орёл российский назад не оглядывается! Да и вперёд не смотрит", - объясняет российский орёл.
5. "Веселие Руси есть: пить и петь – одновременно!" - говорили головы российского орла.
6. "Каково дышать на самоё себя?! На гербе всегда - отвернувшись", - говорит российский орёл.
7. "Тут надо бы... эта... пораскинуть... мозгами," - говорит российский орёл.
8. "Мужчина, не найдётся  двух папиросок?" - говорит российский орёл.
9. Однажды российский орёл рассказывал себе анекдот...
10. "Оставьте меня тет-а-тет", - говорит российский орёл.
11. Приказ: "Пионерский лагерь "Орлёнок" переименовать в "Двуглавый орлёнок".
12. Сиамский российский орёл.
13. "Сыночек!" - умилился трёхглавый дракон.
14. Команду "Равняйсь!" российский орёл выполнил евразийским манером: ост - вест.
15. "Пить меньше надо - двоиться не будет!" - говорит российский орёл изумлённому первочеканщику.
16. «Да не пятна Роршаха!» - объясняет российский орёл.
17."Дикси", - сказал российский орёл. - "И никаких таких "монокси".
18. "Какие-то полудурки!" - говорит российский орёл, рассматривая гербы Польши и Германии.
19. Страна моя, Москва моя, ты самая двуглавая!
20. "Орлиная зоркость, конечно, отсутствует. Зато - стереопанорама!..“ - говорит российский орёл.
21. Новая хрестоматия: "Песня о двуглавом соколе".
22. И расхохотался российский орёл на обе стороны.
23. "Камо грядеши?" - спросила проснувшаяся левая.
24. "Сам себе голова!" - расхвасталась правая.
25. Объявление: "Городской голова г.Орёл чувствует себя одиноким".
26. Прометей (глядя на двуглавого): «Доклевался?»
27. "Вознёсся выше он главою непокорной" второй своей - покорной - головы.
28. Двуглавая решка.
29. Двугорбый орёл.
30. Российский орёл-табака.
31. "Птица-двойка, куда несёшься ты?! Дай ответ". (Даёт два ответа.)
32. Что-то бурлацкое чудилось в российском орле, пытающемся взлететь.
33. «За порядок отвечаешь в первую голову!», – инструктировал трёхглавый дракон двуглавого орла.
34. Российский орёл имел два подсознания: левое и правое.
35. Редко, но случался у российского орла припадок асимметрии. В виде правосудия.
36. Российский орёл был дуэт. Бывало, тихо подпевал сам себе. И тихо внимал.
37. Результаты мозговой деятельности российского орла именовались "коромысли".
38. Т.е. центральная нервная система российского орла находилась в животе.
39. Однажды левая и правая везти с поклажей груз взялись.
40. "Глава вторая", - подписалась левая.
41. "Ты меня уважаешь?" - прослезилась правая.
42. "Всех левых повесим!" - грозила правая.
43. "Наше дело - правое!" - кричала левая.
44. Головокружение от успехов?" - язвительно вопросила правая.
45. "С утра - поправившись?", - икнула левая.
46. "3наем мы ваши левые дела!" - кричала левая.
47. "Единые и неделимые!" - заявили правая с левой. Вразнобой. С отвращением отвернувшись друг от друга.
48. Двуглавый когнитивный диссонанс.
49. Двуглавое коллективное бессознательное.
50. «Да это при лоботомии перестарались!.», - объяснял двуглавый орёл.
51. Две головы, одна - один хер!
52. Крылья Родины!
      Когти Родины!
      Клювы Родины!




Алексей Парщиков, велосипедист.

03.04.2009
В ночь на пятницу умер Лёша Парщиков.
Подробностей не будет никаких, – какие подробности?: событие слишком цельное.
Ужас, в отличие от страха - не подробен.
Это - не эпистола, не некролог. Просто - "по памяти", по следам вчерашней беды:
В пятницу вечером сидели в квартире, перевёрнутой вверх дном, пытались, как-то бестолково, поддержать жену и сына. Звонили беспрерывно сразу 4 телефона.
Чаще всех - лёшин мобильник..
Да, кстати. Получилось так, что он даже не ушёл, а – вылетел в окошко. Как заправский Барон Мюнхгаузен, – нестандарт. И не вернулся. Сутки тому, когда подъехала скорая, собирался ещё, помаленьку, спуститься сам, с 3 этажа (дом старый, без лифта, носилкам не развернуться). Весу в человеке осталось – половина. Но медики боялись новых обмороков: открылось окно, подогнали с улицы специальный эвакуационный кран, и – порх!.
В окне показал большим пальцем : класс!

Итак:

АЛЕКСЕЙ ПАРЩИКОВ, ВЕЛОСИПЕДИСТ.

Этот велосипедист ни в чём не виноват.
Лёша боролся до конца. Велел никому ничего не сообщать (о том, что - онкология). Последний год был - без голоса, с трубкой в горле. Вспоминал Вен. Ерофеева. Но после каждой операции быстро восстанавливался, держался и не терял бодрости. Земли под ногами. Заглядывался на проходящих барышень. Прошлым летом - всё с той же трубкой в горле – отчебучили с ним вдвоём велопробег вдоль Рейна, в горы за Бонном. У-ух! (Ему - как волку в сказке - "выковали серебряное горло" : прекрасный волчий хрип). Еле смог за зарезанным угнаться. Его спортивный снаряд летел с горок и мостов – как Илья-пророк на запад!.
Ещё только полгода тому собирались летом повторить фокус. Не удалось.
Умер он, как объяснил врач - легко, во сне, от эмболии.
Теперь по другому смотрю на один стишок 2000 года. Тогда Лёша получил свежую гринкарту и решал: а не переехать ли ему окончательно в Штаты. Тогда же и получил от него в подарок «Выбранное». Типично парщиковский сборник, с рентгеновскими (?) снимками вместо иллюстраций. Вот - преамбула. В благодарность от меня, грешного, последовал ответ-посвящение : автору «Выбранного» на посошок. Который ему (что, собственно - редкость) явно понравился. Но не это главное. Главное: по другому смотрится теперь тот неосторожный, случайный стишок-грешок. Где - насчёт "тяжеловатой головы", которую "не сносить". (Знал бы то, что знаю, – «вырубил бы топором». Любые слова, любые, особенно ритмические, флуктуации чужих строк имеют свойство превращаться в настройщика антенны. Прав Тютчев). Именно оттуда и пошла расти беда. Горло, шея, от операций становилась всё слабее, тоньше. Голова казалась всё тяжелей.
Лёшу жалко.

                * * *                      
                                          Алексею Парщикову

Стих белый – белою вороной?
Куда уж хуже (сто потов
Сойдёт, чтобы не проворонить) –
Тот, чёрный, шайкою котов,
Что лишь, брезгливо-аккуратно,
В взлохмаченный порядок слов
Войдёт, – всё симметрично, кратно, –
Беда! И снова жди послов.
Те – стайкою кордебалетной,
Те снова – по цепи кругами...
Лишь в книге с клиникой скелетной
Их сокрушают сапогами.
А дальше – лязгом, чётким близким, –
До ломоты в висках, “тройчатки” –
И не мяуканьем английским –
Германской сумрачной брусчаткой, –
Он за метафору зашёл.
Он смыслу намертво обучен.
Как шрифт готический закручен.
Как викинга ладья тяжёл.
Атлантика – как Атлантида
Обратная – встаёт из вод:
Стеклянные кариатиды
Пока подержат небосвод.
В Европе что, на курьих ножках,
В курной (а всё ж родной) избе, –
Помазано? Ну, – на дорожку!
Здесь, парень, не сносить тебе
Тяжеловатой головы
Патриция времён упадка...
Компьютер – как киот вдовы,
Как длинная рука Москвы, –
В углу мерцающий лампадкой.

                                            2000.

СЫН СЛОВЕСНИКА

                                Матвею Парщикову

На диван, ну прошу!, на диван,
С толстой книгой немецкой, с ногами :
Там, где шаркающими шагами –  
Трёх царей-пастухов караван.

Где рассказчик, себе на уме,
Тёзке сказ бормоча от Матфея
(С иллюстрациями),  умел,
Гласом хрипнущего котофея,

Золочёнными кудрями над  
(То, что умник, двухлетнее чудо
Будет к старости припоминать :
«Здесь? Теплее... Теплее. Откуда?») –

На всю жизнь, в десять с чем-то минут,
На диванчике, бедно ли, худо
(Что, не переживай – помянут:
«Нет. А всё же : откуда?..»), - покуда

Усыпляется маленький Мук,
На ночь сказкою: «Долго ли, скоро ли...»
(Весом золота давит на звук
Слов в волчином серебряном горле) :

Агнец, ясли, картинка, клише –
Как на чистом листе, на верже –  
На английском, немецком, на русском.
На словесниковом малыше
Свет. Трёхсвечник с сиянием узким.

Промелькнула безумная «ять».
Шрифт готический. Смыслы размыты.
На стене, как три слова, горят –  
В полки вогнаны – три алфавита.
                                              
                                                2008.
2009



Памяти Л.Л.

06.05.2009
Плохой год выходит за рамки календарного. Умер Лев Лосев.
Так и не решился в этом году, после новогоднего взаимопоздравления, ему написать. О чём? Планку хотелось держать. С другой стороны, понимаешь : у человека времени нет. Собирался, собирался, - не решился. Теперь - всё..  
Л.Л. один из немногих, кого не только "уважал" (этих - много) - перечитывал.
Передо мной биография Бродского - последняя его книга, знаковая.
Обратной проекцией, между строк, в ней - о самом авторе.  
О значении для обоих (и объекта, И.Б., и самого Л.Л.) –  места инициации.  Ленинград-Питер.  Откуда (и где) начинает свой рост «очень чёрный и очень прозрачный кристалл».
Оказывающий магическое действие не только на автора-алхимика. Внизу - под впечатлением возникший стишок.
Л.Л. (он ответил мне), вроде, понравилось.
Пусть это будет посмертным письмом ему.
Светлая память.
.................................................

           Инициация


                                         Льву Лосеву

Горгона камня. Змеи в бигуди
Завиты. ( Тихо, Герцен, не буди).
Гранитом ограничен, берегами,
В Неве, как в Новом Свете, вверх ногами –
Бред органичный. Метр и ритм пути

Блюди : гипнозом вод, фасадов гамом.
Джон-донном-спящим-колоколом,  – в самом
Умышленном из всевозможных мест,
Где несть ни еллина, ни иудея несть.

Окно его –  в ледовой иордани.
В своей незаживающей гордыне.
Надсаженой, простуженной гортани.
Но – присно, и вовеки, и отныне :

Се – место пусто. Оного беги.
От чёрной речки мерные шаги
Сверяет на запястье – секундантом –
Врождённый тик. С душою и талантом –

Довёл же чёрт ( в обход, кривой дугой)!
Однофамилец? Третий? Но – другой.
Близнец? Беглец?
Здесь больше не жилец? –
( не разберёшься сразу).
Почти четырёхглазый,  –
другой стрелец.

Nicht schiessen! Аве, цезари, сбылось :
В как бы несуществующее время :
Се возлегают мирно лев и лось
( Кресала возлеганием и кремня).

Зазора нет. Пока зазора нет.
Искрит вовсю ( притрётся, – не зазорно).
Но оптикой обратной многих лет
Не так всё видишь обло, как – озорно.

Инициация. В Венецию окно
( Поскольку непременные каналы).
Отмотка. Чёрно-белое кино.
Хлопушка. И – «Л.Л.» – инициалы.

                                                   2007.
..................................................

----- Original Message -----
From: "Lev Losev"
To: "Demian Fanschel"
Sent: Tuesday, October 09, 2007 12:11 AM
Subject: Re: Demian Fanschel, KЖln

> Дорогой Демьян,
>
> спасибо за добрые слова и добрые (во всех смыслах) стихи.  А я как раз вспоминал Кёльн 23 года тому  назад   Вот какими кусками времени
> приходится оперировать.
>
> Искренне Ваш,
> ЛЛ


2009



Праздники жизни: Берлин 2009

Бортовые дружеские позывные из Кёльна!
Недавно вернулся из Берлина, с литфеста - Рейхстаг взят.
Взят он, ну.., может.., вернее.. – частично. Взята – часть. Символическая. Как символичны и безличны все монструозные рейхстаги – и все монструозные кровавые знамёна над ними.
Так вот, камешек, найденный возле рейхстага..., - но эта другая истрия.
Ладно, – вкратце:
Часть рейхстага – тайно – отдана Вадиму Месяцу. Точка. Который намерен (внимание – масоны, американы, сионисты, концептуалисты и филателисты! Эсперантисты – тож : тайно!) пристроить его, на следующие 200 лет вместе. Возложить у Кремля. Привить стенам древнего, т.ск.  На сегодняшний день – уже.
Остальное – по умолчанию...
Вообще, если честно, весёлые концептуальные старания Месяца (в смысле – Вадима, а не июня) – по упорному инцестуальному смешиванию вод Чёрного и Белого морей, перемещению и обмену камешков с поэтических могил – и т.п. – приводят, иногда, к самым неожиданным...  -... неэвклидовостям.., что ли.
Вероятностным, т.ск., флуктуациям, ёксель-моксель.
Т.е., выпиваем, мы, значит, в Кёльне, впятером (т.е. – свидетели!) у Кати Дробязко, вдовы Лёши Парщикова. Поминаем. Какой-то камешек перед этим Вадим на Лёшину могилу положил, какую-то из своих странных песен-плачей чудесных подземному другу спел. Я тогда на кладбище опоздал, но видел – как за столом об этом рассказывали. Товарищи – под впечатлением.
Тут Вадим возьми и спроси: люди, мол, а кто скажет хорошее название для видеосайта? (в проекте: поэты читают свои стихи).
Секундное молчание.
У меня, откуда-то, вдруг, - латынью: "Poetica Lucida!"
Вадим: "Слушай, а, вроде, подходит, класс!"  Есть у них уже, правда, в загашнике своё название: "Гвидеон". Но – подумает.
Через день (внимание!), в Берлине (ещё больше свидетелей. Хотя, шестеро из них – сочинители. :) Но седьмая, правда – милейшая, симпатичнейшая дама, жена другого Вадима, Фадина, - почтеннейшая устроительница). В ресторане. Посреди застолья –  сигнал: смс-ка Месяцу. Достаёт он мобильник, смотрит. И – то ли в лёгком ступоре, то ли - глаза на лоб. С оторопением и улыбкой аутиста показывает экранчик.
На экранчике – два слова. Можете уже даже и не говорить каких.  "Poetica Lucida".
Это его друг-соратник, Андрей Тавров, из Москвы телеграфирует: название, мол, придумал...
Хоть я и привык (а вспомните: Чёрное море, Белое море..), но, всё же – странноватая, прямо говорю, флуктуация.
Даже – не закон парных случаев.
Потому как – странноватые слова. Словосочетание странноватое. Совпало, новопридуманное - из мёртвого языка.
Случайно, т.ск. У двух – не знакомых... – и тд.
Может, встроенная доэмбрионально, ноосферная антеннка у ничего не подозревающего опоздавшего, благодаря форсажу (чёрнометочному виски), оказалась наиболее подготовленной к приёму слабого сигнала? В Кёльне, внутрь.
А потом, у Андрея Таврова, в Москве, может, через день – тоже заначка нашлась.(?)  :)
А – нечего смешивать... Мёртвую и живую. Белую и чёрную.
Ву-о-уду.
Магия! – не баран чихнул.
(По себе знаю: сам родился – у самого чёрного. Жил – у самого белого. А потом – такое случается...)
Хотя вот, насчёт остального.. Насчёт собирания-рассеянья камней. Это ведь и есть прадревнейшая традиция : класть камешки умершим.
А куда оне потом деваются?, камешки-то. С еврейских могил?.. Которых давно много больше, чем живых потомков пророков.
Со всяческих славных степных курганов? Холмов и холмиков?
А – разбрасываются. Просто. Не переплавляют же их специальные службы - в новую гальку.
Рассеиваются.
И вновь потом собираются – перемешанные как Lottosteine – не поймёшь, где чей №.
И, с чужих, неслучайных могил, несут их медиумы – своим, неслучайным мертвецам.
Чем – без того же успеха – и занимается мой новый знакомый, московский индеец В.Месяц.
Ну, ладно. Была в Берлине не только гульба-танцыпослелекции.
Первый (реализовавшийся телефонный голос) – серьёзный и гостеприимнейший Дмитрий Драгилёв. Стихи – джазовая композиция. Обрамленные строфикой ассоциативные ходы, уходящие по всяческим кривым дорожкам, разброс образов, кажущихся случайными, подчиняющихся коду ларчика, в какой-то момент собираемых в коду, в кодлу. Да Дима, собственно – он и есть – серьёзный джазовый музыкант.
Слушать – не торопясь, вечером, в уютном берлинском русском литкафе (как бишь оно называлось?.).  А не (приключение) – днём, перекрикивая, в сотрясаемом голосищем Бабкиной, ярмарочным гулянием, протыкаемом попсятиной на шампурах, запиваемой пивом «Балтика» - балаганчике на поле Карлсхорстовом.
Хотя, нет. Пиво – вполне.
Вадим Фадин. Оправдывающий внешнее впечатление: филологическая косточка. Высокая планка – хрестоматия. Неизменно: чуткий, чистый, точный поэтический язык. В том смысле – хрестоматия, в каком – самурайский меч. Ручной работы – наточенный, точный, никогда не грязный, всегда актуальный, без лишнего шума – красивый.
Можно, конечно, любоваться - и «Тойотой»...  
Вот где ещё попадено в точку (Фадина): это – премия. С особым названием: «За трепетное отношение к русскому языку». Именная, 2005 год. Всё правильно.
Кстати, литературный салон душевнейших, интеллигентных Фадиных в воскресенье 14-го был не «квартирником», а именно – литературным салоном. Старая школа.
Особь статья – Сергей Бирюков. (Его ведь можно ещё и читать! Он – читабелен, читаем). Сергея Бирюкова я слышал первый раз 12 лет тому, в Мюнхене, на литфесте. От неожиданности – вздрогнул. И, ещё тогда было – полное звуковое узнавани – и совпадение – с письмом С.Б. Который есть – живой, настоящий и единственный академик Академии Зауми. Который читает свои короткие письмена, заговаривая всякому головное поле, аристотелевские заповеди, подключая находящийся за умом спинной мозг. Движения кистей рук – подобие кунфуцианских «ката» обладателей высших поясов. Потихоньку вытягивающие за собой звук – его ярость и шум, парщиковские «молчание и шум» – из бумажных чернильных знаков. Огонь, бубен – вот чего не хватает. Эстетически. Потому что аудитория и так – в гипнозе.
(И здесь мы переходим к извечному спору официальных академиков: а имеет ли она семантический смысл, единичная фонема?.. – и проходим себе мимо. Слушать Бирюкова. Пока есть такая счастливая возможность.).
Вобщем, бывал я в Берлине, и сам читал, мёд-пиво пил.
А вернулся – весь под впечатлением. Потому как – открытие!..
Вадим Месяц и Алексей Остудин – открытие. С которыми мой внутренний камертон входит, несмотря (но и не благодаря!) дозаправке дозой виски, в абсолютный резонанс.
+ Порода и качество.  Это никак не комплиментарное. Это им и их текстам – дано.
Особенное открытие – Вадим Месяц.  Стихи его, прочитанные перед Берлином – и на экране, и на бумаге (подаренная в Кёльне последняя книжка) - ну очень хороши! В отличие от "бардовской поэзии" - абсолютно самоценны. Никакого сравнения. Но.. Когда, вдруг, без предупреждения нервных – он стал читать...  А, ещё более но : когда стал выплакивать их в песнях – шаманя варганом и черепашьим панцырем.., - тут, прямо в Берлине, подступает к горлу, наступает для меня - полный СЕАНС.
Сказал потом подруге, что, наверное, старею. Как Акела. Но – врал. Просто, внутреннего Акелу неодолимо тянуло задрать морду к Луне («Месяцу»:) – и выть в резонанс.
Я ведь говорю – никакого сравнения. Ни с чем. Нечего чуваку стеснятся: так и должно быть: ему должно хотеться петь. Предназначено. Даже в берлинскую полночь, трезвым, среди поддавшей группы товарищей. В приличном подъезде литературных гостеприимцев Фадиных. Далее - везде
Я ведь врач, знаю латынь. «Транс» – это«перенос». Вот на меня и «перенесло». И резонаторные явления ещё далеко не до конца изучены.
Долго рассказывать – слышать надо. А то, то, что я описываю, это, вроде, как: «Рабинович напел».
Когда Месяц (в смысле – Вадим), конструирующий свою, новую:) архаику, выпевает, поёт стихи... Почти без аккомпанимента.  Только – костяной индейский "барабан" (аутентичный. Долго, мол, говорит, там жил, возле резервации и чего-то там делал): остов и панцирь черепахи, Плюс варган – такая штука с пружинкой; зажимается губами. – Слышали бы ЧТО и КАК чувак пел, плачи плакивал. Нутряной ритм. Прамелодия. Как говорят в концертах: «народная». Кажется – что. А ведь всё – своё. Не веришь. Подозреваешь: где-то раскопал (записи времён постройки Стоунхенджа) – исконное, посконное. Потому как – учёный-физик, и ко всему подход не с кондачка. При этом - интуит ещё тот. Вот здесь из его классного "кельтского" цикла, "Сообщение о квиритах":  
http://www.youtube.com/watch?v=-GRX9rwJWek&hl=de
Но. В клипе – ничего такого нет. Волшебство исчезает. Грамотеи-клипмейкеры исправили фирменный, завораживающий, нарастающий ритм, обломали весь гипноз. И «сделали нам красиво»: выразительное, типа, чтение. Плюс, типа, загадочное «трагическое» бумканье. На фоне кибер-цифр из "Терминатора-1" и меняющейся цветомузыки поздних 80-х.  
Живьём надо слышать.
И там ещё есть какие-то др. деревянные записи. Надеюсь, скоро появятся нормальные.
Алексей Остудин.  Алёша же, (так и хочется сказать – Попович. Хотя, скорей, он – Добрыня) Остудин – оказался великолепным обманщиком. Предупреждать надо!.. Я-то его стихи, в отличие от вадимовых, не читал. С таким.., ну – с такой дружелюбной казанско-рязанской рожей только – накатить пластиковый стакан огненноё воды, закусить чем-нибудь невообразимым и пойти искать – чего бы ещё учудить мирному населению.. Ну – образован. Ну – бывалый (только что джеклондоном не работал). Ну – отличная, вкусная русская речь. Судит о вещах, тебе известных так, что и возразить нечего, - обидно даже! Но...  Когда, совершенно без педалирования приёма, этот чемпион ресторанного армреслинга начинает свою авторскую десятиминутку : потрясение.. Тонкие, замечательные стихи. Всё. Сказать больше нечего, – слушать и читать..
И, главное: обоим богатырям-«гулливерам» (это «Русский Гулливер», издательство) – лЁгко! – хватило бы подготовки и вольтажа уйти в модное мёртвое текстовщичество. Но чуваки выбирают другие магнитные поля. С абсолютно резонансным тебе волновым диапазоном. В пересчёте на тротиловый эквивалент получается – ещё сильнее. (В случае В.Месяца - «тортиловый..» :).
Всё. Заканчиваю. А то впечатлений много, да – забор кончается.
Хорошего всем настроения, удачного июня.

Демьян Фаншель.
2009



ALARM STUFE ROT!

ALARM STUFE ROT! : плагиат!

меня полюбил алтайский гей на ПМЖ . И одна узкоизвестная поэтесса.

Сегодня прислали мне интересную ссылочку. Прислал, слава Богу, близкий человек, сердечная подруга – знающая, читавшая – и читающая.
Сначала – предыстория.
Здесь мой стишок 2004 года, из сборника «Подстрочник». Читаный тогда же. Понравившийся моим друзьям. Посланный тогда Маше Каменкович (которой всегда посылал своё новорождённое). Напечатан в книге «Мейл». Вот он:

                     Д.Фаншель,
                               кн.  «Подстрочник»

                               *  *  *

Ночное всплытие. Отрыв –
Под снега ровное паденье.
От ближних факт полёта скрыв.
От обаянья обалденья

Офонаревшее окно.
Неукоснительность закона
Паденья хлопьев. Но дано
Как бы – парение балкона.

Взмыванье кокона с тобой –
Над снежной тьмой, своею крышей:
Всё относительно. Отбой
Тревоги: что там дальше, выше?

И выше –  холод-кислород.
Простые радости простора.
Ты понял всё наоборот?
А это – старость. « Рим, который...»

Как бы – обратное кино.
Невнятные ориентиры.
Бездонное глазное дно.
Во тьме летящая квартира.

Над нею броуновский бред –
За роем рой – невыносимый.
Пустое дело, явный вред –
Не забывать все эти зимы.

Их глыбы тёмные и мглы
Перечислять – пустая трата.
Припомни, как снимал углы:
Увы – не фотоаппаратом.

Как  выдержку меняли дни.
И фон там сер. И крыть-то нечем.
Не все детали там видны.
И уголок, где ты – засвечен.

И их альбомные листы
(На снимках – знанье перспективы)
Надёжны, серы и толсты.
А за последним – негативы.

                                                  2004.


А вот здесь – сегодняшняя ссылочка:
Некий – Валерий Пабст (запомните это немецкое имя-фамилию, – может, он и у вас нагадил?). 1981 г.р., гражданин Германии, такой гей-художник из Кёльна (чёрт, хоть бы не писал все эти –  «обоянье», «далъше», «летяшая» – от руки. От руки своей нечистой. Сделал бы уж, пачкун, копию):
http://www.stihi.ru/2006/10/02-916
Ночное всплытие, отрыв
под снега ровное паденъе
от ближних факт полёта скрыв
от обоянъя обалденъя
офонаревшее окно

Неукоснителъностъ закона
паденя хлопъев. Но дано
как бы, парение балкона
как бы, взмыванъе нас с тобой
над снежной тъмой и белой крышей
всё относителъно. Отбой
тревоги: что там далъше, выше?
а далъше- болъше - кислород
а выше- радости простора
и мы с тобой наоборот
и эта страстъ с ума нас сводит
как бы- обратное кино
невнятные ориентиры
бездонное глазное дно
во тъме летяшая квартира...

...нам выдержку меняли дни
и фон наш бел
и крытъ нам нечем
и все детали- наша жизнъ
там уголок, где ты засвечен...

А?!..  Э-э...
Ещё – что. Ещё – не всё. Дальше – больше.
Забил, для интересу, в Гугл первые строчки этого своего стишка – и – вот те раз!.. – нате вам...
RAF!, Левый фронт!, Жеманные террористы-экстремисты!.. Узкоизвестные поэтессы... Ё.и.м... http://209.85.135.132/search?q=cache:T1rJwY8LXH4J:leftfront.ru/48E5438F90F59/4A4CB9B4BE47B.html+%D0%9D%D0%BE%D1%87%D0%BD%D0%BE%D0%B5+%D0%B2%D1%81%D0%BF%D0%BB%D1%8B%D1%82%D0%B8%D0%B5,+%D0%BE%D1%82%D1%80%D1%8B%D0%B2&cd=5&hl=de&ct=clnk&gl=de&client=firefox-a
Это там я обнаружил:
«... стал переписываться с одной узкоизвестной поэтессой. Она писала безумные, глубочайшие стихи. "Ночное всплытие. Отрыв..." Одна эта строчка в стихотворении о состоянии души вызывала мурашки. А вдумайтесь в эти три слова - это сильно и многогранно. Она была безумна и прекрасна. Мы долго с ней переписывались. А так как личная жизнь не входит в этот дневник, то скажу лишь, что она заставила меня взлянуть на мир и на себя по-иному. "Смотрю на Вас - Вы мужчина. А смотрю в другой раз - Вы же маленький мальчик!" Понимаю - это похоже, когда смотришь только левым или только правым глазом - две разные картинки. Только это немного сложней. А правда - кто я?..»

Ёшкин кот! Дамы, господа! Да что ж это такое, граждане хорошие! Ступить некуда. На подошвах – и не просыхает.
Босх какой-то.
Думал: «ад – это мы».  И тараканы, думал – только в голове, остальных – не бывает. Симулякры - остальные, ё.и.м...  
Ну не может же, в самом деле – настоящий, живой человек...
Но, оказывается – бываают! Оказывается – может. Живой-не-настоящий.
Оказывается, ад, как объяснял один (опять же – левый) француз – это другие.
Вспоминаю историю десятилетней давности с Энциклопедией для детей, изд-ва «Аванта» (см. мой пост, здесь же, от 2 июня сего года http://demian123.livejournal.com/2036.html  )
Там, правда, был плагиатор – А.Кнышев. «Но если враг, то враг был – маршал Ней.» Уровень вполне приличный.
А тута, ё.и.м.. – пэтэушник на пэтэушнике!.. Петушок на петушке. Цып-цып-цып.
Бесы – мельчают.
«Сколько их? Куда их»? «И имя им легион».
Дамы-господа, друзья мои дорогие одной крови – независимо от национальности! «Узок круг наших интересов, страшно далеки» (всё строго в кавычки теперь, – цитата) мы от народа. Но помните: они существуют!. – там, на быстрых лапках. Сколь ни далеки мы – они сами прийдут. Забивайте, дорогие – не забывайте – ваши строчки в поисковик. Осматривайтесь вокруг. Всё будет неплохо.
Не такие уж мы трепетные, как неисчислимым кажется.
Старый добрый дуст, к сожалению – актуален как никогда.
Спасибо, дорогие, за внимание.
Демьян Фаншель.

P.S. Вот ещё прислала утешительнгое письмо подруга сердечная:
     > «Но, Дима, вот это - настоящее признание, без вранья. Педерасты  - люди тонкие, их оценками надо дорожить.»
Спасибо тебе, родная! Теперь буду спокоен :)


2009



.




На родине Шульца: Интервью газете «Майдан», г. Дрогобыч http://maydan.drohobych.net/?p=1368

http://maydan.drohobych.net/?p=1368

                                                                                              Гості Майдану

  Галичан по світі розпорошено чимало. Й багато хто з них добре знаний не лише на нашому континенті. Один з таки наших краян – стриянин з походження, російський поет Дем’ян Фаншель, котрий мешкає у німецькому Кьольні. Він – автор декількох книжок поезії та прози, значна частина цього доробку видана, до речі, львівським „Центром Європи”. Зв’язків з малою вітчизною не полишає і мало не щороку відвідує Галичину. Сьогодні мистець Дем’ян Фаншель  відповідає на запитання нашого кореспондента.

>  Як так сталося, що ти, уродженець підкарпатського Стрия,  свого часу опинився на Півночі імперії й навіть вищу освіту здобув у Архангельську?

Ну, одну причину я называть не стану. Но она – есть.
С другой стороны – очень сильный там мединститут. Известный. В Архангельске диплом получали и бог кардиологии академик Амосов, и знаменитый офтальмолог Фёдоров – и многие другие хорошие.
Третий резон: реальная возможность поступить в ВУЗ без взятки. Которую я, со своим средним баллом аттестата «5», грамотами олимпиад и случайным вицечемпионством среди школьников республики по боксу – абсолютно избыточный багаж – и использовал. Почему бы и нет? (Почему – понял позже).

>  Чому ти, поет за покликанням, обрав для себе професію медика, тим більше – дантиста?
>  Чи продовжуєш працювати за основним фахом і наскільки складно було підтвердити в Німеччині кваліфікацію та спеціальність?

Вообще-то, если перевести на русский, на котором я пишу, «л1кар» ведь это – «врач». От слова «врать», заговаривать. А что заговаривают - прежде всего? Верно, - зубы. :)
Вот я и есть такой «врач». Что и подтверждено дипломом.
Ну, а если серьёзно, представителей медицины в литературе едва ли не больше, представителей всех других, не филологических, профессий вместе взятых.
Как-то не задумывался о научном обосновании этой корелляции. Да его, наверное, и нет. Хотя она – есть.
Что же касается сознательного выбора и стоматологии – ну, вообще-то, собирался на лечебный. На месте, увидя расклад, просто – выбрал факультет с меньшим конкурсом, чтобы уж наверняка не загреметь в армию. (В которую, кстати, как миленький, ч-з годы и загремел – и свои 2 года в артиллерийском дивизионе браво отслужил). Но! О профессии никогда потом не пожалел. Это особый кайф: каждодневные микрохирургически-дизайнеровские работы. Косметические пломбы – вторя природе. Улыбки – особенно женщин. Исцеления от, порой - дикой, боли – тут же, на манер сказочных целителей - прямо в кабинете, через минуты. По пятнадцать-двадцать раз на дню слышать: «Спасибо, доктор!» На это можно здорово «подсесть». Причём – искренне, от сердца (деньги ни при чём: здесь, в Германии всё лечение оплачивает страховка).
Подтвердил я здесь диплом очень быстро, за год. Досдавал требуемое, практически, ещё не зная немецкого: латынь тогда выручала.
К сожалению, из-за аллергии, последние годы вынужден заниматься медициной лишь спорадически – заместительствами у коллег.

>  Як давно ти в Німеччині? Як живе й почувається в іншомовному середовищі російський літератор-галичанин?

А можно сначала – не по теме?
«...російський літератор-галичанин» - классно сказано: почти криминальное словосочетание! :) Домешай в этот коктейль ещё мою национальность и место проживания...
И, если честно, я бы так до сих пор и думал – про «криминальное словосочетание». Если бы, в проошлом, 2008-м году не был приглашён во Львов, на литфест - в рамках 15-го М1жнародного Форума Видавц1в. Авторский вечер у меня, грешного, тогда состоялся в волшебном маленьком театрике им. Леся Курбаса.
Вопросы задавали – ну просто очень хорошего уровня. Так что – и наконец-то – в отличие от выступлений в Германии и Праге, чувствовал себя, на час, членом стаи, в которой все – одной крови. Независимо от национальности.
Задавались вопросы – на вечер русской поэзии, в столице нашей галицийской (ощущение: полный сюр) – также и на украинском (одним вельмиучёным дядечкой, и, подозреваю что – универовским. Который, между делом, похвалил мой «очень хороший украинский – и, почему-то, польский». А это он был – на одной межкультурной дискуссии : о «женской литературе». (Меня туда, как матёрые спецназовцы – вражеского «языка», затащили письменницы – для мужского количества). Тогда-то и пришлось за базар отвечать обоим – всем, налетевшим «як муха в осени» : польской культурологине, сумасшедшей норвежской красавице-феминистке, украинской пишущей матери, русской же красавице из «Коммерсанта», венской литераторше, просидевшей полтора часа спиной к незаметному мужу и его чашке кофе – на их языках. И доказывать, что ты – даже очень наоборот : что – женолюб. И литературу – тоже.
Нет, норвежке – через переводчика.
А так мечталось – без.
Я ведь за эти четыре дня – лет на десять помолодел.
Н-да. Не об этом.
После выступления подошёл ещё какой-то – другой – дядечка : какой-то, уж, по интересам – совсем структурный и лингвистический. Или – наоборот. И, на вишуканiй укра1нськ1й мовi, вдруг заявил мне, что вот такого качественного русского языка, в авторских чтениях – он давно не слышал. ... Но коммэнт.
Вобщем – такой себе реальный языковой львовский сюр. Им. Франца Кафки и Австро-венгерской империи им. Франца-Йозефа. Нормальный галицийский городской ребёнок, «за Цiсара», владел 4-5 языками. И никакой тогда Высокий Замок от этого не рухнул. Не в пример вавилонскому. Так что и сейчас, с публикой «одной крови» – никакой ненависти к русскому языку. Без оглядки на политику. Всё оказалось естественно. И естественно правильно. И никогда  никакой бiйки за мову не будет между вменяемыми людьми, «интересующимися интересным». Будет – нормальное общение, - на их родных языках..
(С вкраплением – не французского, может, как у Пушкина-Толстого, но – украинского, польского, русского, немецкого...
Эх, ещё бы – английского...  
С понедельника начинаю новую жизнь. Возьму, вот, как Буратино, с собой – английскую азбуку...
А по пути – коты и лисы...  Карабасы...
«Мы ленивы и нелюбопытны».)
И теперь можно возвратиться к твоему вопросу: «Як давно ти в Німеччині? Як живе й почувається в іншомовному середовищі російський літератор-галичанин?»
С первой частью – всё просто. В Германии – с 93-го года.
Со второй – ещё проще: чувствовать себя в любой иноязычной среде можно очень комфортно. Потому что, на старую, мудрую галичанскую традицию опираясь, считаю для себя каждый новый язык не школьным экзаменом, а – новым удовольствием. Живёшь долго (в Украине, Германии, Польше) – ну знай язык! Родился – говори, курва, без акцента! Наслаждайся! И всё будет без проблем. По большей части.
Придумал когда-то давно пословицу: «Чем больше человек знает языков, тем больше он – человек.». Дарю. :)

>  Нинішній час нерідко окреслюють як епоху аматорів дилетантів, коли безліч людей беруться не за свою справу й вважають себе фахівцям, скажімо, в археології, хоча нічого не тямлять в історичних дисциплінах. Або ж  у політику йдуть ті, кому би вулиці замітати. Чи прапорщиками в міліції служити. Безліч є й таких, що вміння грати в буриме вважають справжнім поетичним даром  й продукують  тисячі відверто графоманських рядків. Що думаєш з цього приводу? Чи це притаманне лише нашому постсовєцькому просторові?

По-разному думаю. И в медицине, и в археологии – да: и талант нужен, и образование высшее, и опыт. Тогда только – специалист.
Политика же – особь статья. Там нужно ощущение себя альфа-догом (альфа-сукой? – не скажешь.. Оставим и женщинам «альфа-дога»), известный киллер-инстинкт, желание власти - такого яркого накала, котрый сродни, разве что – интимному. Чутьё – обязательно, спинным мозгом. Ну и немного – головным. А остальное – неважно. Тут и дворник, с таким набором, может взлететь в мэры. Дело случая и выживания.
Менше з тим. Мы ведь тут – о делах бесполезных? (Но – колдовских). О сочинительстве. О словесности. О заговаривании – не только зубов :), а – как таковом. О лучших словах в лучшем порядке. Превращающих ограниченное пространство листа – в волшебное,  многомерное.
Здесь необходим – только дар.
Остальное, нужное, обладатель – сам найдёт, Будет начитываться – хоть в Литинституте ли, хоть диване..  Заметь: не утверждаю: «прорвётся».
И тут переходим к графоманам и графомании. «Самой почтенной из маний», - как говорил Камю
Их ведь, графоманов – не только сейчас «развелось» – всегда было столько же. В доинтернетовскую эпоху зачитывали они, сердешные, на свадьбах и юбилеях, с листочков своё рифмованное (пальцы ног от стыда поджимались: ну поскорее бы дочитало!, сложило бы в четвертушку!, спрятало в карман.. – чокнулось! И – залить водкой позорище).
Просто сейчас – редко - только развлечения, только радости ради, зависает укушенный безумным рифмованием – над праздничным столом. Сурово ограниченный временем тоста и судорожно двигающимися горемычными мужскими кадыками. Но, получив свободный доступ к виртуально публикации, всё чаще - сидит в безбрежной своей всемирной паутине. Прядёт свои километровые, слабые, дохлые как мокрый картон, тексты. И миллионы – сотни миллионов! - его сотоварищей по несчастью – рядом уныло прядут и ткут, и сплетают вокруг, сверху, снизу -  такие же печальные, нечитабельные, рыхлые  пласты, И все это – не продохнуть – слеживается, слёживается – до гнусного гумуса, - унылого, ядовитого как анчар, никогда не плодоносящего. И что с этими всем делать – ума не приложишь. Такая цена свободы,  в т.ч. свободы печати, никуда не деться. Не всегда она, цена – красная.
За всеми этими нагромождениями милионных текстовых свалок, редких, настоящих людей – не видно. И никогда уже не будет видно. Всё. Уже никто не будет услышан. Монотонное, многомиллионное жужжание.
И это примета – не постсоветского пространства, а – филогенетического (видового) времени.
Не значит, что следует оставить свои старания, что не тобой тебе данное – бесполезно.
Когда подымаешься по спиральной каменной лесенке резного шпиля Кёльнского собора, на страшной высоте, обнаруживаешь в прорезях десятки фигур: ангелы, птицы.. Никогда и никак они не смогут быть увидены с земли.  
«Бог видит.»

>  В продовження теми. На постсовєцькому просторі Росії та України видається безліч низькопробного чтива, особливо римованих фраз, які автори та горе-видавці намагаються видавати за справжню поезію Ще більше такого „віршомазання” в Інтернеті. При багатьох позитивних моментах і перевагах всесвітнього павутиння це є чи не най загрозливішим. Як можна протистояти цьому стрімкому селевому потокові малограмотного лжеписьменництва?

Думаю – никак. Кто нам обещал, что имеются какие-то выходы, варианты?
Только – вырубить свет. Они на свет лезут.
И уйти жить в, по выражению Ахматовой (Горенко, Горенко – там всё в порядке с фамилией)  – «догутенберговскую эпоху».

>  Не так давно був украй подивований, коли побачив твоє, визнаного поета, що давно відбувся як мистець, ім’я  в фіналістах якогось незрозумілого конкурсу „Серебряный стрелец” („Срібний стрілець”), організованого двома невігласами й фахівцями викачування „бабла” в тих, хто не дуже розуміється на справжній культурі. Яким чином потрапив ти до тієї кампанії?

Меня пригласил, в своё время, главный редактор интернет-журнала «Другие берега» присылать свои тексты. Но без рекламы через несколько лет журнал, естественно, заглох, приказал долго жить и был продан – вместе с потрохами, именами авторов (без извещения оных) – каким-то тёмным «стрельцам»

>  Нерідко можна почути: „Дрогобич – місто поклоніння мертвим”. Йдеться про той пошанівок, котрий мають тут Шульц, Франко, Стефаник… А що думаєш з цього приводу ти?

Ну, поклонение живым – усатым, и лысым, бровастым и очкастым – мы уже проходили.
Не думаю, чтобы из живущих дрогобыччан кто либо всерьёз мог стать сейчас предметом поклонения.
Поклонение – мёртвым? Чем плохо?
Корни, они – под землёй. Поэтому приходится наклоняться, поклоняться – поближе.
Итальянцы, например, помнят и чтят своего украинского ректора Болонского университета, Джорджио-Юрия Дрогобыча.
С чего бы дрогобычанам такого «низкопоклонства» стыдиться?


>  Нещодавно звання почесного доктора Дрогобицького педагогічного університету імені Франка удостоєно нашого з тобою краянина знаного польсько-австрійського письменника Адама Зєлінського. Знаю, що під час одного з перших відвідин краю після більш як  півстолітньої розлуки пан Адам побував у домі твого батька. Не розповіш про це?

Ничего толком не могу сказать. Знаю только, что отец с ним, в первый приезд, в Стрыю встречался. Подробней - надо будет у него спросить. С того раза у нас осталась подписаная Адамом Зелинским книга.
Человек, конечно – удивительный. Как и мой отец.
Дай Бог, чтобы каждый так думал о своих.

>  Що вважаєш для себе найважливішим, найсуттєвішим у літературі? Кого вважаєш своїми вчителями? А кого з поетів цінуєш найвище?

Важного – ничего нет. Технические приёмы – просто орнамент. Электронное облако вокруг сгустка. Суть – в неуловимости. Суть – неуловима. Я не о фабуле и пр. То, за чем ты следуешь - дудочка Крысолова.
У каждого из Крысоловов – свой регистр, мелодия...
Главное – результат.
Учителя? Приёму – можно научить. Можно и – научиться. Есть, говорят, за тридевять земель, даже такой институт – литературный. Ну, как бы, – литературный. Как бы – не настоящий. Сказочный.
Сам не видел.
Так что, нет учителей. А есть – сочинители. К которым – не учеником, – читателем.
Поэты любимые? О-о-о. Если и составлять «списки», то – вместе с эпохами. Я бы, например, много мог рассказать о многажды высмеянном Тредиаковском. Это тот, который: «Чудище обло, огромно, озорно, стозевно, с тризевной и лайяй»... Учёнейший, между прочим, человек. Основатель русской силлаботоники. В Сорбонну, ч-з всю Европу пешком шёл. И т.д.
Пушкин – он нашим-всё-Пушкиным и остаётся, и мной любим: «А в ненастные дни/ собирались они/ часто...». Но возьмись кто сейчас пушкинским стихом поэму сочинять... Даже и не поэму. Подумал бы, ясное дело, что – пародия. Либо – ещё чего подумал..
Но конечно, вот уже более 20 лет, самый любимый, целиком – Бродский.
А вот в области сближения двух языковых баз, кстати, украинской и русской, в обход суржика, что-то пытается делать в своих стихах замечательная Мария Галина.
Можно говорить и говорить.
Ну, скажем так: любимых поэтов – десятка три. С учётом времени, места и действия.

>  Чи слідкуєш за літературними процесами в Україні та Росії й чи маєш контакти в українському літературному середовищі?

Если честно, географическое деление здесь, думаю – не всегда будет оправдано. Скорее – языковое.
В этом смысле жизнь руссколитературного сообщества (и украинского, и российского) мне более известна.
А вот знаешь что: на Львовском Фесте меня более всего поразило, как – в обход политики и идеологических установок – сидели (абсолютно заинтересованно!) друг у друга на выступлениях украинские и русскопишущие литераторы. Живое общение, намётки-наброски взаимопереводов. Тандем-вечер Юрия Издрика и Захара Прилепина, российского нацбольшевика (м-да. Куда уж неприятнее. Не люблю я – ни коричневую-нац, ни красную-бол мерзость) – вообще потряс. Картинка-загадка: «Найди десять отличий». Каких десять! - и полутора отличий -не найти!. Оба – в чёрных футболках, чёрных кожанках, отвязные, лысые, крепкие, с юмором – всё в порядке. Говорят на разных - родственных языках, насыщают тексты родственной энергетикой... От жизни обоих так прёт –хоть батарейки заряжай. И прекрасно себе – не перетягивая одеяла – прут себе весь вечер дальше. Оставаясь абсолютными упитанными лейбницовскими монадами.
Блин! Я специально взял для примера эту сладкую парочку. Было, с самого начал – и ежу понятно: порвут эти питбули, украинский и русский, один другого. Просто интересно было: Издрык – нацбола, или нацбол – Издрыка? «И вот вам результат».
Роднит не политика, не этика – эстетика. Энергетика.
Думаю, если и возможен выход из тупика, - то только здесь.
Я не о литературе.

>  Відомо, що минулого року ти був учасником престижного Львівського книжкового форуму. Поділися своїми враженнями.

Было потрясающе - очень хорошо, по всем меркам. Что-то я уже выше рассказывал.  Более полный «отчёт» занял бы весь вечер, ей Богу, - не газетный объём. Об этом интереснейшем, событии – субъективно – вот, на сайтах: http://demian123.livejournal.com/2036.html  ,  http://www.fanschel.de/kniga.php?action=idr#stih10

>  Щиро дякую за розмову й бажаю  нових творчих успіхів.

От себя добавлю: и интервьюеру, и интервьюируемому.




.



"НЛО". Смерть автора, или Эксклюзив

«И с отвращением читая...»
Когда-нибудь, вдруг, понимаешь, что в любом, даже самом, журнале работают - журналисты – со всеми своими журналистскими ухватками, что ты, брат Акела – промахнулся, что твой мёртвый приятель им, вроде Платона, друг, но что экслклюзив – дороже...
«И с отвращением читая...»
Нет, не «НЛО».
Дело не в цитате (это – так...), и не в наших мелких кафкианах. Дело в ужасе и безвыходности.
Ничего общего с делами бумажными. С пересылкой живой боли в печать.  С отпихиванием от неё (боли?, печати?) - супостатов. Живых, читающих, зашедших, без плацкарты, помянуть - копирайтскими локотками.
В первородном экзистенциальном ужасе – в жутком апрельском протруберанце антиматерии - и его унылом эмульгировании редакционными кислыми щами, потери чёрной его концентрации, расползании пролитых  чернил по сукну служивых столоначальников.
Дело – в отвращении, в щах, в супе из чечевицы. Прокисших – и прокисающих – с апреля по июль. И от того вязких, как дурной сон.
Вот: читайте как хотите. Только – кое-что – берегите:

----- Original Message -----
From: Demian Fanschel
To: ik
Sent: Sunday, April 05, 2009 10:44 PM
Subject: D.F., Köln: ob Alioshe Parshchikove

Здравствуйте, И.!
Это Демьян Фаншель, из Кёльна.
Не нашёл электронного адреса НЛО-вской редколлегии. На сайте  - только издательский.
И., (...), может, сможете переслать это в НЛО (см. ниже) - в качестве письма в редакцию?
Заранее спасибо!
Д.Ф.
www.fanschel.de

----- Original Message -----
From: ik
To: Demian Fanschel
Sent: Monday, April 06, 2009 6:45 AM
Subject: Re: D.F., Köln: ob Alioshe Parshchikove

Дорогой Демиан,
я беру для публикации в НЛО и Ваш текст, и Ваши стихи. Не в качестве письма - я буду делать блок памяти Алексея и хотел бы опубликовать их в составе блока.
Пожалуйста, скажите Кате, если Вы увидите, что она хоть чуть-чуть готова к такому разговору, т.е. когда это будет уместно, может быть, после девятого дня... с прямой ссылкой на меня. Если она будет просматривать Лешин компьютер, пусть обратит внимание на неопубликованные стихи и эссе и пусть пересылает мне - постараюсь опубликовать в этом же блоке, что смогу.
С уважением – И.

----- Original Message -----
From: Demian Fanschel
To: ik.
Sent: Monday, April 06, 2009 12:00 PM
Subject: Re: D.F., Koln: ob Alioshe Parshchikove

Спасибо, И.
Кате, действительно, лучше будет после 9 дня сказать. Сейчас до неё доходит - только одна информация. Обязательно сделаю.
Д.

----- Original Message -----
From: ik
To: Demian Fanschel
Sent: Tuesday, April 07, 2009 10:18 AM
Subject: Re: D.F., Köln: ob Alioshe Parshchikove

Дорогой Демьян,
понимаю, что пишу прямо после похорон, но боюсь забыть вопрос, хоть и мелкий, но важный. Хотел бы уточнить: публиковались ли ранее присланные Вами стихи, посвященные Алеше и Матвею? Если публиковались, то где?
С уважением – И.

---- Original Message -----
From: Demian Fanschel
To: ik
Sent: Tuesday, April 07, 2009 10:20 PM
*Subject: Re: D.F., Koln: ob Alioshe Parshchikove

И., и вправду - не то, что бы - сейчас трезв. Стишки, о кот. Вы говорите, вроде - никуда не посылались.
Похороны и проводы  (всё вместе - 8 часов, последние 4-5 часов - поминки. И ни одного - кто не смог бы, под красное сухое и водку - подхватить, или сам подрыдать-прочитать Лёшины стишки. Класс! Каждому вот такое желаю. Особенно - "Сад моих друзей" - и пр.
Как только отойду и проретрзвею - расскажу. Лёшин аудиодиск и видеоинсталляции крутились бесппрерывно в просторной, светлой югендстиль-квартире в центре Кёльна. Жужжали мужчины в чёрном и жёны всех периодов, дарили альманахи друг другу, забывшие об обстоятельствах, принявшие на грудь, авторы, - вобщем, всё, весь последний лёшин хеппенинг, - прошёл великолепно.
Желаю себе - такого же. Опять же - попозже. Если можно.
Кате, жене Лёшиной, о Вашем запросе рассказал. Т.е. - "забил" мнформацию. Ч-з несколько дней - повторю.
До связи.
Д.

----- Original Message -----
From: Demian Fanschel
To: ik
Sent: Wednesday, April 08, 2009 1:44 PM
Subject: Demian Fanschel 2

Дорогой И.!
Простите нетрезвое письмо. Тем более: дневные и ночные письма, как известно – отличаются. (...) Это действительно было...  хорошо и трогательно. Лёше, думаю, понравилось бы. Только наше обязательное смущение перед трогательным, защита от него – игрой на снижение и закутывание в иронию – злокачественна порой, приводит к совсем другим результатам.
Проехали.
Теперь – о том, что Вы спрашивали в последнем письме, - отвечаю на трезвую голову.
Стихи из письма – нет, не печатал. Само письмо с ними (не индивидуально, как Вам, а – безлично, рассылкой) - в тот день послал в несколько толстых журналов; адреса взял в ЖЗ. (На это словосочетание: «толстый журнал», кроме НЛО и «Вестника», Лёша реагировал – уж слишком как-то... неодобрительно. Видимо, что-то было там). Вот поэтому и хотелось – чтобы  именно в "толстяках" и помянули.
Вот то безличное послание, с общей шапкой:
..............................
> Здравствуйте, уважаемые господа!
Меня зовут Демьян Фаншель, я живу в Кёльне.
Ниже - т.н. "письмо в редакцию". Очень хочется, чтобы, хотя бы в некоторых из значительных лит."толстяков", добром помянули Алёшу Парщикова. Он в них при жизни (и советской, и - после), если не считать НЛО и "Вестник", - не часто появлялся:
................................
Всё. Далее – письмо.
Ответа, кроме Вашего, ниоткуда и не последовало.
Поэтому, И., как скажете, так и будет – я в центровых «толстяках» (кроме двух, ничем не закончившихся, посыланий стихов) не очень-то знаю толк : надо ли отзывать письмо, - с указанием, что его приняли в НЛО? Либо оставить как есть: ответов ниоткуда с любовью больше, видимо, ниоткуда не будет.
Ещё раз спасибо, что делаете доброе дело.
Д.

----- Original Message -----
From: ik
To: Demian Fanschel
Sent: Wednesday, April 08, 2009 2:28 PM
Subject: Re: Demian Fanschel 2

Дорогой Демьян,

>Поэтому, Илья, как скажете, так и будет – я в центровых «толстяках» (кроме двух, ничем не >закончившихся, посыланий стихов) не очень-то знаю толк : надо ли отзывать письмо, - с указанием, >что его приняли в НЛО?

Да, прошу Вас отозвать Ваше письмо из всех остальных журналов именно с этой мотивировкой. Пожалуйста, попросите известить Вас о получении всех, кому Вы будете писать, и потом сообщите мне, от кого Вы получили такое извещение, а от кого - нет.
С уважением – И.

----- Original Message -----
From: Demian Fanschel
To: ik
Sent: Wednesday, April 08, 2009 5:12 PM
Subject: Demian Fanschel, Köln

И., докладываю : всё сделано. В каждый журнал - отдельно - разослал слдедующее:
....................................
Здравствуйте, уважаемые господа!
У меня просьба. Я отзываю недавнее своё письмо – памяти Алексея Парщикова.
Дело в том, что в «НЛО» (из его редакции в тот же день пришёл ответ) делают подборку, куда уже взят этот меморий и стихи. Поэтому возникла необходимостьотозвать их из других изданий.
Конечно, был бы счастлив, если бы у вас, когда-либо, смог бы увидеть другие свои тексты – при менее грустных обстоятельствах.
С уважением
Демьян Фаншель.
.........................................
Так что - зачищено.
Блин, всё было по горячему, от сердца.
Но и литьё - горячее. А копирайт-издательские вальцы, если уж попал и коготок увяз, протягивают его под свой стандарт. :-)  Тяжёлая у издателей жизнь. :)
До связи.
Сердечно
Д.

----- Original Message -----
From: Demian Fanschel
To: ik
Sent: Friday, April 24, 2009 2:13 AM
Subject: Demian Fanschel, Köln, Germany

И., здравствуйте!
Увидел в ЖЗ: НЛО за 2008-й год уже - полным комплектом. Значит, на очереди № за 2009-й.
В связи с этим вопрос: требуется ли какая доп. подготовка письма (со стишками-посвящениями. В блок памяти Лёши, я имею в виду)? Либо остаётся - как есть. Там всё - без "обработки", сразу - по следам беды.
До связи.
Хорошей погоды. (...)
Сердечно
Д.Ф.

----- Original Message -----
From: ik
To: Demian Fanschel
Sent: Saturday, April 25, 2009 3:18 PM
Subject: Re: Demian Fanschel, Köln, Germany

Дорогой Демьян,
с пятницы я не работаю в НЛО. Вашу заметку вместе с прилагающимися к ней стихами я передал руководству журнала при сдаче дел. Если главный редактор журнала И.Д. П. сочтет необходимой какую-либо редактуру, она сама с Вами свяжется - я указал в своем отчете при передаче дел Ваш электронный адрес.
С уважением – И.

----- Original Message -----
From: Demian Fanschel
To: A.S.
Sent: Monday, June 22, 2009 6:52 PM
Subject: Demian Fanschel, Köln, Germany

Здравствуйте, уважаемый А.!
Меня зовут Демьян Фаншель, живу в Кёльне
Сейчас позвонила Катя Дробязко, вдова Лёши Парщикова и дала Ваши координаты. Похоже, что блок памяти Лёши, всё же выйдет? Ну вот и - было бы хорошо. Насколько я видел, НЛО - единственный из "литтолстяков", не вызывавший никогда парщиковской аллергии. В каком-то смысле здесь чувствовалось родство происхождения, общий мицелий.
А думал: 2 номера за 2009-й вышли - то, сё, ни гу-гу - забылось..
Об этом, собственно, вот и речь. И. написал, что передал все файлы по службе. Но, раз известно, что Вы теперь займётесь составлением блока (Катя сообщила), то вот, лучше я и продублирую. Тем более, что отправляешь -  конкретному, интересному человеку, которого знаешь (Вы меня - нет) и кое-что "из него" читал.
С уважением
Демьян.
Мои координаты:
Homepage: www.fanschel.de
L.J. :   http://demian123.livejournal.com/

----- Original Message -----
From: A.S.
To: Demian Fanschel
Sent: Tuesday, June 23, 2009 9:49 AM
Subject: Re: Demian Fanschel, Köln, Germany

Дорогой Демьян!
Блок памяти Алеши пойдет в текущий номер, все материалы уже есть (и Катя отыскала даже неопубликованные стихи!).
Спасибо за тексты - но с ними загвоздка: они уже давно висят на сайте openspace, там под 2000 просмотров.
Может быть, Вы что-другое пришлете, чтобы не повторяться (тем более что будут пересечения с "Комментариями", где тоже готовится блок памяти Алеши)?
Дружески,
Ваш
АС

----- Original Message -----
From: Demian Fanschel
To: A.S.
Sent: Tuesday, June 23, 2009 6:42 PM
Subject: Re: Demian Fanschel, Köln, Germany

Дорогой А.!
Очень неловко – именно Вам.
Потому что что-то из Вашего – в качестве вольного сочинителя  А.С. – читал. И знаю, что имею дело никак не с очередным вновь нанятым столоначальником :). Нет у вас там очередных, все яркие личности.
И что служащий ни за какую стратегическую линию ответственности не несёт тоже знаю; как объяснил один довоенный пражанин: организационный гомеостаз поддерживает сам себя. К сожалению, гомеостаз означает – гомогенность всех. Ярких, к сож.,-  в т.ч.  Считаем, что я пишу Неопознанному Нелетающему – в НЛО.  Коллективному Бессознательному.
Если отжать воду: текст, который на сайте openspace, это (внимание, сечас будет длинная сухая колбаса) – обычный читательский коммент от 04.04.2009 к записи в пост-блоге в ЖЖ Александра Иличевского, вывешенного на сайте openspace. В Чёрный День, 3 апреля.
Нет – не обычный. Лёша втягивался в смерть на наших глазах; я, как врач, видел, понимал. Ничего нельзя было поделать: «без турусов и колёс», – и даже бодрячка разыгрывал неубедительно, на автомате. (За тобой, над механической, вежливой, ответной жёлто-серой усмешкой, следил глаз – всё понимающего старого лиса. НЕ ГОТОВОГО).
И третье апреля для нас всех оказалось – неожиданным, никто не был готов, - как обухом. Надо было выговориться, договорить, договориться, написать, сказать – чтобы передали ему.
В интернете же все – живые.
Ну да ладно. К делам бумажным.
На openspace был не весь текст, а только часть его. Идущая после слов: «...... кран, и – порх!.
В окне показал большим пальцем : класс!
Итак:
Алексей Парщиков, велосипедист
Этот велосипедист ни в чём не виноват.  .....»
Заканчиваю.
Понимаю, что журналу требуется эксклюзив. Даже в поминовении, в смерти.
Но: что бы значила: «загвоздка»?  В том смысле, в котором: «Что значит «спасибо»?»
«Загвоздка» – да?  Или «загвоздка» – нет?
Понимаю, что всё не с кондачка, что НЛО журнал серьёзный, полуакадемический. Но, всё же, есть надежда – что как-то определится, наконец. :)
Думаю, Лёше вся эта толстожурнальная ... кафкианистость... понравилась бы: мы бы с ним, точно,  здорово похихикали. Это ведь единственная защита против «смеха в темноте».
С уважением,
надеждой на ясный ответ

Демьян Фаншель.

P.S. Переписку (не по своей воле и «не корысти ради») с уважаемым изданием прилагаю.

----- Original Message -----
From: A.S.
To: Demian Fanschel
Sent: Monday, June 29, 2009 2:53 PM
Subject: Re: Demian Fanschel, Köln, Germany

Дорогой Демьян,
не сердитесь, я не знал, что Кукулин просил Вас отозвать тексты из других журналов...
И дело не в "эксклюзиве", а просто в том, чтобы не перескаться и не воспроизводить другие издания и публикации, это ж неписаный закон работы любого уважающего себя журнала.
Вот, в "Комментариях" тоже готовится блок памяти Парщикова, и мы по трем авторам с ними пересекаемся, а один англоязычный мемуар-эссе (Джона Хая) так и вообще выходи дуплетом (правда, в разных переводах).
Отсюда и мои сомнения.
Всего наилучшего,
Ваш
АС

----- Original Message -----
From: А.S.
To: Demian Fanschel
Sent: Monday, July 06, 2009 2:13 PM
Subject: name

Дорогой Демьян!
Вашим текстам нужно какое-то общее название.
И срочно уже.
Есть идеи?
Ваш,
А.С.

----- Original Message -----
From: Demian Fanschel
To: A.S.
Sent: Monday, July 06, 2009 7:23 PM
Subject: Re: name

А., дорогой, не велите казнить: слишком поздно открыл почту!
Сразу, пока, навскидку - первое название. Если это - не того, дайте знать: будет легче ориентироваться, "от обратного".
А так, если у Вас самого уже имеются какие варианты - полностью на Ваше усмотрение. Никаких вопросов у матросов не будет.
Сердечно
Д.

  ----- Original Message -----
From: A.S.
To: Demian Fanschel
Sent: Monday, July 06, 2009 6:24 PM
Subject: Re: name

"По памяти" хорошо, пусть будет.
Ваш
АС
....................................................................
«... хорошо, пусть будет.». Пусть, хорошо. Хорошо,  пусто.
В номере 98-м "НЛО", где блок памяти Алёши Парщикова – этого ничего нет. И быть не может.
Новым  обозревателям - и на последнюю  ночь –  желателен (обязателен) Эксклюзив.
Эксклюзив – вечен. Ф.И.О. – переменны.
"Право первой ночи" –  это такая красивость, речевой оборот. Небось, для самодуров благородных.
Обозревателям же новым  – и последняя ночь сойдёт.
....................................................................
И Бог с ними. Надеюсь там всё в порядке – и без нас.
За неполных полгода что-то потеряно, потеряло острый привкус беды, что-то начало сростаться.
Только когда читаешь нехудожественную запись первых (последних) часов – наполненных тоской, невозможностью объясниться (с кем?!.), объяснить, пропитанных ужасом убегания своего времени, когда читаешь жизнь свою с 3 по 5 апреля – тогда начинают разрываться озоновые дыры – звучит хрипловатый голос, мелькают велосипедные спицы в предместьях Бад-Годесберга: «Горы! Я вижу горы!»

03.04.2009
В ночь на пятницу умер Лёша Парщиков.
Подробностей не будет никаких, – какие подробности?: событие слишком цельное.
Ужас, в отличие от страха - не подробен.
Это - не эпистола, не некролог. Просто - "по памяти", по следам вчерашней беды:
В пятницу вечером сидели в квартире, перевёрнутой вверх дном, пытались, как-то бестолково, поддержать жену и сына. Звонили беспрерывно сразу 4 телефона.
Чаще всех - лёшин мобильник..
Да, кстати. Получилось так, что он даже не ушёл, а – вылетел в окошко. Как заправский Барон Мюнхгаузен, – нестандарт. И не вернулся. Сутки тому, когда подъехала скорая, собирался ещё, помаленьку, спуститься сам, с 3 этажа (дом старый, без лифта, носилкам не развернуться). Весу в человеке осталось – половина. Но медики боялись новых обмороков: открылось окно, подогнали с улицы специальный эвакуационный кран, и – порх!.
В окне показал большим пальцем : класс!

Итак:

Алексей Парщиков, велосипедист

Этот велосипедист ни в чём не виноват.
Лёша боролся до конца. Велел никому ничего не сообщать (о том, что - онкология). Последний год был - без голоса, с трубкой в горле. Вспоминал Вен. Ерофеева. Но после каждой операции быстро восстанавливался, держался и не терял бодрости. Земли под ногами. Заглядывался на проходящих барышень. Прошлым летом - всё с той же трубкой в горле – отчебучили с ним вдвоём велопробег вдоль Рейна, в горы за Бонном. У-ух! (Ему, как волку в сказке, "выковали серебряное горло" : прекрасный волчий хрип). Еле смог за зарезанным угнаться. Его спортивный снаряд летел с горок и мостов – как Илья-пророк на запад!.
Ещё только полгода тому собирались летом повторить фокус. Не удалось.
Умер он, как объяснил врач - легко, во сне, от эмболии.
Теперь по другому смотрю на один стишок 2000 года. Тогда Лёша получил свежую гринкарту и решал: а не переехать ли ему окончательно в Штаты. Тогда же и получил от него в подарок «Выбранное». Типично парщиковский сборник, с рентгеновскими (?) снимками вместо иллюстраций. Вот - преамбула. В благодарность от меня, грешного, последовал ответ-посвящение : автору «Выбранного», на посошок. Который ему (что, собственно - редкость) явно понравился. Но не это главное. Главное: по другому смотрится теперь тот неосторожный, случайный стишок-грешок. Где – насчёт "тяжеловатой головы", которую "не сносить". (Знал бы то, что знаю, – «вырубил бы топором». Любые слова, любые, особенно ритмические, флуктуации чужих строк имеют свойство превращаться в настройщика антенны. Прав Тютчев). Именно оттуда и пошла расти беда. Горло, шея, от операций становилась всё слабее, тоньше. Голова казалась всё тяжелей.
Лёшу жалко.

                * * *                      
                                          Алексею Парщикову

Стих белый – белою вороной?
Куда уж хуже (сто потов
Сойдёт, чтобы не проворонить) –
Тот, чёрный, шайкою котов,
Что лишь, брезгливо-аккуратно,
В взлохмаченный порядок слов
Войдёт, – всё симметрично, кратно, –
Беда! И снова жди послов.
Те – стайкою кордебалетной,
Те снова – по цепи кругами...
Лишь в книге с клиникой скелетной
Их сокрушают сапогами.
А дальше – лязгом, чётким близким, –
До ломоты в висках, “тройчатки” –
И не мяуканьем английским –
Германской сумрачной брусчаткой, –
Он за метафору зашёл.
Он смыслу намертво обучен.
Как шрифт готический закручен.
Как викинга ладья тяжёл.
Атлантика – как Атлантида
Обратная – встаёт из вод:
Стеклянные кариатиды
Пока подержат небосвод.
В Европе что, на курьих ножках,
В курной (а всё ж родной) избе, –
Помазано? Ну, – на дорожку!
Здесь, парень, не сносить тебе
Тяжеловатой головы
Патриция времён упадка...
Компьютер – как киот вдовы,
Как длинная рука Москвы, –
В углу мерцающий лампадкой.

                                            2000.

Сын словесника

                                Матвею Парщикову

На диван, ну прошу!, на диван,
С толстой книгой немецкой, с ногами :
Там, где шаркающими шагами –  
Трёх царей-пастухов караван.

Где рассказчик, себе на уме,
Тёзке сказ бормоча от Матфея
(С иллюстрациями),  умел,
Гласом хрипнущего котофея,

Золочёнными кудрями над  
(То, что умник, двухлетнее чудо
Будет к старости припоминать :
«Здесь? Теплее... Теплее. Откуда?») –

На всю жизнь, в десять с чем-то минут,
На диванчике, бедно ли, худо
(Что, не переживай – помянут:
«Нет. А всё же : откуда?..»), - покуда

Усыпляется маленький Мук,
На ночь сказкою: «Долго ли, скоро ли...»
(Весом золота давит на звук
Слов в волчином серебряном горле) :

Агнец, ясли, картинка, клише –
Как на чистом листе, на верже –  
На английском, немецком, на русском.
На словесниковом малыше
Свет. Трёхсвечник с сиянием узким.

Промелькнула безумная «ять».
Шрифт готический. Смыслы размыты.
На стене, как три слова, горят –  
В полки вогнаны – три алфавита.

                                                           2008


Кёльн, 05.04.2009
2009



Интервью журналу «Свиток», 2009:

Интервью журналу «Свиток»:

http://www.switok-dfe.eu/Nr.%204/Nr%204%20Antresol.html

ВРЕМЯ ЕСТЬ – ТЫ ПИШИ
Мне везет по жизни. Не сказать, чтобы все время, но периодически. Вот и в 2008 году счастье мне опять улыбнулось – мой рассказ был опубликован в альманахе „Пилигрим“. Получила бандероль с авторским экземпляром, отыскала там свой опус, перелистала книжицу, знакомясь с соседями. Впереди меня оказалось два рассказа доселе неизвестного мне писателя - Демьяна Фаншеля.
Шутливое слово автора о себе, предворяющее текст, настроило на игривое восприятие написанного, но, легкомысленно проскочив первые несколько строчек, глаз стал вдруг задерживаться на отдельных словах, потом возвращаться к началу, я стала медленно перечитывать фразу за фразой. Рассказы оказались серьезными, такими, которые с наскоку не одолеть, хоть и занимают они всего пару страничек; такими, в которых каждое слово – намек, каждая строчка – пласт информации, каждый абзац – кусок бесценного, отфильтрованного временем, жизненного опыта. Причем, как это ни странно, очень похожего на мой собственный.
Рассказы были прочитаны, альманах закрыт и отложен в сторону, а повседневная рутина постепенно притупила ощущение их необычности и новизны. Но спустя некоторое время в руки мне попалась книга, на неброской обложке которой стояло только четыре слова: „Демьян Фаншель“, „Обучение сну“. И никаких картинок, никаких фотографий. Ничего. Значит, главное - внутри…
Внутри были стихи и рассказы. Открыла наугад. И сразу, как удар, как выдох - коротко и точно:
„Жилось ли училось – а одна строка.
Так уж получилось – знать три языка.
Все как полагается, читаю и пишу.
(Русский не считается. Я на нем дышу.)“
И снова потекли строчки за строчками, цепляя каждой буковкой что-то внутри, и это что-то (может, душа?) по-контрабасьи отзывалось то вздохом, то улыбкой, то саркастическим хмыком, то горестным „ай-яй-яй“, то печальной слезой. Лаконичные строфы с глубоким смыслом. Игра на грани фола в противоречивом переплетениии с деликатностью. Обучаться сну по методике Демьяна Фаншеля оказалось не так-то просто. Но желания бросить обучение не возникало. Наоборот, после двух таких заочных встреч с автором, возникло еще одно желание – узнать его поближе, ибо, как говорят немцы, „Aller guten Dinge sind drei“.
И вот это знакомство состоялось.
- Что вы можете рассказать о себе людям, которые о вас слышат впервые?
- Ну, людям, которые слышат о нём впервые, автор, думаю, может быть интересен постольку, поскольку интересны его сочинения. Так что торопиться не будем. Вот мои книги: «Текст», «Обучение сну», «Мейл», «Подстрочник». Кстати, там везде проставлены даты. Так что это и есть – один большой рассказ о себе. О себе – в том числе. Потому что всё кино проецируется на бумагу через свою, индивидуальную, единственную призму.
Хотя это уже будет не „Lebenslauf“, но - „убегание жизни“. Так я буквально перевожу немецкое слово „автобиография“. Дарю. Красиво.
- Ну что ж, поговорим немного об этом „печальном убегании“. Вам 54. Можно подводить первые итоги. Как обстоят дела с „домами, деревьями и сыновьями“?
- С одной стороны – полный боекомплект. Только, с другой стороны, находится он не у меня.
- Есть ли вещи (дела, поступки), которыми вы можете гордиться?
- Конечно. Хотя... Не считать же сейчас таковыми несколько успешных подростковых драк. В каждый период  – своя шкала оценок.
А если вообще? Наверное, да. Прежде всего – медицина. Это пять спасённых жизней (на общих дежурствах. Плюс ещё один «откачанный» солдатик в полевых условиях, во время службы). Немало.
Ну и вообще. По десять-двадцать раз на дню слышать: „Спасибо, доктор!“ На это можно здорово „подсесть“. Подсчитал, что таких „спасиб“, начиная с первой практики в 1976 г. – от 50 до 80 тыс. Сейчас, когда постоянной работы нет, это, хотя бы греет.
- Шесть спасенных жизней… Не каждый таким может похвастаться. А были ли ситуации, которых вы сейчас стыдитесь?
- Нет. По-крупному – нет. Разгильдяйство – да, а как же! Подлости – никогда.
- Часто приходится начинать жизнь с нуля или вы – везунчик?
- Я, как раз, везунчик. Постоянно приходится начинать жизнь с нуля. Только это – какое-то такое... подозрительное – счастье. Нам ли, сюда приехавшим, этого не знать?
- Назовем это счастье - счастьем первооткрывателей. Да, о первом… Помните свое самое первое стихотворение?
- Ага. Прозвучало, помню, по радио сообщение об убийстве Джона Кеннеди. Я, сопливое дитя пропаганды, побежал к папе: радостно сообщить: дескать – ура! ещё одного американца убили – их президента. На что мой расстроенный папа ответил ... ... ну и так далее. И я устыдился. И процесс пошёл.
В результате, когда потом произошли известные (странные) события – Джек Руби застрелил президентского киллера Ли Харви Освальда – мне стало жалко и Освальда.
Видите: даже не обязательно быть религиозным. Секулярный, так сказать, гуманизм. „Абстрактный“ - как ругались во времена оны.
В этой электрической цепочке – Кеннеди-Освальд-Руби – и кого же мне жалеть? – возникло короткое замыкание. В виде стишка.
Помню:
„Освальд Кеннеди убил.
Руби его застрелил.“
М-да. Не правда ли?..
Но, на какой-то там строфе семилетний засранец запутался во всепрощении – и стишок так и остался незаконченным. Следующий появился только через много лет.
- А сейчас частенько „закорачивает“?
- Как бы это сказать… Вопрос подразумевает некую периодичность, закономерность. Отклонения от них. «Частенько или не частенько?» - тогда бы и было правомерным вопросом.
«Частенько или не частенько» – в сравнении с чем? Нормой? Закономерностью? Тем, как обычно это бывает?
На самом деле, ничего этого-то – и нет. Есть энтропия, хаос. Из которого, без всякой закономерности, не понятно как и когда (и на кой) – рождается изящное, словесное. (Ну чем вам не акт творения? «Стихо – творения», – ой, дайте мне сказать высоким слогом!). Первозданнейший, библейский акт: вспомните – что в Начале было? В одном из протоколов одного из четырёх мудрецов, у Ивана-Иоанна, об этом чётко сказано...
Если простым слогом: бывают годы, когда и – раз в неделю. Бывают, когда – в месяц-полтора.
Я о стишках, тьфу, тьфу, тьфу.
- И как вообще этот „закорот“ происходит?
- Вот те раз!.. «Знал бы прикуп...» Абсолютно чёрный ящик. То, что прозаику – смерть. Сиди, ходи, живи, жди позывных. Морзянка началась – записывай.
Может, «короткое замыкание» – и не всегда правильный термин. Не всегда, но – часто.
Первый порыв к перу маленького мальчика и был вызван – именно что таким внутренним «закоротом»: первым этическим конфликтом. Неразрешимым. Как раз тот случай, когда имеем дело с художественной сублимацией – небезвредных, как выяснил венский маг, проблем этики – в эстетику. Что есть: искра и – громоотвод.
На бумаге, в этом случае, как на снимке, остаётся только видимая часть – мальчуковые каляки-маляки.
У матёрых, у настоящих остаётся – запечатлённый свет. За которым –  краткий миг творения, страшный, в сотни тысяч вольт, разряд.
Есть тысячи других побудительных моментов – от гормональных до социальных, на выбор. Не в одних внутренних конфликтах дело.
В чём? А в том, что, на самом деле всё, что я сказал, надо делить на 38. Никто ничего здесь, в отличие от шахмат, не может объяснить.
Иначе бы это интервью вы брали у компьютера.
- Вы сказали: „У настоящих…“ Считаете ли вы себя таковым, или, как говаривали раньше, – повелителем дум? И что надо сделать, чтобы стать классиком?
- Ненастоящих не бывает. Они по-другому называются. На букву „г“. Стать классиком? Всего-то делов: войти в хрестоматию и умереть. Или – в обратном порядке.
- В одном из рассказов, написанном вами в 1996 году, вы хотели дожить до 2000-го Рождества Христова. Эта дата давно позади. Каковы следующие ориентиры?
- Следующие... до Нового года, скажем. Вообще – до завтра. Один только пример: никто ведь не знает, засыпая: проснёмся ли? Кто это гарантирует? И как это происходит – просыпание? Откуда? Где мы там гуляем? Кто нас оттуда – просыпает? Как туда попадаем – и живём треть жизни? о которой не знаем ничего.
Не говоря уж об остальном.
- Звучит несколько пессимистично… Кстати, о сне: в ваших стихах очень часто встречается это слово, книга называется „Обучение сну“. Может, вы и пишите во сне?
- Может. Надеюсь. Вполне возможно. Увидеть бы эти записи – всё бы отдал.
- Не значит ли это, что люди искренни и естественны только во сне?
- Это другая искренность и другая естественность. Разговариваете же вы с недавно умершеми – во сне – вполне себе искренне и естественно. При этом, в том же сне – зная, что человек умер. Какая-то тёмная, немного искривлённая искренность и естественность – обтекающая, огибающая по касательной нашу реальность – светлые наши вторые 2/3.
- Литература для вас – это пока еще хобби или уже нечто большее?
- Это – щитовидка. Обследуя по этому поводу Анну Андреевну Ахматову, знакомый эндокринолог говорил ей: „Все ваши стихи это – щитовидка“.
А если серьёзно, без высоких нот о себе, любимом, то чтение – давно стало частью моей жизни. Тоже – клиника.
- То есть опять таки отклонение от нормы? Хотя, если так рассуждать, то нормальных людей в природе не существует… А что такое признание?
- Ну это, следуя краткости вопроса, легко кратко и классифицировать. Такая ступенчатая отдача произведённой работы души. Отдача – в силу удачи. В меру дара. Со всё большей, на каждой ступени, степенью излучения – приязни, прочтения, почтения – и т.д. Иногда – сторицей. Ступени: квартира, дружеский круг, отклики: вечные во все времена поэтические девушки, малый круг уважаемых тобой небожителей-литераторов. И, в идеале – прочтение. Но это – редко.
- Профессионализм – это редкое явление? Много ли на ваш взгляд среди известных вам авторов истинных профессионалов?
- Профессионализм здесь - понятие побочное. Профессионал – тот, кто производит нечто полезное. Мы ведь тут – о делах бесполезных? Но – колдовских. О сочинительстве. О словесности. О лучших словах в лучшем порядке. Превращающих ограниченное пространство листа – в волшебное, многомерное.
Приёму можно научить. Можно и научиться. Есть, говорят, за тридевять земель, даже такой институт – литературный. Ну, как бы, литературный. Как бы не настоящий. Сказочный. Сам не видел.
Так что не профессионалы любимые авторы – сочинители. К которым лучше – не учеником – читателем.
Редкое явление - не профессионализм, а только дар. Остальное, нужное, обладатель дара сам найдёт. Будет начитываться – хоть в Литинституте, а хоть и на диване. Никуда не деться: охота пуще неволи. Заметьте: „начитываться“. Не утверждаю: „прорвётся“, „станет профессионалом“.
Дело даже ведь и не в «начитанности», это - подсобное, а в алхимическим даре переплавлять свинец прочитанного в золото. Взять для примера Пушкина и Набокова.
Пушкин – начитавшийся Байрона, Мериме… – продолжать не будем. Результат – «Евгений Онегин», «Песни южных славян»...
Набоков – якобы не читавший Кафку - «Приглашение на казнь».
Если уж из всякого «сора растут стихи, не ведая стыда», то почему бы им не расти и из отличного высококалорийного чернозёма?
Клюев, скрывающий знание французского, начитанность – в кулацких сапогах, косоворотке, тщательно пестующий образ лыком шитого старообрядца от сохи.
Фишка не в начитавшихся программного добра отличниках-филфаковцах. В перспективе – Отличниках Народного Образования. Что тоже очень нужно. Не в довольно начитанных жителях интернета. Коих не парочка, а парочка десятков миллионов.
Дело – в волшебниках.
- Кумиры?
- Ого. Это как это: о Декалоге, о нарушении Заповеди? О любимых поэтах и писателях? Трудно – простым перечислением. .
Поэты любимые? О-о-о. Если и составлять «списки», то – вместе с эпохами, странами, языками. Я бы, например, много мог рассказать о многажды высмеянном Тредиаковском. Это тот, который: „Чудище обло, огромно, озорно, стозевно, с тризевной и лайяй“... Учёнейший, между прочим, человек. Основатель русской силлаботоники. В Сорбонну, через всю Европу пешком шёл. И т.д. Любимый ли поэт? Пушкин – он нашим-всё-Пушкиным и остаётся, и мной любим: „А в ненастные дни/ собирались они/ часто...“. Но возьмись кто сейчас пушкинским стихом поэму сочинять... Даже и не поэму. Подумал бы, ясное дело, что пародия. Либо ещё чего подумал..
Но конечно, вот уже более 20 лет, самый любимый, целиком – Бродский. Любимые – многие из ныне живущих, современных. А ещё больше – из плеяд Серебрянного века. Ну, скажем: любимых поэтов – десятка три. С учётом времени, места и прочее.
То же и с писателями.
- Чем еще, кроме литературы, вы увлекаетесь?
- Опять же – от времени, места и происходящего зависит. В юности – всё как у всех: спорт. Был неплохим боксёром. Ещё гитара. Теперь другое: велосипед, собирание камней (не в переносном смысле: у меня хорошая коллекция рейнских яшм, розовых кварцитов, окаменелостей, халцедонов, сердоликов).
Ну и всегда – хорошее застолье и всё такое прочее вокруг него.
А об остальном не скажу. Ибо это не увлечение, а – жизнь. :)
- Вы недавно вернулись из Украины. Поделитесь новостями: где побывали, что повидали, каковы впечатления?
- Имеется в виду сочинение „Как провёл лето“?
Опустим очень личные моменты. В таком возрасте обычно ездишь помогать своим глубоким старикам. И на могилы родных. Всего насмотришься. Ну да – не привыкать. Это оставим. Кроме этого, было ещё много другого-всякого.
Получилось так, что я был приглашён на два, следующих один за другим, литфестиваля: Волошинский в Крыму и львовский – в рамках Форума издателей.
Впервые – за много лет, наконец, съездил на восемь дней на море. Крым – о-о-о!
Фестиваль был замечательным. Состав участников очень приличный. Несмотря на спорадические (уже есть) блог-посты обиженных. Всё остальное, благодаря общению, хорошей компании, вину, морю – не имело большого значения.
Коктебель (в котором был последний раз в 91-м) окончательно застроен отелями, полупристойными пристройками, орущими киосками, базарными лотками, забегаловками, времянками – и тем уничтожен.
Вместе с тем там был рай!
Это при том, что в коктебельском этом раю чуть не половина поэтов (плюс поэтесс, что обидно!), несмотря на вина-коньяк, серьёзно обос...ась и не выходила на чтения. Если учесть, что большинство из нас жили там в пристроечках с удобствами во дворе... Правильно замполит говорил: изнанка рая. Не только немцу - карачун.
Хотя, мне-то, с 10-летним архангельским опытом съёма углов без канализации, деревянными будками с сердечками во дворе – при минус 40 – нам ли быть в печали?! Доксициклин-200 - и все дела! Заодно - и профилактика модных курортных заболеваний. Что и сделал, поев недорогого кизилу... Лично будучи гигиенист и эпидемиолог, и военврач на дому.
Так что, вроде, даже хорошо получилось – похудел. И даже, как заправский байвотч, вытащил из волн слабеющего днепропетровского поэта – во время традиционного заплыва участников. Во время шторма, между прочим. Вобщем – озверел. И заматерел.
А потом был Львов. Львовский же Форум – опять же – выше всяких похвал. О тамошнем литфестивале и чтениях Вашего покорного корреспондента был смешной отчёт блогера Александра Хохулина (http://demian123.livejournal.com/3763.html).
Ещё, после интервью на родине Бруно Шульца (Fehler! Hyperlink-Referenz ungültig.http://maydan.drohobych.net/?p=1368), организаторы неожиданно пригласили на следующий год на престижные Шульцевские чтения (http://demian123.livejournal.com/4510.html).
Так что поездка удалась.
- Самое большое ваше желание, мечта всей жизни?
- Было такое. 1985-й: смертельный диагноз, онкология. Жизнь раскололась и оставалось её – с вон чего. И ещё оставалась мечта: дождаться лета, приезда жены (она тогда преподавала в Китае, в Хейлудзянском университете – первая ласточка) и попрощаться.
Дождался. Попрощались. Развелись через 13 лет. Теперь мы большие друзья.
Как произошло исцеление – доктора до сих пор не знают.
Так что мечты сбываются. Я об исцелении, а не о разводе…
***
Итак, мечты сбываются. Это мой неординарный герой не только о себе. О нас всех. Но если осуществления мечты заветной можно ждать годами, то осуществить ваше, надеюсь уже возникшее, желание познакомиться с произведениями этого человека – поэта и писателя Демьяна Феншеля - можно на сайте самого автора www.fanschel.de.
Эпилог
В конце разговора всегда принято чего-нибудь желать. Не буду повторять замусоленных стандартных фраз, а просто процитирую самого Демьяна Фаншеля:
„Ты напишешь достаточно много распрекрасных и длинных стихов.
Нагрешишь целый воз и тележку, - слава Богу, не смертных – грехов.
И – кувырк! Перед тем наболтав чепухи о бессмертье души.
- Что ж тогда?
Ничего, ты пиши. Не спеши, время есть. Ты – пиши.“
Ну вот и все, пожалуй.
Татьяна ЭЙСНЕР
Фото из архива Д. ФАНШЕЛЯ




2009



Переводчики Улицкой на русский, или Трагедия, комедия и Википедия

Сейчас наткнулся на новенькое в Википедии.
Вроде бы, вполне себе статья: "Улицкая, Людмила Евгеньевна".
Открываем:

http://ru.wikipedia.org/w/index.php?title=%D0%A3%D0%BB%D0%B8%D1%86%D0%BA%D0%B0%D1%8F,_%D0%9B%D1%8E%D0%B4%D0%BC%D0%B8%D0%BB%D0%B0_%D0%95%D0%B2%D0%B3%D0%B5%D0%BD%D1%8C%D0%B5%D0%B2%D0%BD%D0%B0&stable=1

Теперь смотрим вверх. За кнопкой "Статья", следует особая закладка: "Текущая версия".
Т.е. - актуальная, надо понимать, тёпленькая. Версия.
Вот она, «Текущая версия». Вуаля:

http://ru.wikipedia.org/w/index.php?title=%D0%A3%D0%BB%D0%B8%D1%86%D0%BA%D0%B0%D1%8F,_%D0%9B%D1%8E%D0%B4%D0%BC%D0%B8%D0%BB%D0%B0_%D0%95%D0%B2%D0%B3%D0%B5%D0%BD%D1%8C%D0%B5%D0%B2%D0%BD%D0%B0&stable=0&redirect=no

Почувствуйте разницу. Следите за руками. Ноги делают фуэте. Киль делает оверкиль.
Обратите внимание – на вдруг выскочивший ОТДЕЛЬНЫЙ РАЗДЕЛ: "Отзывы на произведения".
«Произведения», множественное число – здесь излишне. Речь идёт об одном – о "Даниэле Штайне, переводчике".
Уникат.
Более таких – целых отдельных РАЗДЕЛОВ: "Отзывы на произведения" – в статьях (в теле статей) Википедии, да ещё с, выделенными, законным серым,  цитатами наших славных людей от идеологии – я не встречал.
«Люди нашего царя».
И, дорогая Людмила Евгеньевна – это ли не слава мирская?! Теперь уж глория мунди точно не транзит, – такая она, гоклая куздра: не вырубишь топором.  Как о.Меня.
Повторяю: ничего подобного – цельный разделище, "Отзывы на произведения" (читай: "-ие") – не видел! Специально просмотрел два десятка википедических статей. Набирал известнейших из ныне живущих русских литераторов. Ну – нема. Ни у кого.
Разубедите меня, если можно – может ошибаюсь?
Может – есть?
Только – для избранных?
Ну да ладно.
Мои впечатления. Вполне себе гнусновато-клерикальное, организованное (я настаиваю на этом) мероприятие. С передёргиваниями (автор – персонаж), как водится со времён публикации романа, и подтасовками. И, к сожалению (наконец-то!, давненько что-то не было слышно..), с "просвещённо"-юдофобскими сентенциями в другом разделе статьи, в "Обсуждениях".
Опять всё мимо – опять всё относится не к сути энциклопедической статьи. Опять – не об авторе, живом и интересном, не о её книгах. Но – об одном, последнем романе. До того не трогали. Как Пастернака в Сэсэсэр. Как Синявского и Даниэля. Списки выверены и продолжаются. И, как в старые, добрые: опять направлено – не на роман и его литературные качества, а – против чуждой идеологии действующего лица. («Суд над Онегиным, типичным представителем – бла-бла – дворянства», – уже, того, бывало. В 7-м, что ли, классе. Плавали, знаем.).
Даже Лимонова в Википедии «отзывники» не «отзывают». Как социально, надо полагать, близкого...
Ну, Юрию Малецкому, первому в этом списке «отзывников», положим (и надеюсь), должно бы чувствоваться неуютно. Ведь не Лидия  же он Тимашук – а вполне себе читабельный автор, серьёзный, качественный. Это без иронии. Не могу поверить, будто бы не знал он в момент публикации своего обвинительного трактата, что является соискателем и соконкурентом, одновременно с Улицкой – престижной премии. Что – не этично. Что появление толстенного антиулицкого трактата – чисто-случайно-синхронно в двух журналах-литтолстяках (забывших на время о приличиях и эксклюзиве) – явление, говорящее о согласовании. Знал, но – не предал этому...? О бессознательных, врождённых действиях можно говорить, разве, в отношении  кукушонка. Здесь, увы – добрый молодец.
А вот - милые дамы из статейных «отзывников». Соборно, которые – на одну. (А чего она такая, талантливая, – неправильная?!).
Дамам, неслучайным, по всему видать – так по чину следует. Стоит лишь посмотреть: о чём согласно пишут, шумят, где  единопечатают:
Павлова Н.А. "Антихристианская книга". Журнал "Благодатный огонь", 4.05.2009.
Капитолина Кокшенёва. "Дыра нового атеизма". О романе Любдмилы Улицкой "Даниэль Штайн, переводчик", 24.04.2009.
Екатерина Репьева. "Литература как оружие глобализма". О романе Людмилы Улицкой "Даниэль Штайн, переводчик".
Есть в органах печатных и другие, интереснейшие, лиропробуждающие заметки трёх критических дам. Вот – о нумерологии: в защиту числа 88, скажем.  Но – не здесь. Но – не будем далеко.
Мы же – о своём.
Самое смешное: к сему славному братству по оружию, к агрессивно-сиропным  заединщицам, поднатужились – да и подвинтили Демьяна Фаншеля. Меня, грешного. Человека секулярного, не верующего, не конфессионального. Стойко приватного. Не атеиста даже.
Чтущего, прежде всех, Козьму Пруткова (в единосущие которого мы все почти верим. Но который есть троица – ещё та :). По которму, по Пруткову: "Нет ничего слюнявее и плюгавее / российского безбожия и православия". Такая вот козьма-и-демьян).
Не атеиста даже, – вообще: не считающего это – чем-то важным.
Потому что, всегда и везде: чтобы стать человеком – требуется что-то другое. Настоящим, порядочным человеком – ещё большее. Быть порядочным – из страха божия? Помилуйте, увольте.
Вера (если вы согласны, давайте уж, судари-«отзывники», на миг отвлечёмся от дел биографических, литературно-критических. Раз уж и вы от них отвлеклись в статье. Сразу и навсегда. Даже не вовлекаясь). Вера, по моему скромному рассуждению (да, вроде, и Кант – то же самое), вера – не разум и разумное. Вера – это чувство. И это – уверенность большинства. В данном случае.
Давайте скажу о своих чувствах.
1.Истинно брезгую злобными нововерующими. Церковнообязанными нашими новокомсомольцами. Единопартийцами. Резво пишущими идеологические доносы в википедии. Организующими и направляющими литпроцессы.  Фарисейски, порой,  вздыхающими после погромов. ("Фарисейски" – в архитипическом, внеисторическом, значениии эпитета). Спорить с которыми – что кисель бритвой резать: смыкается, хлюпнет. Всё – божья роса.
2.Но. С пониманием отношусь к хождению строем в церковь-синагогу-мечеть смирных, неплохих людей, думающих о социальном соответствии и прокорме семьи.
3.И обращаю мало внимания на странные религиозные тики людей порядочных. Тем более - талантливых. Тем более – таких, как Людмила Улицкая.
И ещё вот что.
Организовано, вроде, всё как надо, но что-то там не не работает у отзывников и критикесс от идеологии. Дансе не танцует. Уж очень громко наскакивают. Даже не на караван (книг) наскакивают, а – на последнего из каравана (роман).  Ослабемши?
Спасибо, конечно за присобаченного «Демьяна Фаншеля, критика»..
Но, господа хорошие, тут я отныне – не критик. После ваших-то стараний. Наверное, теперь, даже очень – наоборот. Назначаю себя личным бульдогом Л.Улицкой.
Раз такие дела.
Стесняться нечего – от каравана шугать.
И не стесняться, даже, а – пример брать. Некоторые, не нам чета, смешанных кровей, себя «сукиным сыном» величали, – не нам, повторяю, чета. :)
К делу.
Цитата: «Подобные мнения содержатся в статьях Капитолины Кокшенёвой, Екатерины Репьевой, Демьяна Фаншеля, и других критиков.», - не верна.
Подпись: Демьян Фаншель.
(Это - которого «Даниэль Штайн»: Ересь перевода? , «Дикое Поле» № 11, 2008:
http://www.dikoepole.org/numbers_journal.php?id_txt=500  )
К составителям:
Господа составители, чесслово. Ну, хотя бы прочитали, что ли – тех, кого не туда зачисляете – не попадали бы впросак..  
И уж, будьте добры, исправьте. Подальше, пожалуйста, меня - от «Капитолины Кокшенёвой, Екатерины Репьевой, ..., и других критиков.».
Потому что я, Д.Ф., – по другую сторону. Даже – по третью :)  Спасибо.
Можете, если ничего не придумаете, и убрать неудобную ссылку, потупив взор.
Но тогда вопрос: а что, нетенденциозность и взвешенный подбор «Откликов на произведения» – с обеих сторон – нынче не в моде? Не в энциклопедической моде?. Либо, как в анекдоте: дело в морде?
Да. Насчёт якобы малости – другой, не согласной с «отзывниками» стороны…
Прикинем:
просто небывалые тиражи «Даниэля Штайна». Включая пиратские. На всех языках. Всё раскуплено. В Германии на чтениях Улицкой – яблоку было не упасть, сам свидетель. На кёльнском литфестивале-2009 аудитория была, в основном, не русскоязычная – немецкая (презентация немецкого перевода: дорогущая книга, по 25 евро – раскуплена.). Огромный концертный зал WDR – до отказа. Мне, по случаю, еле досталось место: балкон, сбоку. Билеты по 15, кажется.
Ещё сколько, прикинем – интернет-читателей...
И подсчитаем грубо.
Это – сторонники.
Может – не во всём сторонники? Хорошо.
Вот, пожалуйста: в этом случае рекомендую, никак не прошедшую незамеченной (но, почему-то, «не замеченную» составителями), статью Светланы Шишковой-Шипуновой: «Код Даниэля Штайна, или Добрый человек из Хайфы»,  http://magazines.russ.ru/znamia/2007/9/sh13.html, «Знамя», 2007, № 9.
Статья, порой – нелицеприятная. Но прочитал её с большим интересом. Уровень – потому что.
Чего нам всем, в идеале, желаю.
С уважением
Демьян Фаншель.


2009



"Слово, пылающее в Бытии"

                      «Я – слово (с маленькой буквы), пылающее в Бытии.
                       Я – одна (а теперь – с большой) из несметных Его слуг.
                       Я зажигаю свою свечу на литии
                       И обращаюсь в слух.»
                          (Мария Каменкович, из книги «Дом тишины»)

Она вынашивала свой дар, как та, другая Мария – свой.   После Благой Вести.
«Когда узнала я, что я – поэт» ( переиначивая её любимую Цветаеву).
Она переживала – в разработке своих образов, в своём пластическом и поэтическом взрослении – «онтогенез – как филогенез».
Она проходила стадию классики, стадию золотого века – с пушкинским ямбом и всяческими фебами – в 17 лет. (Нет, не всяческими, а – своими фебами, «полумёртвыми») :
«Надиктовывает щедро
Полумертвый Феб...»
                  (1979).
Футуристский маяковский шаг и наведение резкости на предмет – в 18-ть :
                  «Я - очевидец своих восемнадцати лет.
                  Это - почти очевидец своих лопаток. ...
                            
                  «Дунешь на мысль - сполох на потолке:
                  Словно качнулось гигантское блюдце с чаем.»

                  «Мост из-под губы сплевывает слова.
                  Те, выплывая льдом, становятся зримы.
                  Как вода в ледостав, болит голова,
                  Пробуя угол рифмы.»
                                                 (1980)
«Серебряный» В.Иванов со свитой появляется несколько позже. Да так и остаётся, со свитой – навсегда. ( Разве что потом их отодвинет, чуть в сторону, более универсальное тяготение – к Псалму. Что уже не есть лишь только – поэтика. Но – мироощущение.
Всё чаще будут потом проплывать миражи времени и места – времена и места древние, притчевые. Изначальные. Колыбельные. Ханаан. Вавилон. Ур.)
Но, пока :
«Куполами из туманов,
Кормчими по хлябям мрака:
Рильке, Хлебников, Иванов –
Солнце мёртвых – ...»
                             (1982)

Её звали Мария Каменкович.
Маша.
Её прекрасное знание топографии русской и мировой словесности в юном возрасте, выучка, природный дар... Опасные вещи.
Слава Богу – ничего из этого подарочного набора не станет, как у очень многих начитанных молодых людей со способностями, душистым сыром из ловушки – из мышеловки пожизненного ученичества. Маша Трофимчик ( урождённая), утёнок из сосноринского ЛИТО, превращается, очень быстро, очень уверенно, суверенно – в того самого прекрасного лебедя. Поэт Мария Каменкович начинает своё – непоправимо недолгое, яркое, «незаконное», согласно страшному диагнозу – Хождение За Три Моря. Существование в слове.
Мощными аккордами начинает. Большими удачами.
Вот верлибр – «фирменный», имени М.К.  «Сад в Александро-Невской Лавре» : просто потрясающе хороший верлибр. И не чувствуется стыков, стих «ведёт». Заводит. Отсутствие, при всём при том, гладкописи. Это там, где :
«Ничего, когда-нибудь мы умрём и обо всем узнаем».
Вот – рифма. Иногда – совсем неожиданная. Заставляющая по-новому сверкнуть – и ведущее – и ведомое слово. Поворачивающая, порой, саму их семантику непредсказуемой гранью. Рифма, подчас, вовсе уж – «криминальная». Неправильная. За гранью фола. Но, тем не менее – дивная, особым образом работающая : Машин (зрелой М.К.) – брэнд, «конёк». Поэтому немного обидно, что в самом начале этой книги, в отличных вещах – 17-ти летней школьницы! – есть несколько мест с хромающей рифмой.
Но. Изъять их, означало бы – отойти от концепта. Поскольку задача книги ( одна из задач) : показать становление души. Юной. Незаурядной. Включая тот короткий период, где техника, пока ещё – не суть важна.
Где : «Жизнь – тёплый суп вещей...»
Где хождение за три моря, как в йоге, в первой её стадии, являет собой – географическое, телесное перемещение : к чёрту на кулички, в тайгу, за романтическими туманами и запахами :
                «Я благодарна. Я богата.
                Я в три звезды горю над Обью.»
                                (Caлехард,  Хараматалоу, 1982)

Марии Каменкович 20 лет. Начинает преобладать духовное «хождение за моря». Проецируются друг на друга, взаимовлиянием – поиски. Поиск самого себя, своей самости. Поиск небесного Ерусалима. Поиск слова... :
         «И некому перепирать нам Бога,
         Как в ино время Гнедичу - Гомера...

         Напой нам, нацеди густого слова,
         Отеческого сусла, зинзивера...»
Вот – раздёрганный, мучимый своей невоплощённостью, образ незаурядной молодой женщины (19-ти годов от роду). Чувствуешь его – уже в этих, вроде бы, к другому относящихся, строчках :
            «...и поэтому сам шестокрыл дикоглаз безрассуден
             предпочетший животного Ангела вязам и людям

            и поэтому сам истончается тонкою схемой
            самовольно облекшийся гордою, хладною схимой

            и поэтому сам он бестрепетен, тих, аккуратен...»
От текста к тексту нарастает экзистенциальная тревога : чувство начала :
            «...ухо к снам:
            Гул от приближенья бед.
            Сон ломается, как наст.»
Накапливаются, параллельно, качества.
Пора Великого Перелома.
Возникает волшебный «массивный перстень». Его сердцевина – твёрдой, драгоценной огранки христианская вера – начинает теперь определять угол преломления поэтического взгляда.
         «... барахтаясь в судьбе,
         массивный перстень Византии
         со дна добыла я себе.»
«Перстень Византии» – найденный ещё в Ленинграде. «Со дна», с самых ранних, заветных, запретных советских времён.
В дальнейшем, от перемены мест географических – ничто, в этом смысле (в Этом Смысле), уже не менялось. Измениться не могло.
Да и братцы, Кирилл да Мефодий, там, в Регенсбурге, на новом её месте, уже допреж побывали. Осмотрелись. Мёд-пиво пили. Хорошая компания.
Случалось, правда, по молодости лет ( что – нормально, вполне нормально), нагромождать аффектические, смысловые перехлёсты. А ля Маша Каменкович. Та же самая вера, вдруг, на 21-м году, начинает, помимо желания, помимо воли, превращать бывших «моих» – в «чужих моих».
Вера – Камень. Не только драгоценный камень перстня.
Петрус.  
Камень Кааба.
         «среди чужих моих стою:
         ужели этот камень вечный
         расколет голову мою?»
Не расколет. Точно. Но лишь – укрепит силы : для будущей семилетней схватки – со смертельной болезнью.
К стихам Марии Каменкович, связаным с переживаниями веры, насыщеным раскалённой семантикой христианства ( да так, что кажется : вот-вот, сейчас, в какой-то колбе, начнётся кристаллизация смыслов – в откровение), вовлекающих в себя, гармонически, никак не повседневные термины литургии, церковного обихода ( всё это без оглядки на секулярного читателя. Пусть и очарованного – происходящей на его глазах, разворачивающейся бесконечно внутрь – драмой метафизического опыта), – к таким стихам было бы справедливо составить интересные, объёмные примечания. Разяснения, со ссылками, историко-культурные экскурсы, - учёная качественная алгебра. Не занудно-школьная, но – скромно, достойно обрамляющая «угль пылающий» : историю страстей Марии. Всё её – реальное, видимое, ритмическое счастье – индивидуального Восхождения – обрамляющая.
И если это не сделано составителем, то, думается, не сделано – умышленно.
Кроме высокой драмы идей, эйдосов, существует ещё, как уверяли древние, простая, изначальная Музыка Сфер. Вселенский камертон поэтического голоса. Пусть ничто не отвлекает. Потому что только это важно. Ничего не надо понимать. И разъяснять. Но лишь, поскольку сделан из предназначенного материала – слушать и принимать.
Чувствуя, как, поневоле, неудержимо, на каком-то другом, не этическом, не умственном, уровне, между горлом и продолговатым мозгом, начинает, с жалким, басовым и визгливым, подвывом, о многом забыв, но только не о том, что нарастает – там, вверху, – откровенно уже идя на поводу у этого, нарастающего – запрокидывает безумную морду пёс-Резонанс...
У особых, у избранных, присутствует другой, какой-то более тонкий, инструмент.
Дудочка? Скрипка? Виолончель?..
Один из таких резонаторов сейчас – перед вами.  
Уникальной, редкой работы.

Демьян Фаншель.




ЛитературоНЕведение, ч. 2-я

1. "Лучшие друзья женщин"
http://demian123.livejournal.com/216541.html

2. Метод Кювье. Жизнь человека – как комментарий:
http://www.fanschel.de/kniga.php?action=idr#stih0

3. Суок, дочка австрийскоподданного – как кукла наследника Тутти, или Мадам Грицацуева – как сын турецкоподданного
http://demian123.livejournal.com/265431.html

4. Лев Толстой, Войномир, Карл Великий и авары
http://demian123.livejournal.com/238803.html

5. Литературоневедение: Записки о пользе пешего хождения
http://demian123.livejournal.com/251122.html

6. Псевдо
http://demian123.livejournal.com/519902.html

7. Простой и ясный Набоков
http://demian123.livejournal.com/75871.html

8. Литературоневедение. «.. в форме чиновника»
http://demian123.livejournal.com/251264.html

9. Швамбра и Зембля
http://demian123.livejournal.com/585187.html

10. «Я есмь огнь поядающий..», или Гемназеев не кончали
http://demian123.livejournal.com/371987.html

11. "Двойничество". Продолжение
http://demian123.livejournal.com/365017.html

12. Невидимые миру кукиши, или Игемон
http://demian123.livejournal.com/304260.html

13. «Шампунь парикмахера Франсуа» и «руки брадобрея»: ощутите разницу
http://demian123.livejournal.com/297252.html

14. «Сначала уроки..»
http://demian123.livejournal.com/228070.html

...............................

«Я есмь огнь поядающий..», или Гемназеев не кончали

Так и есмь есть.
Мы гемназеев не кончали и оригинал «The Wonderful Wizard of Oz» («Волшебник страны Оз») в его оригинале не читали.
В отличие от Александра Мелентьевича.
Потому вчера достаём с внуковой полки (а у него своя книжная полка – и не одна) тяжеленный, толстенный – малышу не поднять! - пересказ Александра Волкова «Волшебник страны Оз» (1939)...
Когда-то в детстве читал: помню, помню – ощущение чуда.
Ощущения, правда, меняются.
Правда – не сильно.
Ну, бо вместо чуда – чудеса.
И оригинала – оригинальное.
И в оглавлении читаем: «Огненный бог марранов»!
Выкрестов?
Криптоиудеев.
Когда был написан пересказ?
1936 – 1939. Война в Испании.
Генералиссимус Франко: «Последний Из Марранов».
Огненный бог шлёт привет Торквемаде, Великому Инквизитору!:)

1. http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A3%D0%B4%D0%B8%D0%B2%D0%B8%D1%82%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D1%8B%D0%B9_%D0%B2%D0%BE%D0%BB%D1%88%D0%B5%D0%B1%D0%BD%D0%B8%D0%BA_%D0%B8%D0%B7_%D1%81%D1%82%D1%80%D0%B0%D0%BD%D1%8B_%D0%9E%D0%B7
2. http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%91%D0%B0%D1%83%D0%BC,_%D0%9B%D0%B0%D0%B9%D0%BC%D0%B5%D0%BD_%D0%A4%D1%80%D1%8D%D0%BD%D0%BA
3. http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%92%D0%BE%D0%BB%D1%88%D0%B5%D0%B1%D0%BD%D0%B8%D0%BA_%D0%98%D0%B7%D1%83%D0%BC%D1%80%D1%83%D0%B4%D0%BD%D0%BE%D0%B3%D0%BE_%D0%B3%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B4%D0%B0
4. http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9E%D0%B3%D0%BD%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D1%8B%D0%B9_%D0%B1%D0%BE%D0%B3_%D0%9C%D0%B0%D1%80%D1%80%D0%B0%D0%BD%D0%BE%D0%B2
5. http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9C%D0%B0%D1%80%D1%80%D0%B0%D0%BD%D1%8B
6. http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A2%D0%BE%D1%80%D0%BA%D0%B2%D0%B5%D0%BC%D0%B0%D0%B4%D0%B0,_%D0%A2%D0%BE%D0%BC%D0%B0%D1%81
7. http://www.jerusalem-korczak-home.com/np/mir/09/np232.html

............................................................................

Двойничество. Продолжение


У Булгакова:

Полиграф Полиграфович («п» и «ф»)

Филлип Филлипович («ф» и «п»)

(«Собачье сердце» - 1925)

Я ещё вернусь к этой теме. Тут - на большой пост.
Сейчас пока - заготовка. Подход к теме. Заметка на полях (Маркиза Карабаса). Застолбить, т.ск., литературоневедческое наблюдение.
(В голове теперь, откуда ни возьмись - мыслею по древу - белочкой скачет бредовое:
"Жена Лота застолбила интересное наблюдение.".:)


...............................................................................

Невидимые миру кукиши, или Игемон
Помните, как ХХ веке называли победители свой победивший класс?
Правильно: «гегемон».
Почти 100 лет: скажешь: «гегемон», - ничего объяснять не надо.
Никому.
Потому что чаще – некому.
А Михаилу Афанасьевичу, вот, Булгакову, пересмешнику и кощуну – вечно ему что-то объяснять себе надо было.
Себе – в первую голову. На свою голову.
Объяснять – освежая устоявшиеся, под неустанной заботой, т.ск., и руководством, новосемантические наши архетипы.
Проверяя на прочность концепты победителей.
Вечно ему надо было.
Опасное дело.
Но – весёлое.
Такой вот Булгаков был – первый московский концептуалист. Первейший. Нет, лучше – с большой буквы – как Первый Московский Медицинский – Первый Московский Концептуалист. Прототип. Одновременно – замечательнейший писатель магического классического направления.
Концептуалисты, они – вообще, в основном – на классической почве растут.
О чём это ?
А об – освежениии и проветривании быстропортящихся, за 10-12 лет, слежавшихся концептов наших.
Ну вот возьмём, хотя бы – наиболее часто в романе «Мастер и Маргарита» упоминаемое, официально устоявшееся звание: «игемон».
Нет: запоминается – и плащ всадника «с кровавым подбоем», и – другое – звание: прокуратора Иудеи, и знаковое имя – Пилат.
Но!
Наиболее – частотное, наиболее – повторяемое – акцентированное! – обращение к прокуратору в романе: «игемон».
Уже – в первой окончательной редакции романа, в середине опасных 30-х – акцентированное.
Оставленное – и к 37-му, и к дальнейшим трём небезопасным годам.
(Достаточно, достаточно у нас было пушкиноведов в шинелях – «из железных ворот ГПУ», - чтобы..). Нет?
А, может – не достаточно? Может я - первый? (Не льсти, не льсти.. Художник.).
А может, - просто: читатели энциклопудий, пушкиноведы, знатоки античности, читавшие рукопись в поздних 30-х, проталкивающие её, купированную, через 30 лет в журнале «Москва», оказались – настолько порядочными, что ...?.. И – не донесли?
Загадочно. Не может быть, чтобы юный, или не очень юный читатель, наткнувшись в романе на «игемона» – не потянулся бы к полке с тяжелыми коричневыми томами. К потрёпанным корешкам.. Не говоря – Чудакова.
Но, - как бы там ни было. Смотрим в словаре, смотрим в энциклопедии:
http://www.inslov.ru/html-komlev/i/igemon.html:
«... ИГЕМОН (греч. hegemon, предвожу, от ago, веду, гоню). Начальник области.
(Источник: "Объяснение 25000 иностранных слов, вошедших в употребление в русский язык, с означением их корней". Михельсон А.Д., 1865)
ИГЕМОН - первенствующей, главенствующий, то же, что ГЕГЕМОН.
(Источник: "Полный словарь иностранных слов, вошедших в употребление в русском языке". Попов М., 1907)»
Так вот: «игемон» – то же, что «гегемон» – это и есть Пилат.
Гегемон – это Пилат.
Вот и весь сказ.
Опасный, опасный был человек, Булгаков! Не наш человек. Белая косточка.
Белая гвардия, одним словом.

.............................................................................

«Шампунь парикмахера Франсуа» и «руки брадобрея»: ощутите разницу


в три года.
Дело, конечно – в другом.
Но давайте, всё же, следуя Мандельштаму, попытаемся – при том, при всём – при другом – веселиться. Хотя бы - грустно усмехнуться.
«Попытка – не пытка.».

О.М., 1931:
«.. Как будто в корень голову шампунем
Мне вымыл парикмахер Франсуа.»

«Довольно кукситься! Бумаги в стол засунем!
Я нынче славным бесом обуян,
Как будто в корень голову шампунем
Мне вымыл парикмахер Франсуа. ...

Держу в уме, что нынче тридцать первый
Прекрасный год в черемухах цветет,
Что возмужали дождевые черви
И вся Москва на яликах плывет.»

(О.Мандельштам, «Довольно кукситься! Бумаги в стол засунем!», 7 июня 1931)

О.М., 1934:
«... руки брадобрея.»

«В Европе холодно. В Италии темно.
Власть отвратительна, как руки брадобрея.
О, если б распахнуть, да как нельзя скорее,
На Адриатику широкое окно. ...»

(О.Мандельштам, «Ариост», май 1933, июль 1935)

..............................................................................................


«Сначала уроки..»


И.Бродский, «Стансы»
«Ни страны, ни погоста
Не хочу выбирать.
На Васильевский остров
Я приду умирать.

Твой фасад темно-синий
Я впотьмах не найду.
Между выцветших линий
На асфальт упаду.

И душа, неустанно
Поспешая во тьму,
Промелькнет над мостами
В петроградском дыму,

И апрельская морось,
Над затылком снежок,
И услышу я голос:
- До свиданья, дружок.

И увижу две жизни
Далеко за рекой,
К равнодушной отчизне
Прижимаясь щекой.

- Словно девочки-сестры
Из непрожитых лет,
Выбегая на остров,
Машут мальчику вслед.»

Приятно думать, что ты один такой – сметливый..:)
Что догадался: бродские «Стансы» («Ни земли, ни погоста..») – растут, «не ведая стыда» – из пастернаковской «Вакханалии». А?
Потому что – размер.
И ещё кое-что. (о «кое-что» – ниже).

А вот, оказывается – и не ты один.:(
Оказывается, гугл «статистика знает всё».
Например: косвенные отсылки – здесь, в комменте:
http://shubinskiy.livejournal.com/98998.html.
Интересно (нет, всё более интересно: чем дальше, тем за деревьями леса не видать:):  вышел на эту первую ссылку - через пост: http://oleg-jurjew.livejournal.com/250889.html.
А там, вдруг – такое – неожиданный Бунин!.
Чем дальше в лес, тем всё интереснее.
Тем в лесу, за деревьями – уже и лица не увидать. (леса?)
Спор в обоих постах – не злой, спортивный. (А то в наше непростое время – всего можно...
Уже несколько тысяч лет, как время – непростое.
Гражданская война остро- и тупоконечников остротупая – с неба она взялась. Ага.)
Ладно.
В общем, не нарушая спор людей учёных и не умножая своей дилетанской реальности, смиренно соглашаюсь с «бунинской» версией.
Аминь.
Склоняясь, всё же, в первую голову – к своей самобытной (всем задолго до того известной:) – к «пастернаковской».
Аминь-2.
Здесь никакого, спаси и сохрани, диссонанаса! Ни когнитивного, ни – старомодного.
Вот, в бунинских строфах (замечено  zamost) – и размер, и «погост», и пр.:

«Там, в полях, на погосте,
В роще старых берез,
Не могилы, не кости -
Царство радостных грез.
Летний ветер мотает
Зелень длинных, ветвей –..»

В бродских «Стансах»: «Ни земли,ни погоста (бунинского?:) / не хочу выбирать».
Всё ясно, казалось бы.
Да не всё.
Не совсем ясно – заковыка: яркая «кода» «Стансов»!
Где выбегают – загадочные «девочки-сёстры / из непрожитых лет».  Машущие вслед уходящей жизни.
«И увижу две жизни
Далеко за рекой,..»
Сёстры.
Пастернаковская «Сестра моя жизнь».
«..И теперь они оба
Точно брат и сестра.» («Вакханалия»).
В подсознании ещё - смутными тенями, почему-то – сёстры Высоцкие «Охранной грамоты». Сестра Ида «Марбурга». «Из непрожитых лет».
Повторяю: имхо. Дабы не навлечь:) Не утверждаю.
Ещё: городские, «асфалльтные», реальности – уводящие в город и холод от бунинской летней «Деревни» и «погоста».
(«Летний ветер мотает
Зелень длинных, ветвей –..»)
Ещё: современные бытовые словечки. Что некоторым современникам Пастернака казалось диссонансом в изящной словесности. Да и некоторым современниками Джи Би, чего уж там:
«..Экскаваторы, краны,
Новостройки, дома,

Клочья репертуара
На афишном столбе
И деревья бульвара
В серебристой резьбе. /.../

В метках шин на снегу, /.../

В тучах мачт и антенн, /.../

И в значеньи двояком
Жизни, бедной на взгляд,
Но великой под знаком
Понесенных утрат.

"Зимы", "Зисы" и "Татры",
Сдвинув полосы фар,
Подъезжают к театру
И слепят тротуар.

Затерявшись в метели,
Перекупщики мест
Осаждают без цели
Театральный подъезд. /.../

Молодежь по записке
Добывает билет
И великой артистке
Шлет горячий привет.». («Вакханалия»).

Думаю, к Пастернаку, кроме ритма, строфики «Вакханалии» - ведут те самые «кое-что», – см. вверху.
При этом, кБунину - вполне может быть отсыл – не отменяя.
Кажется, Бродский (см. хотя бы его знаменитый список для студентов) читал без «направления». Вмещая всё.
Предпо-чтения - да. (после чтения.:)
Что, собственно, сказать хотел:
Не споря особо, хочу воздать должное смешанным почвам. На смешанных почвах – всхожесть отменная!
Правда, для того, чтобы смешивать, надо сначала – вместить. Накапливать. Извлекая из накопленного уроки (может, в случае Бродского - не всегда сознательно). Оставаясь самим собой, боевой единицей. Больше единицы. Полуторами котами. Мо зэт ван.
Всегда - самим собой.
Может быть, и не перерастая учителей.
Но становясь с ними вровень.
Или, как говорила А.А.А. своим «сиротам» – в том числе И.А.Б., одному из трёх вышеупомянутых  Нобелевских лауреатов: «Сначала – уроки. Випить – потом.».




Видео

Видео:
Львов, Форум издателей:
1. Встреча с поэтом Демьяном Фаншелем.
http://www.youtube.com/watch?v=RbuZLcfq2G0
Чтения на Шульц-фесте-2012:
2. Демьян Фаншель. Бруно Шульц сегодня
http://www.youtube.com/watch?v=voaYWqiVSTE
3. Демьян Фаншель. Stryi - Стрий - Стрый
http://www.youtube.com/watch?v=MWCyyI4AKYM
4. Адам Михник спрашивает Демьяна Фаншеля о Бандере
http://www.youtube.com/watch?v=wbHtPtWs3Xg
5. Демьян Фаншель. Смерть білочки
http://www.youtube.com/watch?v=-MAAhxc12mQ
6. Демьян Фаншель. Столп огненный
http://www.youtube.com/watch?v=wJnruRwPGlY
Шульц-фест-2010:
7. Brunos Comeback
http://www.youtube.com/watch?v=2iwIcphKnPE
(с 1мин.39 сек. и + с 7 мин.40 сек.)
8. АЛЕКСЕЙ ОСТУДИН И ДЕМЬЯН ФАНШЕЛЬ БОРЮТСЯ ЗА СВОБОДУ РУССКОГО ГУЛЛИВЕРА
http://russgulliver.livejournal.com/tag/%D0%90%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%B5%D0%B9%20%D0%9E%D1%81%D1%82%D1%83%D0%B4%D0%B8%D0%BD
+ http://www.youtube.com/watch?v=9LmgMfDs3iI&feature=player_embedded
9. Сергей Бирюков, Демьян Фаншель, Вадим Месяц
http://www.myspace.com/video/479818123/479818123-videos/59862459
(с 1 мин.01 сек.)
10. Вадим Месяц, Демьян Фаншель, Сергей Штурц
http://www.myspace.com/video/479818123/479818123-videos/59901776
(с 3мин.26сек.)
11. Чтение на ипподроме
http://rutube.ru/tracks/2093023.html?v=38647812b66af12bde8773d84c2f8ba9
(с 3мин.36 сек)
Аудио:
12. «Волошинский фестиваль»-2009: Поэтический вечер «Россия-Украина». (аудио).
http://litradio.ru/podcast/rossija_ukrauina_voloshinskij2009/detail.htm
(с 25 мин.37 сек. – 31 мин.17 сек.)
13. Чтения в Амстиердаме (08.03.2014)
https://www.youtube.com/watch?v=JXHXb7nzJLc
14. Видеоконференция «Алексей Парщиков и современная поэзия» (25.05.2014) http://www.youtube.com/watch?v=MGV-gcktWvg#t=2510
15. Демьян Фаншель о Марии Каменкович (Demian Fanshel on Maria Kamenkovich):
https://www.youtube.com/watch?v=QgwQWzlCOYc&feature=youtu.be
http://youtu.be/QgwQWzlCOYc



Демьян Фаншель